Разлучница - Мейси Ейтс

– Естественно, но я волнуюсь, потому что она уникальная в своем роде.

Петров сухо рассмеялся:

– Я понимаю это, Маделин. Не забывай, коллекцию создал я.

– Мне кажется, об этом знает весь мир.

Но это была первая коллекция Алексея за все шесть лет. Другие коллекции из «Драгоценностей Петрова» за прошедшие пять лет были созданы сотрудниками фирмы или известными дизайнерами. Любое же ювелирное изделие, созданное самим Алексеем, уходило за миллионы долларов на аукционах.

А это означало, что сегодняшнее мероприятие вызовет интерес репортеров и журналистов. Очень большой интерес.

– Конечно, все в мире знают об этом, Маделин. И не потому, что у моих ювелирных изделий прекрасный дизайн. Все дело в бизнесе и политике – вот что вызывает интерес прессы. Это означает назойливую рекламу. Это означает большие деньги. И именно поэтому я занимаюсь бизнесом.

– Вы действительно хотите, чтобы журналисты заполонили этот зал?

– Да, мне нужна известность, – просто сказал он. – Я вряд ли устроил бы эту дорогостоящую выставку, если бы весть о ней не разнеслась по всему миру. Я не устраиваю банкетов для своего собственного развлечения.

Прикусив губу, Маделин натянуто улыбнулась:

– Конечно, мистер Петров.

Алексей еще раз внимательно взглянул на своего администратора. Судя по всему, его появление вряд ли обрадовало ее, но она считала, будто тщательно скрывает свою растерянность. Наверняка думала, что он не замечает этого.

Он всегда наслаждался ее голосом, разговаривая с ней по телефону. Глубокий, с легкой хрипотцой и всегда непринужденно сексуальный. Даже когда Маделин говорила о необходимости увеличить бюджет выставки. Но Алексей представить себе не мог, что женщина может так соответствовать своему голосу.

Ее сексуальность проявлялась в этом мягком, завораживающем голосе. В волнистых каштановых волосах, переливающихся золотом на свету, когда они каскадом падали на плечи, в голубых глазах, обрамленных густыми ресницами. Но именно ее тело грозило сорвать его либидо с цепи. У нее оказались такие соблазнительные формы… Большая грудь, тонкая талия и округлые бедра, плавно покачивающиеся на ходу.

Казалось, Маделин была способна физически воздействовать на него, как крепкий алкоголь. Она была опьяняющей…

Запустив руку в карман, Алексей нащупал мобильный телефон и крепко сжал его. Ему вдруг захотелось позвонить Оливии, и не потому, что он скучал по этой женщине, которая была его любовницей еще несколько недель назад. Алексею надо было отвлечься от Маделин.

Оливия становилась все более надоедливой. Она стала интересоваться, почему он встречается с ней лишь по особым случаям или только ради секса. Стала настаивать на том, чтобы он приехал в Милан лишь для того, чтобы повидать ее. И тогда он понял – настала пора с ней расстаться. Недовольная и высказывающая претензии женщина не приносила ему никакого удовлетворения. Свои намерения он изложил ей с самого начала.

Ему нужна была постоянная любовница, без всяких взаимных обязательств. Ходить в бар раз в неделю, чтобы подцепить девицу на ночь, Алексей не хотел. После всего, что он испытал к своим тридцати трем годам, он чувствовал себя слишком старым для этого.

– А что ты собираешься делать сегодня вечером? – спросил он.

Он видел, как Маделин старается изобразить улыбку.

– Собираюсь выполнить ту работу, за которую вы мне платите, а именно – проводить выставку.

– Полагаю, что ты уже все сделала для этого.

– Самое главное – да. Но в конце выставки я собираюсь устроить коктейль с закусками из морепродуктов, и мне надо будет убедиться в том, что никто… – она неопределенно взмахнула в воздухе рукой, – не останется без моллюсков и ракообразных.

– Замечательно, но я не хочу, чтобы ты бегала по залу в джинсах и наушниках.

– Не буду бегать, – сказала она.

– Хорошо. Я хочу, чтобы на этом вечере все было незаметным. Единственное, что должно бросаться в глаза гостям, – это драгоценности.

– Уверяю вас, мистер Петров, это тоже моя цель.

– Мне хотелось бы, чтобы ты оделась как посетитель выставки, а не как одна из служащих.

Вспыхнувший блеск в ее голубых глазах совершенно не соответствовал невозмутимому выражению лица.

– Я собиралась надеть черные брюки и черную рубашку, как официанты.

– Но ведь ты не официантка. Ты работаешь на «Драгоценности Петрова», и я хочу, чтобы твоя одежда соответствовала твоему статусу.

Вот так он управлял своим делом. Безошибочно и точно. В мире дизайна внешний вид означал все. Ничто не было таким важным, как внешняя оболочка. Пока внешность сверкала, ничто другое не имело значения.

– Ты тоже должна насладиться этим вечером, – добавил Петров.

– Я не смешиваю работу и удовольствие.

– Я тоже. И предпочитаю, чтобы мое удовольствие никто не прерывал.

Щеки ее медленно покраснели. Это поразило его. Неужели в этом мире кто-то еще может краснеть от случайного намека?

– Однако под словом «насладиться» я имел в виду, – продолжал он, – ходить по залу среди гостей, прислушиваться к разговорам и стараться понять, что понравилось гостям, а что – нет. Это еще одна причина для того, чтобы прилично одеться и смешаться с толпой.

– Значит, я должна заниматься тайным наблюдением?

– Не совсем так. Но это способ избежать критики.

Странное выражение появилось на ее лице и тут же исчезло.

– Критики журналистов?

– В некоторой степени – да.

– Мне не хочется говорить грубости, мистер Петров, но вы наняли меня для того, чтобы организовать этот вечер, поэтому…

– Поэтому ты хочешь, чтобы я доверял тебе, а не диктовал, что надо делать?

Маделин кивнула, и каштановые локоны блеснули рыжеватым цветом.

– Прости, – сказал он, – я нанял тебя, чтобы ты организовала эту выставку, но я – перфекционист, и, пока я здесь, все должно быть сделано по моим меркам.

Эти слова явно разозлили ее, дежурная улыбка исчезла.

– Уверяю вас, я все сделала по вашим меркам. И совершенно не имеет значения, находитесь вы здесь или где-то еще.

– Хорошо, посмотрим…

– Тогда, прошу прощения, я покину вас. Мне надо кое-что еще сделать. Передвинуть витрины, удвоить охрану.

Ее ледяной тон, а также то, что она осмелилась так независимо разговаривать с ним, непомерно удивили Алексея. Правда, именно эти качества он всегда ценил в Маделин, когда разговаривал с ней по телефону. Она была прямой, и она делала свою работу. Его самолюбие не нуждалось в том, чтобы еще один человек лебезил перед ним.