Золото третьего рейха. Кто владеет партийной кассой нацистов? - Ганс-Ульрих Кранц

Но добраться до офиса мне в очередной раз не удалось. Вместо этого я занялся старательным изучением материалов, которые были связаны с финансированием «Наследия предков». Честно говоря, никакого американского фонда с таким названием я не помнил. Откуда ему вообще было взяться? На этот счет у меня была не одна, а целых две версии.

Во-первых, не исключено, что фонд регистрировался в США исходя из каких-то финансовых соображений. Ну, нацисты ведь держали деньги в швейцарских банках! Может быть, деньги фонда инвестировались в американскую экономику и позволяли кому-то из нацистских бонз получать неплохие барыши? Это более чем вероятно, если вспомнить, что многие высокопоставленные нацисты — например Геринг — заботились о наполнении собственного кармана не меньше, чем о торжестве арийской расы. Фонд «Аненэрбе» мог служить эдакой подставной фирмой для реализации чьих-то «серых схем».

Возможен и второй вариант. Не секрет, что в Соединенных Штатах жило много немцев, которые помнили о своей прежней родине и горячо любили ее. Они вполне могли создать фонд, поддерживавший научные исследования, касавшиеся Германии. Вот так работы моего отца и удостоились американского гранта. Почему нет? Нацисты были очень заинтересованы в притоке валюты из-за рубежа, и не так уж важно, откуда эта валюта поступала.

Поиск принес вполне ожидаемые результаты: никаких сведений о фонде «Аненэрбе», расположенном в Чикаго, мне обнаружить не удалось. Да и обе мои версии при ближайшем рассмотрении рассыпались как карточный домик. Если Геринг или кто-то еще хотел получать прибыли, вкладывая деньги в Штаты, на кой ему «Аненэрбе»? С другой стороны, исследования, проводившиеся в рамках института, были окружены завесой секретности и добрые грантодатели из США вряд ли смогли бы озолотить моего отца, поскольку просто не знали бы, чем он занимается… К тому же, будь фонд «Аненэрбе» невинным заведением, откуда на документе взялась бы подпись Гесса? И почему я не могу найти о нем никакой информации?

В общем, я уже окончательно счел документ юношеской проделкой моего отца, но… тут, как в плохом детективе, пришли данные графологической экспертизы.

Подпись Гесса на документе была подлинной.

Дело «А-4051»

На следующий день я уже смотрел через иллюминатор самолета на проносящиеся мимо пушистые облака. Огромный лайнер нес меня и еще добрую сотню пассажиров из Буэнос-Айреса во Франкфурт-на-Майне. Мне предстояло в очередной раз порыться в немецких архивных документах. Потому что если подпись Гесса не была подделкой, то не был подделкой и сам документ. А значит, американский фонд «Аненэрбе» действительно существовал. Ведь трудно представить, что один из самых высокопоставленных нацистов будет участвовать в юношеских проказах молодого историка, которого он, скорее всего, даже не знал в лицо!

Честно говоря, я слабо представлял себе, какой именно архив мне нужен. Фондов СС в современной Германии почти не осталось — они все захвачены победителями. Центральный научный архив? Да, наверное, туда мне и дорога.

В Центральном научном архиве в Берлине я провел неделю. Каждый день я сидел там как проклятый, с утра и до закрытия, чтобы потом, в тишине какого-нибудь маленького кафе, за бокалом пива осмыслить все прочитанное. На первый взгляд, осмыслять было нечего. Я нашел кучу документов — в том числе касавшихся исторических изысканий «Наследия предков». Некоторые из них были весьма любопытными и могли бы лечь в основу новой книги. Но я не находил того главного, за чем приехал сюда. Ни одного упоминания о фонде «Аненэрбе».

Уже почти потеряв всякую надежду, я решил расспросить сотрудников архива. В конечном счете, никто не знает свои фонды лучше, чем они! В последнее время в немецких архивах происходит довольно печальная вещь — старых сотрудников в массовом порядке отправляют на пенсию, а вместо них берут молодых мальчиков и девочек, только что окончивших университет. Таким способом федеральное правительство, видите ли, борется с безработицей среди молодежи. Разумеется, власти совершенно не смущает факт, что такая девочка куда удачнее выступила бы в роли официантки в кафе или секретарши в офисе, чем архивного работника, которому нужны какие-никакие знания и опыт.

К счастью, до Центрального научного архива нововведения еще не докатились. На восьмой день моих бесплодных поисков на дежурство в читальном зале заступил сутулый старичок в больших круглых очках: настоящий книжный червь — в лучшем смысле этого слова. Более удачный объект для моих расспросов трудно было бы найти. Полистав очередное дело, я подошел к почтенному архивариусу и спросил его напрямую:

— Скажите, вы ничего не знаете о фонде «Аненэрбе»?

— «Аненэрбе»… «Наследие предков»… — медленно проговорил старичок после долгой паузы, подняв на меня круглые стекла. — Это же эсэсовский институт, да? Мне кажется, вы пришли немного не по адресу…

— Нет-нет, что вы! Это одноименный фонд, который существовал в 30-е годы и финансировал исследования, посвященные прошлому германцев. Он был американским.

— Гм… Ничего о таком не слышал. Может, вам стоит обратиться в архивы Соединенных Штатов, молодой человек?

Молодым человеком меня последний раз называли лет пять назад. Нет, мне, конечно, лестно, что меня кто-то считает молодым. Но я пришел сюда не для того чтобы выслушивать невольные комплименты. Что ж, придется применить запрещенный прием — задеть его самолюбие. К счастью, я прекрасно знал, как это сделать.

— Увы, — вздохнул я. — Я рассчитывал, что мне помогут в моей родной стране. Жаль, что это нереально. Но, может, вы просто не изучали соответствующие фонды?

Это был двойной удар, причем ниже пояса. В одной фразе я обвинил несчастного старичка в отсутствии патриотизма и в некомпетентности. И он взвился на дыбы, как хороший боевой конь.

— Молодой человек! — Глаза из-под очков сверкнули так, что я побоялся за целостность стекол, не говоря уж о своей скромной персоне, которая вполне могла превратиться в пепел. — Никто лучше меня не знает эти фонды. Я занимаюсь ими уже пятьдесят пять — пятьдесят пять! — лет. И я знаю, о чем говорю. В нашем архиве нет того, что вам нужно. Поищите у американцев. В конце концов, это они чистили наши коллекции…

— В каком смысле? — изумился я.

— В самом прямом. Вы не заметили, что номера дел идут не по порядку? Думаете, это случайность? Я тоже так считал, когда пришел сюда работать. Но случайностей в нашем деле не бывает. Старые сотрудники, — и архивариус энергично ткнул пальцем вверх, в сторону небес, где, очевидно, сейчас пребывали эти самые «старые сотрудники», — рассказывали мне, что после войны американцы очень много времени провели в нашем архиве. Здесь два года работала большая комиссия. Документы вывозились грузовиками. Грузовиками!