Кусимир. Дачные истории - Римма Владимировна Антонова

— А про кота забыли?

— Забыли, — эхом отозвался папа.

И, кстати, не первый раз они про меня забывают. В плане кормления только мама ответственная. Всегда накормит и иногда даже порцию побольше насыплет, чтобы наверняка сытым оставался. А вот если на хозяйстве папа и Слава, то всё — у меня начинается диета.

Мама поставила на пол возле печки две миски. Одну наполнила кормом пахучим, другую — водой. И на этом моё желание исследовать местность исчезло. Аппетит со зверской силой разыгрался во мне в тот момент, когда на глазах появилась большая зелёная упаковка, а содержимое приятно и звонко зашуршало. Я с жадностью набросился на миску, когда вся семья уселась за стол.

Досыта насладившись трапезой, я подошёл к маминым ногам и упал возле них, благодарно мурлыкая. Приятно быть сытым в тепле и в любви. Время тихо шло, и даже Славка после перекуса подобрел. Начал разговаривать. А это значит, что всё будет хорошо. И дальше нас ждёт очень много интересных приключений. Главное, чтобы не пришлось ловить мышей. Вот, всё что угодно, но только не это.

— Хорошо здесь, — вполголоса сказал папа. — Тихо.

— Да, — выдохнула мама. — А то я уже с ума начала сходить от городского шума. Но и здесь у нас с тобой работы много.

— Будешь ставни красить? — обратился папа к Славе.

— А это интересно? — тут же встрепенулся мальчик.

— Очень, — засмеялась мама. — Но в следующий раз. А красить ставни будет папа, а ты пойдёшь мне помогать рассаду поливать.

А мне ничего не нужно было делать. И, довольный своим безучастием, я поднялся и поплёлся в соседнюю комнату. Внимание привлекла Славина кровать. На неё светило яркое солнышко, а это значит, мне нужно туда. Запрыгнул, развалился, подставившись ласковым лучикам солнышка, задремал.

Разбитое окно

Когда папа зашуршал чем-то возле окон, мой сон быстро испарился. Любопытство разгорелось внутри с огромной силой. Я уже не мог сдерживаться и пустился со всех лап к выходу из дома. Благо дверь не заперта была. Тюль белая развевалась на ветру вместо неё.

И тут внимание тоже застряло. Игривость напала внезапно, и я начал ловить мелкие волны внизу шторы, которые влияли на меня подобно гипнотическому кругу. Лапами перебрал все волны, и тюль заходила ходуном, словно звала меня: «Давай Кусимир, вскарабкайся на самый верх, к потолку!». Ну разве я мог отказаться от такой затеи? Конечно же, нет! И со всей прыти запрыгнул, ловко цепляясь за мелкие дырочки в шторе, пополз наверх и почти достал до самого потолка. Только вот тюль резко затрещала, и я полетел вниз, шумно приземлившись на пол.

Больно и обидно. Фыркаю и смотрю на место происшествия. Ох, и достанется от мамы. Главное вовремя сбежать, а то ещё и полотенцем вдоль хребта прилетит. Не любит она у нас беспорядок и всегда кричит на домочадцев, да и на меня тоже. А мне от этого досадно. Тон её голоса так сильно меняется на обиженный, что моё кошачье сердце не выдерживает этого, и я трусливо сбегаю прочь в укрытие. А когда мама успокаивается, выбираюсь из своего тайного местечка и иду к ней гладиться.

Так. А куда я вообще бежал? Ведь что-то срочно важное меня выдернуло из сна. Но вот что? Забыл. И тут снова грохот, послышался недовольный папин голос. Точно! Вспомнил! Там же что-то на улице интересное творится.

Перепрыгиваю через скомканную тюль — и вперёд, на свободу! Только силы не подрасчитал и кубарем скатился по маленьким трём ступенькам вниз. Больно. Какой-то неуклюжий я сегодня. А на улице не всё так просто. Множество звуков мгновенно начали обрушиваться на меня со всех сторон.

Сверху птицы, сбоку Славка с машинкой на радиоуправлении жужжит. Ещё немного дальше мама из шланга что-то поливает. Где-то далеко ревёт чудовищная газонокосилка. Так шерсть дыбом и встаёт. В городе-то этот шум терпеть не мог, а сейчас никуда не денешься от него. Где-то ещё дальше музыка из старых кинофильмов звучит. Снова теряюсь. Столько всего вокруг. Но выбрать должен что-то одно. Но что? Опять не помню.

Тут на мои глаза попадается прекраснейшее существо — бабочка-капустница. Сидит на травинке, крылышки распрямляет и складывает вместе. Такие хрупкие, нежные, аппетитные. Пригибаясь к земле, начинаю готовиться к прыжку. Ещё немного, и эта красавица попадётся мне в пасть. Есть, конечно, её не стану. Даже и в мыслях нет затеи полакомиться бабочкой. Здесь другой азарт овладевает мной. Игра! Поймаю или не поймаю?

Не свожу с цели взгляд, притаиваюсь. И — хоп! Прыжок. Мои зубы клацают почти возле крыльев бабочки, но она оказалась проворнее. Мгновенно поднимается ввысь в воздухе и улетает за забор. А я остаюсь сидеть на примятой траве и разочарованно глядеть ей вслед. Красивая она. И возможность поохотиться проморгал. Что ж, ладно.

А за воротами шорох и папин голос. Снова вспоминаю, зачем я выбежал на улицу и, довольный, вальяжно отправляюсь в сторону забора. Пробираюсь сквозь дыру, и вот я на неогороженной свободе. Просёлочная дорога недалеко и другие соседские дома выстроились в одну линию. Надо заметить, что они выглядят совсем чуть-чуть краше нашего. Но это пока. Скоро и наш домик заблестит и засияет новыми красками.

Поворачиваю мордочку в сторону папы. А там столько всего интересного, что дух замирает. И высокая лестница приставлена к окну. Папа рядом что-то размешивает в банке. И одет он очень странно. Синие штаны на подтяжках и рубашка в клетку. Бегу в его сторону, как мгновенно в нос врезается резкий запах, от которого начинает жутко кружиться голова.

Но любопытство легко так не победить. Вскарабкиваюсь высоко-высоко на лестницу. До самой крыши почти. Здесь и дышится легче. Что-то в банке у папы явно нехорошее, но зачем ему это? Лучше здесь схоронюсь и всё подсмотрю.

Папа всё продолжал что-то подливать из бутылочки в краску и вымешивать. А что бы ему не совсем скучно было, он насвистывал какую-то мелодию, известную лишь ему одному. А когда закончил размешивать, взял баночку за небольшое донышко, которое раньше принадлежало какой-то вкусной газировке, ну или квасу. Это я