Упаковщица тайн и другие истории - Татьяна Стрельченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сона поежилась.
– Страшная история! А поначалу казалось, что всё так просто… упаковывай – и дело сделано.
– Просто? – Теофиль хмыкнул, не скрывая сарказма, – чтобы упаковать новорожденный секрет, его для начала нужно поймать и укротить. Просто!.. Посмотрю я на вас, милочка, когда вы приступите к выполнению практического задания. Да-да, не смотрите на меня так. Я ведь предупреждал, что испытательный срок завершится экзаменом. Справитесь – останетесь работать в цеху тайн. Вот, ознакомьтесь!
Инструкция гласила:
«Для упаковки ищите новорожденную тайну, проявите фантазию. Если понадобится, будьте готовы распороть реальность, вдохнуть в неё загадку, а затем зашить прореху белыми нитками. Несколько раз проверьте, надежно ли запакован объект, затем запечатайте его сургучом. Не забудьте, что цвет сургуча определяет свойство тайны».
Сона вздохнула: упустить эту работу она просто не имела права.
Приличный оклад, страховка, возможность карьерного роста.
Интересные задания, что, согласитесь, немаловажно.
А главное – Теофиль.
Спокойный, сдержанный, уверенный в себе, он, кажется, знал все секреты, когда-либо существовавшие в плотном мире. Заглядывая в его зелёные кошачьи глаза, Сона чувствовала, что готова упаковывать тайны и загадки хоть целую вечность – лишь бы под его руководством.
На выполнение практического задания ей дали неделю – вполне достаточно, если знаешь, что упаковывать.
К сожалению, этого Сона пока не знала.
* * *В плотном мире ей доводилось бывать и прежде.
Мир как мир: люди, их пустые надежды, мечты, стремления…
Всё, как в Прозрачной Империи, только тяжеловеснее, утолщённей.
Пройдя испытательный срок в цеху тайн, Сона взглянула на плотный мир по-новому. Теперь она видела то, о чем профессор Мистериус писал в своем трактате, – удивительную, необъяснимую сторону жизни.
Повсюду были секреты и загадки, – золотыми маячками подмигивали они Соне, спрятанные в сейфах, замурованные в стенах, зарытые под землёй, захороненные в человеческих сердцах.
«Изменила мужу…»
«Нашел на чердаке странную книгу…»
«Кто же прислал этот букет?»
«Неужели чайные ложки ворует домовой?»
«Не могу признаться, боюсь…»
Сона искала новорожденную тайну, такую, об упаковке которой никто ещё не позаботился. Сквозняком врывалась она в приоткрытые окна квартир, чёрной кошкой гуляла по горбатым крышам многоэтажек, осенним листом-самоубийцей бросалась под ноги случайным прохожим…
Необъяснимого было много – и всё тщательно упаковано Теофилем и его коллегами по цеху.
– Что же мне теперь делать? Вспороть реальность, вдохнуть в неё тайну, а затем белыми нитками заштопать? – огорчённо размышляла Сона, устав от бесплотных поисков.
Стемнело, и город принарядился, засверкал неоновыми огнями, зажёг фонари, вывески, окна. Пабы и трактиры распахнули свои двери, дразня горожан густыми ароматами жареного мяса и звоном пивных бокалов. Афиши кинотеатров обещали показать премьеру «самого кассового блокбастера сезона». В богемном полуподвальном ресторанчике саксофонист оплакивал свою несчастную любовь – его музыка тоже была загадкой, из тех, которые ни за что не разгадаешь, на которых стоит печать цвета киновари.
Взобравшись на крышу высотного здания, Сона ещё раз окинула взглядом окрестности. В центре оживлённой площади возвышалась колонна, украшенная позолоченной лепниной, увенчанная фигурой то ли девушки, то ли ангела; от площади лучами расходились улицы, узкие, старинные, мощёные чёрной брусчаткой. Там, в конце этих улиц, белели колокольни древних соборов; здесь, в самом центре, сверкали фарами сверхновые авто. Столетия причудливо переплетались, смешивались, скрещивались, и в этом тоже крылась какая-то тайна.
Постепенно офисные здания погружались во тьму – клерки торопились домой, или в паб, или в кино, или в ресторанчик, где тосковал хриплый саксофон.
Вот погасло окно напротив, и ещё одно, и ещё…
А во-он там, на восьмом этаже (кажется, это банк?), наоборот, кто-то включил свет, приоткрыл форточку…
Сона принюхалась, словно ищейка, взяв след.
…Мускус, терпкий кедр, сандал, цедра лимона, красный кайенский перец…
Запах опьянял.
Так пахнут новорожденные тайны.
* * *На восьмом этаже международного банка, в круглой офисной клетке, где уродливые ксероксы и принтеры соседствовали с тропической диффенбахией и скромной комнатной фиалкой, их было двое: он и она.
Он – юноша, сутуловатый, худощавый, похожий на цветочного богомола, сидел за компьютером, сосредоточенно глядя в монитор. Стук клавиш разрезал тишину пустого офиса: казалось, по клавиатуре бегает целая гвардия шумных мальчиков-с-пальчиков, топ-топ-топ, топ-топ, топ-топ…
Она – миловидная сероглазая пышечка, смотрела куда-то в пустоту, задумчиво подперев щёку рукой.
Именно над девушкой витал дивный аромат: сандал, бергамот, цедра лимона… на конечной ноте – мускус.
Запах чего-то необъяснимого, непознанного.
«Чтобы упаковать новорожденный секрет, его для начала нужно поймать и укротить», – вспомнились Соне наставления Теофиля Ключа.
Поймать и укротить, повторила она про себя, ещё раз проверяя наличие снастей.
Всё было на месте, всё было при ней: голубовато-дымчатый сачок с невероятно длинной ручкой, прозрачное лассо, сияющий лунным серебром невод, бамбуковая удочка с медным крючком, хитро сделанный капкан (это для страшных, смертельно-опасных секретов). И, разумеется, флакончик со специальной эссенцией, позволяющей на некоторое время ослабить энергию чужой тайны.
Неслышно подкравшись к хорошенькой толстушке, Сона достала тупую иголку, обмакнула её в эссенцию и сделала несколько стежков, прошивая душистый шлейф тайны ещё одним ароматом – зелёного яблока.
– Сквозняком потянуло, – удивлённо прокомментировала девица, – свежий ветерок, словно мы в лесу или в июньском саду. Никогда б не подумала, что в центре Киева бывают такие запахи! Вы чувствуете, Иван?
– Нет, Сонечка, – буркнул юноша, не отрывая глаз от монитора.
Сона улыбнулась.
То, что пухленькая барышня оказалась её тёзкой, без сомнений, следовало расценивать, как счастливый знак.
«Сейчас, милая, ещё один стежок и…» – завершить свою мысль упаковщица загадок не успела.
Аромат сделался резче, гуще. Проступили очертания тайны: где-то там, в сандалово-бергамотовом тумане резвился и играл дикий жеребёнок – маленький мустанг немыслимого жёлто-горячего цвета. Его короткая грива источала тёплое золотистое сияние. Он был прекрасен.
«Влюблённость», – догадалась Сона, готовясь накинуть на солнечного жеребёнка лассо.
Сероглазая Сонечка влюблена в цветочного богомола. Это её секрет.
…Изящный взмах рукой, свист, невидимая петля зависла в воздухе…
Сона не успела – жеребёнок оказался проворнее, чем она ожидала.
Ловко избежав петли, он пустился наутёк, оставив охотницу за чужими тайнами ни с чем.
– Иван, я хотела вам сказать, я…
Сона с ужасом осознала, что ещё миг – и влюблённая тёзка раскроет свой секрет.
«Нет, дурёха! Стой, замолчи!» – крикнула она – «Новорожденные тайны нельзя раскрывать, иначе быть беде! Замолчи, замолчи!»…
Увы, беззвучный вопль остался неуслышанным.
Зардевшись подобно июньскому закату, пышечка продолжала:
– Мне нужно вам сообщить, Ваня…
Молодой клерк наконец оторвал взгляд от монитора и, не скрывая раздражения, уставился на девушку.
– В чём дело, Рогожкина?
– Я… я уже домой ухожу, Ваня. Не забудьте закрыть окна. Сквозняки, знаете ли.
* * *Сона облегчённо выдохнула.
Тайна была укрощена, поймана и обуздана.
Спасибо Теофилю Ключу, вовремя подоспевшему, пришедшему ей на помощь.
– Вы спасли меня, Тео…
– Не льстите себе, госпожа претендентка-на-должность! – холодно отчеканил Теофиль, – я не ради вас здесь очутился. Рогожкину стало жаль. Между прочим, из-за вас ей грозили серьезные неприятности. Может быть, в плотном мире разбитое сердце – это мелочь, пустяк, но вам, жительнице Прозрачной Империи… вам должно быть сейчас стыдно!
Глаза Теофиля полыхали, как два изумрудных костра.
Возле таких не согреешься, с тоской подумала Сона.
– Мне стыдно, господин Ключ… Даже не знаю, как это получилось… Я почти накинула на мустанга прозрачное лассо, всё согласно инструкции…
– О Прозрачное Небо! – Теофиль театрально воздел очи горе. – Лассо! Мустанг! Сона, это был жеребёнок, де-тё-ныш, понимаете? Их не ловят на лассо – только на сахар-рафинад.
Сона вспыхнула, мечтая провалиться в Подземный мир, прямо к огненным поварятам на сковородку.
Никогда прежде ей не было так неловко.
– Простите, Тео! Я – никудышная ученица! С заданием не справилась, чуть было беды не натворила, опозорилась… Мне не место в цеху тайн. Профессор Мистериус был прав: секреты не терпят дилетантов.
