Берия. Преступления, которых не было - Елена Прудникова

Чисто теоретический вопрос: а будет ли проклят так же, как Иуда в собрании апостолов, честный человек в собрании Иуд?

…Только с перестройкой, и то не в первые ее годы, начали появляться объективные публикации. И вот чем дальше, тем крепче становилось ощущение: что-то в общепринятых версиях нашей истории очень и очень не так. Какая-то в них присутствует нелогичность. Не вырисовываются портреты людей и портреты событий («демократические» версии а-ля Оруэлл думаю, можно изначально не учитывать). Сталин, безусловно, знаковая фигура двадцатого века — да, пожалуй, и всей российской истории. Но и в его портрете чего-то не хватает, какого-то звена, скрепляющего разрозненные события.

А потом, на уровне интуиции, пришло ощущение, что у этого времени есть не только знаковая фигура, но и кодовая — человек, который даст ключ к пониманию времени. И, тоже на уровне интуиции, пришло знание, что эта фигура — Лаврентий Берия, недостающее звено истории.

И это на самом деле оказалось так. По мере работы над биографией Берия, поиска и систематизации разрозненных сведений — иной раз это была буквально фраза или несколько слов — по мере того, как из этих кусочков собирался портрет человека и государственного деятеля, становилось ясно: да, именно Берия — кодовая фигура эпохи. Его биография дает ключ к пониманию того, что происходило в последние пятнадцать лет жизни Сталина, а эти годы — ключевые, важнейшие в истории страны, определившие ее последующее движение и завершивший это движение позор. Сталин в этом позоре не виноват, он честно сражался и проиграл, но с кем он сражался, как и во имя чего — это стало ясно, лишь когда определилась подлинная структура власти, когда стало понятно, что послевоенный СССР — это система двойной звезды, двоих равновеликих, но разновозрастных государственных деятелей, один из которых реализовал все, на что был способен, а другой был убит в самом начале, снят на лету, и этот факт, это отсутствие преемственности предопределило последующую трагедию страны, в историю которой 26 июня 1953 года следовало бы вписать траурным цветом.

Такая картина вырисовывается по мере того, как из осколков составляется портрет человека, представляющего собой недостающее звено эпохи.

ЧАСТЬ 1. ГРУЗИЯ

ГЛАВА 1

«НИЧЕГО НЕ ИМЕЛ И НЕ ИМЕЮ…»

Фамилия, имя, отчество (кличка): Берия Лаврентий Павлович.

Год и место рождения: 1899 г., г. Сухуми.

Происхождение: крестьянин.

Гражданство (Ваше и родителей): рус-ско-подданные.

Семейное положение: холост.

Когда стали жить самостоятельным трудом: с 1915 г., с 17-летнего возраста.

На Вашем иждивении: мать Берия Марта Ивановна — 54 года. Сестра Анна Павловна — 16 лет, племянница Сусанна Ка-питоновна — 6 лет.

Не на Вашем иждивении: отец Павел Ху-хаевич — 50 лет.

Имущественное положение до революции: ничего не имел и не имею.

Лаврентий Павлович Берия родился 17 (26) марта 1899 года в горном селе Мерхеули, что в 15 верстах от города Сухуми, в бедной крестьянской семье. Село находилось на территории Абхазии, но, как часто бывает на Кавказе, там жили представители разных национальностей (или, точнее, племен). Отец Лаврентия, Павел Берия, был мингрелом. По молодости лет он участвовал в какой-то заварушке и после стычки с жандармами перебрался из Минфелии в Абхазию, где полиция оставила его в покое — границы между районами зачастую были для грузинской полиции непосильной преградой.

Мать, Марта Джакели, вроде бы приходилась дальней родственницей князьям Дадиани — но очень дальней. Княжеское происхождение мало помогло женщине, когда она осталась вдовой с тремя детьми на руках, и вскоре она вышла замуж за пришлого мингрела Павле, который был на четыре года ее моложе, но покорил сердце вдовы храбростью и красотой. Судя по возрасту сына Лаврентия, было ей тогда чуть меньше 30 лет.

От первого брака у Марты было, как минимум, трое детей — сын Капитон и дочери Елена и Агаша (по крайней мере, это те родственники, что упоминаются в анкетах и автобиографиях Лаврентия Берия). Позднее, по причине крайней бедности матери, попечение о старших детях взял на себя ее брат. От второго брака детей было трое. Старший сын в двухлетнем возрасте умер от оспы, дочь Анна — младшая — после перенесенной в детстве болезни осталась глухонемой. Одна была радость — сын Лаврентий, здоровый и смышленый мальчишка.

Что такое бедная крестьянская семья в Грузии — разговор особый. Это совсем не то, что называют бедностью в наше время, и даже не то, что называлось бедностью в России того времени. Так, в России до революции крестьянская семья могла считаться бедной, но иметь лошадь или корову, или даже и то и другое. А в Грузии в то время половина крестьянских хозяйств не имела скота вообще. Сам Лаврентий Берия не рассказывал о своем детстве, но сохранился рассказ его жены о том, в какой обстановке выросла она. В нескольких строчках содержится картина яркая и точная — что такое бедность в Грузии начала XX века.

«…Отец мой имел в собственном владении два гектара земли, деревянный дом из трех комнат, под крышей которого постоянно стояли деревянные чаны на случай дождя. Не было рабочего скота, не было коровы и даже домашней птицы, т. к. не хватало кукурузы, собранной с этого клочка земли, даже для людей в семье; мясо или кружку молока я видела только в большие праздники, а сахар я первый раз в жизни попробовала в возрасте одиннадцати лет… Отец мой, в моей памяти, будучи уже совсем стариком, целый день босый и раздетый лил пот на этот небольшой участок земли…»

Основной проблемой Грузии всегда была земля. Кавказская пословица говорит: «На меже всегда валяются черепа». Дом, в котором выросла Нино Гегечкори, был не самым бедным в деревне, однако и здесь основной едой была кукурузная каша — мамалыга, а скота не было не потому, что было не купить, а потому, что не прокормить. А ведь в России, даже в самых малоземельных районах, основной проблемой бедной семьи было именно купить лошадь или корову, а уж выпасы и сенокосы были — в лесу, по неудобьям, но были. В Закавказье же каждый клочок земли полит не только потом, но и кровью.

…Что ожидало Лаврентия при подобной жизни? Изо дня в день биться на клочке земли, не в силах заработать даже на скудное пропитание?

Единственной надеждой бедняков были сыновья. Умный ребенок в семье — надежда родителей на верный кусок хлеба для сына и на обеспеченную старость для себя.

Как вспоминал позднее Серго Берия, сын Лаврентия, дед его до старости жил в деревне и другой жизни для себя не желал. О том, как складывались отношения в семье, можно было только догадываться, но, по всей вероятности, здесь, как и в семье Сталина, именно мать настаивала на том, чтобы учить сына — если повезет, он может стать чиновником или священником. Это была мечта многих честолюбивых матерей из бедных семей — дальше этого их надежды не поднимались.

Екатерина Джугашвили мечтала видеть сына священником. Марта Берия, тоже, как и мать Сталина, глубоко верующая, отдала мальчика все же не в духовное, а в светское учебное заведение. Когда Лаврентию исполнилось восемь лет, его устроили в Сухумское высшее начальное городское (или, как тогда говорили, реальное) училище. Обстоятельства, сопровождавшие это решение, темны. Серго Берия, сын Лаврентия, пишет, что для того, чтобы учить ребенка в Сухуми, дед Павле продал полдома. А когда тот решил учиться дальше, «пришлось деду Павле и вторую половину дома продать и перебраться с семьей в хибару из дранки». Исследователь Алексей Топтыгин утверждает несколько иное. «Преимуществом Сухумской школы было бесплатное обучение, — пишет он, — но для содержания ребенка в Сухуми требовались средства, поэтому родители продали половину дома, а Марта поселилась вместе с сыном, подрабатывая шитьем…»'1.

Но отец при этом остался в Мерхеули, а Марта взяла с собой младшую дочь, которой к тому времени было не более двух лет, и больше в деревню не возвращалась, даже тогда, когда сын вырос и вполне был способен содержать себя сам. Как хотите, но на родительское самопожертвование это мало похоже — а похоже, скорей, на развод с разделом имущества. Иначе она, уж наверное, поставив на ноги сына, вернулась бы к мужу, не так ли? Или родители нашли бы какой-нибудь способ устроить мальчика в Сухуми одного. Естественно, Серго об этом обстоятельстве не упоминает, зато пишет, что дед до конца жизни прожил в деревне, а бабушка по-прежнему жила вместе с сыном. Умер Павле Берия тогда, когда они жили в Тбилиси, то есть в 30-х годах, а его жена дожила до глубокой старости, после смерти сына была выброшена властями из квартиры и доживала век в доме для престарелых.

Итак, Марта перебралась в Сухуми с сыном и крохотной дочерью, и теперь все было подчинено одному — образованию Лаврентия. Основными предметами в реальном училище были русский язык, арифметика, закон Божий, в старших классах — немного истории, географии, естествознания. Обучение было, как уже говорилось, бесплатным, уровень его не Бог весть какой, но вполне достаточный для того, чтобы способный мальчик мог рассчитывать в дальнейшем получить приличное образование и, ступень за ступенью, пробить себе дорогу в жизни. Именно таким путем шли многие выбившиеся из низов инженеры, промышленники, ученые. Лаврентий выбрал строительство. Он с детства прекрасно рисовал и мечтал стать архитектором, и, если бы не революция, скорее всего, осуществил бы свою мечту. Архитектура осталась его любовью на всю жизнь, а Тбилиси, реконструированный при Берия, его любимое дитя, даже спустя много лет был одним из самых благоустроенных городов Союза.