Тайный знак - Алёна Жукова

Первое, что пришло в голову Михаилу: если бы этой ночью он не полез под землю и своей неосторожностью не вызвал разрушение каменного свода, то аварии можно было избежать. Значит, во всем его вина. Но главное – Макарыч жив и есть очевидное подтверждение того, что продолжать тут строительство нельзя, а фонарик его уже вряд ли кто найдет в этом месиве. Жаль только, что тайный ход, скорее всего, просто замуруют, даже не выяснив, куда он ведет. Сейчас он поедет в Наркомстрой и будет настаивать на проведении археологических раскопок.

Бессонная ночь дала о себе знать. Весь день Михаил ходил как пришибленный, а вечером еле дошел до кровати. Свалился в нее и заснул как убитый, напрочь забыв о своих планах полистать найденную книгу.

Ближе к рассвету он проснулся от приснившегося кошмара. Во сне, проваливаясь под землю, он никак не мог зацепиться за острые камни, которые под пальцами превращались в громадных пауков. Их насылала на него старуха в черном монашеском одеянии. Старуха в гневе вздымала руки к небу, разевая рот, но в страшном грохоте камнепада слов было не разобрать.

Пытаясь отогнать от себя сон, Михаил встал и, напившись воды из графина, вернулся в постель, задев этажерку в полумраке. Сразу вспомнил, что вчера оставил книгу на полке. Отругав себя за потерю бдительности, он опять поднялся с кровати: соседям можно доверять, но времена настали поганые, даже самые крепкие люди ломаются. Спать расхотелось. Вынув книгу, он отметил, что на ней ни царапины, хотя попала под камнепад.

Крепкую, однако, кожу делали, подумал он, а вот когда делали, догадаться не смог. Тут знаток нужен, ученый. То, что книга древняя, это понятно. Похоже, рукописная, значит, появилась еще до середины XVI века. Но и тут уверенности на все сто нет: даже с изобретением книгопечатания монахи продолжали переписывать священные тексты от руки, это у них было вроде послушания. А вдруг она из библиотеки Ивана Грозного, которая, если верить легенде, прячется где-то под землей до сих пор? Надо бы покумекать, как специалистам показать, не вызвав подозрения. И что, интересно, означают эти сплошные закорюки, а палочка на шнурке в книгу зачем вложена? Дивная такая палочка – вроде как из кости, а может, и из металла. На стрелку часов похожа, только вся сплошь значками покрыта, вроде тех, что в книге.

Михаил вертел в руках странный предмет и чуть было не выронил из рук, когда острый наконечник в форме треугольника неожиданно отогнулся, открыв полое пространство внутри. Он потряс палочку над столом – ничего оттуда не выпало. Вернув наконечник на место, Михаил решил, что завтра же пойдет в Исторический музей и покажет находку, объяснив, что нашел ее, копаясь в огороде на даче.

Назавтра был выходной, но музей по воскресеньям работал. Бреясь, Михаил удивился, что на лице нет ни царапины после всех этих злоключений. Рассматривая себя в зеркале, он заметил, что все больше становится похожим на отца. На худом лице – их фамильный «дворянский» нос: небольшая горбинка и чуть «уточкой» на конце. Он надел костюм, макинтош и фетровую шляпу. Когда выходил из квартиры, напоролся на одну из сестер Прокофьевых. Та оглядела его со всех сторон и осталась довольна. Тайком перекрестила и пошаркала в кухню, решив, что идет он по важному делу: на свидание либо с дамой, либо – с высоким начальством, и осенить на дорожку не помешает.

Михаил добрался до Красной площади и зашел в Исторический музей с парадного входа. Там экскурсовод, молодая бойкая девушка, заканчивая экскурсию, отвечала на вопросы. Они, видимо, касались иконы, на которой был изображен паровоз. Экскурсовод объясняла, что икона написана в честь избавления Александра III и его семьи от смерти в железнодорожной катастрофе 17 октября 1888 года на станции Борки.

– Заметьте, – звонко комментировала она, – царская семья вся выжила, а среди обычных людей было много жертв. На иконе изображены только святые – покровители царской семьи, а где те, кто прислуживал царю и погиб, почему их нет? Мы знаем теперь, что поклонение иконам – суеверие. Раньше считалось, что икона может охранять и спасать. Великая Октябрьская социалистическая революция доказала, что все это мракобесие и сказки. Никакая икона не способна уберечь от чего бы то ни было, поскольку это просто доска с нанесенными на нее красками. И как мы прекрасно знаем, Романовым иконы не помогли – пусть в железнодорожной катастрофе они не погибли, зато революция смела их с лица земли.

Михаил решил, что к звонкоголосой девушке ему подходить не хочется. Он поискал глазами служебный вход, а потом решил, что самым правильным будет узнать у вахтера, как поступают в случае находки предмета, имеющего, возможно, историческую ценность, а также к кому обратиться с таким вопросом.

Пожилой вахтер сдвинул на лоб очки, не дочитав передовицу в «Правде», и поднял глаза:

– Вам чего, товарищ?

– Я тут книгу принес, старинную. Хочу узнать, представляет ли она историческую ценность.

– Так вам к Настасье Николаевне надо.

– Как бы ее отыскать, не поможете?

– Дык, это дело серьезное, – важно ответил вахтер, вернул очки на нос, вдел ноги в подшитые серые валенки и поднял трубку большого черного аппарата: – Алё, Анастасия Николаевна, тут к вам гражданин с какой-то книгой старой. Пустить? Ага. Проходите, товарищ. Вот тута на второй этаж, а потом налево и по коридору до конца. – Старик, кряхтя, встал, чтобы показать куда идти.

В самом конце коридора дверь была открыта. Комната с большим столом посредине и множеством книг освещалась настольной лампой под абажуром. У стеллажа, спиной к двери, стояла миниатюрная женщина с русой косой, уложенной вокруг головы. Эта коса… Сердце Михаила ухнуло вниз: точь-в-точь как у его Марии, да и фигурой покойную жену напоминает. Женщина повернулась, и оказалось, что внешне она совсем не похожа на круглолицую, румяную Машу. На утонченном лице не было красок. Открытый высокий лоб, словно выточенный из слоновой кости, бледные щеки. Живыми казались только бирюзовые глаза, внимательно смотрящие из-под густых темных ресниц. «Такая понравилась бы матери», – подумал Михаил и удивился своим глупым мыслям. Но породу в этой женщине не заметить было трудно.

– Здравствуйте, я к вам. Вот, хотел проконсультироваться, Анастасия Николаевна. Нашел, знаете ли, на чердаке книгу среди хлама всякого дачного, – почему-то соврал он совсем не так, как собирался.

Она бережно приняла сверток и, положив на стол, развернула бумагу. Михаил наблюдал за ее реакцией. Природа наделила эту женщину тонкими, красивыми пальцами; они застыли на мгновение и явственно дрогнули в тот момент, когда книга предстала перед ее взором. Заметив палочку на шнурке, вложенную в корешок, она быстро захлопнула книгу. Волнуясь, завернула ее в бумагу и отдала Михаилу. А потом, отведя глаза, быстро проговорила:

– Находка ваша, товарищ, никакой исторической ценности не представляет. У нас весь подвал забит подобными книгами. Все это пережитки прошлого, религиозные тексты. Заберите, пожалуйста.

Михаил заметил, что она смотрит мимо него, куда-то в угол комнаты. Приглядевшись, он обнаружил, что в комнате они не одни: полная женщина в нарукавниках, ухватив с десяток книг, тащила тяжелую стопку к двери. Наконец она толкнула плечом дверь и вышла.

Анастасия Николаевна внимательно посмотрела Михаилу в глаза и, заметно нервничая, прошептала:

– Простите, если обижу, но вы сказали неправду. Вы никак не могли найти эту книгу на чердаке. Вы чего-то боитесь?

– Мне показалось, – улыбнулся Михаил, – что боитесь как раз вы.

– Возможно, но и у вас есть на то основания. Может, это покажется странным, но я вам верю именно потому, что вы врете.

Дверь за спиной Михаила распахнулась, и женщина в нарукавниках опять появилась в комнате.

Анастасия Николаевна поднесла палец к губам, вырвала из настольного календаря листок и стала торопливо писать каллиграфическим почерком. «Книгу никому не показывайте! Очень вас прошу, подойдите вечером в шесть к служебному входу», – прочел Михаил и понимающе кивнул, после чего она смяла записку и сунула ее в карман.

Весь день Михаил боялся опоздать к назначенному часу. Он успел смотаться в Наркомстрой и проверить всю документацию по строительству цеха. В папке была записка одного известного ученого-археолога о подземных сооружениях времен Ивана Грозного, предположительно находящихся в непосредственной близости от выбранного места, но, несмотря на это, строительство не перенесли. Виноваты были все – сверху донизу. Кроме Михаила Александровича: его назначили уполномоченным уже тогда, когда строительство началось, – а вот остальным явно не поздоровится. Теперь задача не из легких – как можно скорее провести повторные геологические и археологические экспертизы и развернуть стройку в другом месте.

Его служебная «эмка» подъехала к музею за минуту до назначенного времени. Ровно в шесть Анастасия Николаевна вышла из музея. Михаил не успел отпустить Шурика. Увидев «эмку», женщина вжалась в стену и застыла. Михаил, заметив это, галантно распахнул перед ней дверцу, но его новая знакомая не двинулась с места.