Короли улиц - Саша Южный

Он шел прямо им в руки.

И тогда Вечер рыбкой метнулся прямо между ног одного из них. Он умудрился почти проскользнуть, но в это время мужик сжал ноги. Картина могла бы стать классической — мужику оставалось только сесть на тощий хребет Вечера своей литой задницей и достать ремень. Но Вечер в последний момент сумел извернуться и двинуть его кулаком в пах. Мужик обмяк, и Вечер, скребя по земле ногтями, выдрался из тисков. Он вскочил, сыпанул возникшей слева тени порцию соли в лицо и рванул подальше от базара, но буквально через десять метров дорогу ему перегородил мотоцикл.

Шикарный черный байк встал поперек тротуара. На нем сидел тип с длинными, до плеч, черными волосами и темными глазами, которые излучали опасность. Вечер посмотрел в эти глаза и как-то обмяк. Он почему-то сразу, всей своей шкурой понял, что от этого типа ему не уйти.

— А ты ловкий джус, — произнес байкер.

— Неловкий в нашем деле давно бы с голоду коньки откинул, — угрюмо произнес Вечер и, оглянувшись на шум за спиной, увидел приближающихся преследователей. — Слышишь, недосуг мне тут с тобой трепаться, у меня дела, — произнес он скороговоркой.

— Вижу, — усмехнулся байкер и, крутанув рукоятку газа, кивнул на заднее сиденье. — Садись, быстро!

Вечер, не раздумывая, выбрал из двух зол то, что показалось ему более достойным, и оседлал мотоцикл. Байк плюнул дымом в лицо базарной толпе, которая была буквально в полутора метрах от него, и рванул с места, унося Вечера в другую жизнь, которая, правда, началась не сразу.

Остановив мотоцикл недалеко от южной окраины города, на холме, с которого просматривалась даль и другие холмы, густо поросшие орешником и кленами, байкер некоторое время смотрел на пылающий горизонт — был закат, а затем обернулся к Вечеру и спросил:

— Ты где живешь?

— Да так… — неопределенно протянул Вечер.

— Понятно, — сказал байкер. — А как тебя зовут?

— Фашист, — произнес, немного помявшись, Вечер, и внезапно ему стало стыдно.

Байкер удивленно присвистнул:

— Да разве ж это имя. А как родители тебя называли?

— Их у меня не было.

— У всех есть родители.

— Может быть, но у меня не было, — упрямо произнес Вечер.

— Знаешь, — не стал спорить с ним байкер, — какое имя, такая и жизнь у человека будет. А хочешь, я тебе новое имя дам?

— Ты?! — с удивлением уставился Вечер на байкера. Ведь имя мог дать только отец или мать, или еще улица, которая и нарекла его Фашистом. Но чем дольше смотрел он на байкера, сидевшего на своем мотоцикле, сверкающем никелем и стоящем прорву денег, на его прикид: дорогую кожаную куртку и штаны, стильные канадские сапожки и часы «Константин Вашерон» на смуглом запястье, которые наверняка стоили еще больше, чем мотоцикл, и главное, на выражение его глаз, тем больше ему начинало казаться, что если этот человек даст ему имя, то это будет не пустой звук. Это будет законно.

— Хочу, — произнес Вечер, нащупывая за пазухой колбасу — на месте ли. — А какое?

— Какое тебе по силам будет носить. Ведь человек должен соответствовать своему имени, иначе ничего хорошего у него в жизни не будет.

— Да?! — Вечер смотрел на байкера во все глаза. Никто до этого не говорил ему таких серьезных вещей.

— Хочешь, я назову тебя… — Байкер на какое-то время задумался. — Хочешь, я назову тебя Вечер?

— Вечер? — удивленно уставился на него Вечер.

— Да. Разве это плохо? — Байкер широким жестом обвел все, что было вокруг. — Ты посмотри, какой закат, посмотри на горизонт. Он пылает, а какое небо над ним, какие краски, тишина и холмы. Это — вечер!

Вечер, открыв рот, продолжал смотреть на байкера — он никогда не слышал таких слов — и еще более утверждался в мысли о том, что этот человек имеет полное право дать ему имя.

— А разве так можно?

— А кто нам это запретит? Мы свободные люди, Вечер.

— Да? — Вечер неуверенно улыбнулся.

Байкер слез с мотоцикла и положил ему руку на плечо.

— Теперь ты Вечер, и вечер отныне — твое лучшее время. Он будет помогать тебе. Ведь вы братья.

От этих слов у Вечера защипало в носу. Еще никогда не случалось такого, чтобы кто-то ему помог, если не считать этого человека.

— Куда тебя подбросить? — спросил байкер, садясь обратно на мотоцикл.

— Да я здесь посижу. С братом, — ответил Вечер.

— Понимаю, — улыбнулся байкер. — Вообще-то, это мое место. Я сюда часто на закате приезжаю, но об этом никто не знает.

— Я понял, — сказал Вечер.

— До встречи, — сказал байкер и уехал.

Вечер, оставшись один, долго смотрел на закат, пока тот окончательно не истлел и не наступила темнота. Сегодня ему исполнилось тринадцать лет, сегодня же он получил новое имя, и это надо было осмыслить. Потом он поднялся с земли и, вспомнив про колбасу, достал ее из-за пазухи.

А на следующий день его жестоко била своя же стая. Он заявил им, что он не Фашист, а Вечер. Когда он врезал Французу, который первым поднял его на смех, это еще ему сошло. Француз был его ровесником. Он свалился на землю с ящика, на котором сидел, и прекратил ржать. Но когда Вечер добрался до Биба, который был старше его на два года, и засветил тому под глаз, все решили, что он обнаглел. Ему вышибли зуб, изрядно помяли бока, поставили здоровый фингал под глаз и разбили нос. Но пострадал не только он. Изрядно прихрамывал тот же Биба, которому он в драке каблуком своего ботинка здорово ушиб пальцы ног, и еще у пары человек были синяки. На другой день его решили изгнать из стаи. Вечер ушел, особо не горюя. Прокормиться он мог и сам, с ночлегом проблем тоже не было — стояло лето. А до зимы он подыщет себе какую-нибудь нору.

Он снова столкнулся с байкером через неделю после их первой встречи, недалеко от центра. Вечер шел злой и голодный — день не удался. Солнце стояло уже совсем низко, касаясь горизонта, а в животе у него было пусто. Когда он свернул к площади, его неожиданно окликнули. Он поднял голову и увидел Чепера. Тот был не один, при нем находилась красивая девушка, такая же смуглая и затянутая в кожи, как и он. Была суббота. Мимо текла праздная толпа, а они сидели на своем байке — независимые и красивые, как молодые боги. В тот день Чепер предложил работать у него курьером, разносить кокаин по заказу. Это было солидное предложение, которое значило, что теперь у него будет твердый кусок хлеба, свой угол, с горячей водой и чистым бельем, и возможность устроиться в школу фехтования — хрустальная мечта Вечера.

Он с жаром принялся за работу на другой же день. Поначалу он стеснялся, робел и был вежлив, но, постепенно узнавая, что кроется за претенциозными дверями квартир и фасадами богатых домов, начинал испытывать к их обитателям брезгливость. У них были дорогие машины и бабы, видимо, они умели делать деньги, но вместе с тем это были зависимые люди, некоторые из них за кокаин маму родную продали бы.

Вечер подошел к двери башни и нажал на кнопку звонка. Через минуту железная дверь открылась, и в проеме показалась распухшая физиономия Механика с начисто заплывшим левым глазом.

— О, Вечер! — произнес он, с трудом ворочая челюстью. — А мы уже думали, тебя прибили или в милицию забрали.

— Все в порядке. Погнался за одним, — произнес Вечер, окидывая взглядом нижнее помещение. Байк Чепера стоял на месте. «Значит, с ним все в порядке», — подумал он и стал подниматься по железной лестнице на второй этаж. Две трети банды сидели здесь. Остальные, видимо, надолго выбыли из строя. Победа далась нелегко, зато теперь речники затихнут надолго.

— Молодец! — сказал Чепер, увидев его. — Узбек говорит, что ты троих положил.

— Не считал, — небрежно обронил Вечер, и присутствующие заулыбались.

Но Вечер не обращал на это никакого внимания. Это были улыбки своих. Внутри у него все ликовало. Ведь теперь он наверняка станет полноправным членом братства. Не торговцем, не курьером, имеющим дело с кокаином и марихуаной, а бойцом, который контролирует торговлю и обеспечивает ее безопасность и бесперебойность. Кроме того, сегодня до него вдруг по-настоящему дошло, что, несмотря на свой возраст, он может уложить серьезного противника, превосходящего его по силе. В спортзале, где он обучался фехтованию, ему не было равных, но там в основном тренировались его ровесники или те, кто был на год старше. Сегодня Вечер узнал свою настоящую силу, и от этого у него слегка кружилась голова.

Чепер поднялся из своего кресла. Обведя взглядом всех присутствующих, он произнес:

— Сегодня мы показали, кто есть кто. Но это не все. Мы деловые люди и делаем дело, которое позволяет нам оставаться свободными. Поэтому мы должны закончить начатое и добить речников, пока они не пришли в себя. Делать это придется без лишнего шума. Хватит сегодняшней потасовки. Но город должен принадлежать нам. За две недели в нем не должно остаться ни одного речника. Мы станем монополистами. Но пока никакой торговли. Все на зачистку. Через час выступаем. Начнем с мест, где они собираются. Вы их знаете. А это, — Чепер положил на стол лист бумаги, — адреса половины из них, но квартирами займемся позже. Только опять же без лишнего шума, не впутывая мирных граждан. Иначе вмешается милиция. Братва, город жаждет! Ему нужны белые грезы. Не заставим его долго ждать. Станем единственным источником, который утолит его жажду. Запудрим носы этих сытых ублюдков порошком.