Роковая ошибка - Пенни Джордан

Джорджия, всхлипнув, проглотила слезы и вспомнила выражение бабушкиного лица, когда они впервые увидели свой будущий дом. В этом взгляде было столько детского удивления и неприкрытой радости, что все сомнения испарились, и она сделала столь ответственный шаг на пределе своих финансовых возможностей. Ради тети Мей. Однако через три месяца после переезда здоровье бабушки резко ухудшилось, врачи начали поговаривать об операции, и Джорджия уже не смогла самостоятельно ухаживать за больной.

Подавив приступ жалости к самой себе, Джорджия отправилась наверх, прихватив папку с бумагами. Даже не заглядывая в них, она знала, что работа займет весь остаток дня и почти целую ночь. Но какое это имеет значение, если нужно содержать дом, чтобы тете Мей было куда вернуться из больницы. Она непременно выйдет оттуда. Она вернется. Она должна.

Джорджия в изнеможений добралась до кладовки, где стоял компьютер. Дом был старым, и под его крышей, видимо, сменился не один десяток поколений ласточек. Нынешние обитатели гнезд шумно и деловито скреблись над самой головой Джорджии, когда она работала в своем «кабинете». Первое время они беспокоили и раздражали ее, но теперь она привыкла к этим звукам и даже находила их приятными. Изначально дом принадлежал семье сельскохозяйственных рабочих, но был продан владельцем вместе с земельным участком. Если верить агентам по недвижимости, приобретение Джорджии представляло собой довольно перспективный вариант. Размеры участка позволяли перестроить дом, пожелай она расширить жилое пространство. Уединение было абсолютно гарантировано удаленностью от шоссе и надежной защитой изгороди. Но заниматься преобразованиями Джорджии было не по карману. Она едва сводила концы с концами: кроме немыслимых взносов за дом и трат на лечение, часть доходов съедал маленький автомобиль, и, пока тетя Мей в больнице, от него никак не откажешься, а еще ведь надо и жить на что-то.

У нее разболелась голова, и буквы на экране затуманились и поплыли. Джорджия потерла веки, взглянула на часы – и глазам своим не поверила. От долгого сидения за компьютером все тело, ломило, а кости ныли словно от побоев.

За последние месяцы она похудела, хотя это было ей совсем ни к чему. При небольшом росте и тонких чертах лица худоба придавала ей довольно измученный вид.

Белокурые прямые волосы, привыкшие в лондонскую бытность к безупречной стрижке, и аккуратной укладке, отросли до плеч, и, честно говоря, на уход за ними не оставалось ни сил, ни денег. Зато кожа теперь, когда естественные солнечные лучи заменили вечные лампы дневного света, приобрела мягкую гладкость персика. Джорджия никогда не считала себя особенно чувственной или сексапильной, да и не стремилась казаться такой – ее вполне устраивала собственная внешность: точеное личико, серьезные серые глаза.

Из-за отсутствия мужского внимания страдать ей не приходилось, поклонники у нее были: молодые люди, как правило слишком занятые, подобно ей самой, восхождением по служебной лестнице и избегающие прочных привязанностей. Восхищаясь ею и оказывая знаки внимания, воздыхатели всячески поощряли ее карьерные устремления. Они ее уважали.

Она же всю свою энергию сосредоточила на достижении деловых успехов, но так длилось лишь до тех пор, пока она не узнала о болезни тети Мей. Конечно, та была категорически против, чтобы ее воспитанница уезжала в какую-то глухомань, бросала престижную работу, меняла образ жизни, но Джорджия проявила твердость. Один из лондонских друзей как-то обмолвился, что она излишне сурова к самой себе и напрасно губит свое будущее. Но решение о переезде пришло так естественно, без всякого насилия над собой, и было продиктовано вовсе не надуманным чувством долга, а любовью, самой настоящей любовью, вот и все. И с тех пор она ни единой секунды о нем не пожалела. Сожалеть можно было только о том, что по своей занятости она приняла его несколько позже, чем следовало.

Шум за окном заставил Джорджию встрепенуться: по ухабистой дорожке к дому подъезжала машина. Будущий жилец, скорее всего, задержится здесь, в их городке, на несколько месяцев, пока не уладит все финансовые вопросы с местным филиалом.

Джорджия почти ничего не знала об этом мужчине, но в агентстве, с которым она сотрудничала, его отрекомендовали как человека в высшей степени порядочного и заслуживающего всяческого доверия. Джорджия выразила сомнение в том, что люди его положения и достатка – а он был главой перспективной и прибыльной компании – вряд ли стремятся поселиться в чужом доме вместо того, чтобы снять себе отдельное жилье; в ответ Луиза Мейтер, возглавлявшая агентство, пояснила, что Митч Флетчер не укладывается в стереотипные представления о преуспевающих бизнесменах и вообще-то он обратился к ней с просьбой подобрать ему в штат новых сотрудников, а в разговоре случайно обронил, что ищет жилье и может довольствоваться просто местом для ночлега, если, конечно, остальные домочадцы не будут беспокоить бесконечными хождениями туда-сюда у него под носом. Агитируя Джорджию сдать ему комнату, Луиза особенно упирала на то, что он готов хорошо заплатить и таким образом девушка сможет разрешить свои материальные проблемы.

Джорджия почувствовала легкое головокружение, но заставила себя опереться на спинку стула и приподняться. Она вспомнила, что со вчерашнего дня ничего не ела.

Пожалуй, необходимость кормить квартиранта может пойти ей на пользу и вынудит относиться к еде более серьезно. С тех пор как тетя Мей легла в больницу, готовка и трапезы в полном одиночестве стали для Джорджии совершенно невыносимы. Иногда, вернувшись домой, она чувствовала себя настолько физически вымотанной и в то же время эмоционально взвинченной, что кусок не лез в горло, хотя умом она понимала, что для восстановления сил должна нормально питаться.

Она выглянула на улицу и увидела, как у ворот остановился серебристо-серый «БМВ». Рядом со скромной постройкой сверкающий шикарный автомобиль смотрелся явно неуместно.

Спускаясь по лестнице, Джорджия подумала, что Митчу Флетчеру достаточно взглянуть на ее дом, чтобы счесть его неподходящим для своей персоны. Направляясь к входной двери, она уже отчетливо сознавала, что не хочет ни этой встречи, ни новых обязанностей, которые непременно возникнут с появлением жильца. Джорджия опасалась, что неизбежное вторжение в ее жизнь будет отвлекать от главной цели, помешает ей все свободное время посвящать больной и может явиться препятствием к возвращению бабушки под родной кров.

Когда же дверь была наконец открыта, готовое дежурное приветствие так и застыло на губах смущенной до крайности хозяйки: она узнала этого мужчину. Он вошел, и Джорджия с ужасом поняла, что в его присутствии лишилась дара речи.