Битва президентов - Сергей Донской

Вскоре самолет, описавший круг над аэродромом, приблизился снова, заходя на посадку, и тогда объектив прицелился в небо, как бы отыскивая его там. На самом деле Барвин прекрасно понимал, что дымовая завеса мешает съемке, да и не слишком стремился поймать самолет в кадр. Ему было достаточно мимолетно запечатлеть смутный крылатый силуэт с сигнальными огнями под фюзеляжем, после чего он поспешил направить объектив на человеческие фигуры, перемещающиеся внизу. Затем он сдавленно выругался и побежал прочь, с хрустом ломая ветки. Это должно было изображать погоню. Сделав несколько размашистых шагов, Барвин выключил камеру, повернулся и пошел обратно, отдавая на ходу распоряжения:

– Маски можно снять. Грузим аппаратуру, собираем дымовые шашки и отваливаем. На сборы пять минут. Время пошло.

Пока запыхавшиеся бомжи сносили генераторы к микроавтобусу, Барвин просмотрел отснятый ролик и остался весьма доволен увиденным. Настоящее реалити-шоу. Все получилось так, как требовал заказчик, а может, даже лучше. Шестиминутный фильм удался на славу. Барвин честно заработал причитающиеся ему пятьдесят тысяч долларов. Для уволенного в запас старшего прапорщика пограничных войск России это был крупный куш. За время службы на границах с Грузией и Туркменией он получил тяжелое ранение, несколько наград, но капитала так и не нажил. Сегодняшняя операция исправила это досадное недоразумение.

Мурлыча под нос романс про «утро туманное, утро седое», Барвин включил зажигание, ловко развернулся на маленькой поляне и погнал микроавтобус в обратном направлении, размышляя о том, как распорядится неожиданно свалившимся на него богатством. Планы были грандиозные: от приобретения личного автотранспорта до предложения руки и сердца молочнице Даше из дачного поселка, где Барвин подрабатывал сторожем, когда не имел других источников дохода.

Даша приезжала в поселок на разболтанном мужском велосипеде с горизонтальной рамой и крутила педали столь энергично, что делалось страшно за ее трущиеся друг о друга ляжки. Барвин не сильно увлекался молочными продуктами, но любил крупных, полных женщин деревенской наружности. Вертя баранку, он видел перед собой призрачный образ Даши на велосипеде; она работала ногами еще шибче прежнего, и ее ягодицы переваливались прямо перед глазами замечтавшегося Барвина. «Хороша Даша, – прикидывал он. – Была ваша, стала наша».

Головы его пятерых спутников, по-видимому, были заняты столь же приятными мыслями, потому что голоса их звучали расслабленно и томно. Одним словом, ухабистая дорога до трассы пролетела незаметно, а там перед «Мерседесом» пристроился знакомый джип «Ниссан», мигнул габаритными огнями, подавая условный тройной сигнал, и доставил «съемочную бригаду» до Минского шоссе, где, прижавшись к обочине, стоял небольшой мебельный фургон с рекламными слоганами на бортах. «Мягкий мир кресел и диванов», – машинально прочитал Барвин и поежился, представив себе, каково это – очутиться среди кресел и диванов, которые, возможно, обладают разумом и вовсе не считают человека венцом творения.

Ни из джипа, ни из кабины фургона никто не вышел, зато призывно запиликал мобильник Барвина, выводя мелодию «Коней привередливых». На дисплее высветился знакомый номер.

– Да, – сказал Барвин, подозрительно обозревая окрестности.

Доверяй, но проверяй, а еще лучше – не доверяй полностью никому и никогда, так гласил лозунг, которым руководствовался бывший прапорщик в своей богатой событиями жизни. Намеревался он дотянуть лет до ста, а потому, берясь за рискованное поручение, соблюдал предельную осторожность и не позволял себе расслабляться раньше времени.

– Как успехи? – поинтересовался заказчик, который, не мудрствуя лукаво, величал себя Иван Иванычем.

Барвину было ясно, что на самом деле этого человека зовут иначе, однако докапываться до истины он не стал. Иван Иваныч так Иван Иваныч. Лишь бы деньги были настоящие.

– Все в порядке, – сказал Барвин.

Машины с фырканьем проносились мимо, не задерживаясь возле джипа, микроавтобуса и фургона, стоящих на обочине. Все действительно было в порядке. Если не считать внутреннего голоса, который советовал Барвину держаться начеку.

– Сейчас подойдет человек, – сообщил Иван Иваныч, – посмотрит, что там у тебя получилось.

«Внимание!» – предупредил внутренний голос. Барвин сделал глотательное движение, стараясь смочить стремительно пересохшую гортань.

– Из моих рук, – предупредил он.

– Это как? – удивился Иван Иваныч.

– Камеру отдам в обмен на деньги, – заявил Барвин, трогая пальцами ребристую пистолетную рукоять.

Заметив движение в зеркале заднего обзора, он стремительно обернулся и, направив «Гюрзу» на бомжей, процедил:

– Ну вы, жертвы рыночных реформ. Отсели на задние сиденья, и чтобы пальцем никто не смел пошевелить без моего разрешения. Сейчас вы восковые фигуры или манекены, это уж как вам больше нравится.

– Не доверяешь своим гопникам? – хмыкнул Иван Иваныч.

– Они такие же мои, как ваши, – отрезал Барвин. – Не доверяю ни им, ни вам.

Бомжи, сгрудившиеся в дальнем конце салона, молча слушали, по-обезьяньи мигая глазами. Сейчас, когда они были напуганы и сбиты с толку, сходства с нормальными людьми у них осталось совсем чуть-чуть. В сером свете они казались Барвину стаей человекообразных существ, однако боялся он не их, а заказчика, с которым говорил по телефону.

– Вам в особенности, – брякнул он, злясь на себя за излишнюю прямолинейность.

Иван Иваныч не обиделся.

– Тут ты прав, прапорщик, – примирительно произнес он. – В наше время ни брату, ни свату доверять нельзя. Так что и ты меня пойми. Должен я убедиться, что заказ выполнен? Должен.

– Берите деньги и приходите, – предложил Барвин. – Я кручу ролик, вы смотрите.

– Нет, мы поступим немного иначе. Я подошлю своего человека, вот пусть он и смотрит. Камера пока что при тебе остается, а деньги при мне. Устраивает?

Иван Иваныч выжидательно умолк.

– Ладно, устраивает, – мрачно согласился Барвин.

Связь прервалась. Из джипа вышел молодой человек в мятом костюме с галстуком, забрался на переднее сиденье, вопросительно приподнял брови, тонкие и изящные, как у девушки.

– На, любуйся, – сказал Барвин, включая просмотр на дисплее. Камеру, висящую на ремешке поверх куртки, он не выпускал из рук. Его глаза то бегали по сторонам, то изучали лицо визави, ища признаки, говорившие о подвохе.

Опасения оказались напрасны.

Все шесть минут, пока длился ролик, молодой человек сохранял полную неподвижность и воздерживался от комментариев, а досмотрев, молча отправился восвояси. Провожая его взглядом, Барвин вытер взмокшие ладони о штанины.

– Проблемы, командир? – опасливо спросили за его спиной.

– Еще раз возникнете, – предупредил Барвин, – будут проблемы. У вас.

Зазвонил мобильник.

– Ну что же, – произнес невидимый Иван Иваныч, – похоже, фильм удался.

– Сам знаю, что удался. Но камеру получите только в обмен на деньги.

– Да кто ж с тобой спорит, прапорщик? Пусть твои орлы переодеваются. Потом выходите по одному и забирайтесь в мебельный фургон. Дверь открыта.

– «Мир диванов и кресел»?

– Он самый.

– А расчет? – уперся Барвин.

Иван Иваныч вздохнул:

– Вас отвезут в Москву, там получите обещанное.

– Почему не своим ходом? – насторожился Барвин.

– Посты ДПС на каждом повороте, – пояснил Иван Иваныч. – Да и что значит: своим ходом? Автобус возвращать пора. Отсюда он поедет в другую сторону.

Это звучало убедительно. Настолько убедительно, что внутренний голос Барвина не нашел что возразить Иван Иванычу, тот не торопился завладеть драгоценной видеокамерой, не хитрил, не стращал, не науськивал на Барвина своих людей. И все же вероятность ловушки исключать было нельзя. Кому охота добровольно расставаться с пятьюдесятью тысячами долларов?

– Пушку не сдам, пока не получу бабки, – твердо произнес Барвин. – Камеру тоже.

Расстаться с пистолетом в этой глуши означало поставить на кон собственную жизнь. Слишком высокая ставка. Слишком неравные шансы.

– Никто тебя не торопит, прапорщик, – сказал Иван Иваныч. – Пушку и камеру оставь при себе, народу скажи, что деньги будут розданы по прибытии на место. Ты где команду набирал? Возле Павелецкого вокзала, если не ошибаюсь? Вот там и поговорим. Конец связи.

Барвин нахмурился и отнял от уха умолкший телефон.

– Всем переодеваться, – велел он. – Нас отвезут в Москву, там получите бабки. Шевелитесь, тля, шевелитесь!

Пока бомжи, галдя, переодевались в свои потрепанные одежки, Барвин сидел неподвижно, обдумывая ситуацию. Подозрения оставались, но, когда занимаешься темными делами, без риска не обойтись. Что касается Барвина, то он рисковать привык, хотя не сильно любил это дело. Многолетний боевой опыт научил его не только смотреть опасности в лицо, но и выживать всем смертям назло. Он был уверен в себе. У него имелся пистолет, заряженный боевыми патронами, и драгоценный видеоролик. Отобрать то и другое будет непросто. Если кто-то думает иначе, то его ждет большое разочарование.