Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи - Жан Флори

Несмотря на расхождения в текстах, в них можно четко выделить ряд общих мест: норманны, являвшиеся группами в разное время, имели репутацию отважных воинов; они были способны стать наемниками; они жаждали богатства, были алчны, амбициозны и набожны, на что указывает их поклонение священным местам и, в частности, святому архангелу Михаилу. Два их главных противника уже обозначены: это сарацины и греки.

Военные достижения норманнов объяснялись их физическими и моральными качествами. Отвага, храбрость, нечувствительность к страданиям, презрение к смерти, преклонение перед героями, жажда подвигов, культ доблести — таковы основные черты, признаваемые всеми, даже врагами норманнов, как будет видно в дальнейшем. Их воинское мастерство заключалось также в искусном владении копьем. В середине XI века именно они, безусловно, ввели новые приемы конного боя: массированная атака рыцарей, державших копье неподвижно в горизонтальной позиции, была способна, согласно образному и восхищенному выражению Анны Комниной, «пробить даже вавилонскую стену»[18]. Вскоре, к концу XI века, такой способ атаки переняло все рыцарство в целом[19]. Раннее введение в бой этого приема превратило норманнов, облаченных в кольчуги с длинными рукавами (haubert) и в шлемы с наносниками, в лучших рыцарей своего времени[20].

Властолюбие, алчность и склонность к ремеслу наемника, также признанные всеми, сыграли, по мнению большинства историков, важную роль в их решении обосноваться в Южной Италии[21]. Эта склонность к наемничеству также была обусловлена тем, что нормандские герцоги, опираясь на свое право, взяли за обычай изгонять, лишая имущества, людей, восставших против их власти[22]. В ожидании возможного возвращения в милость эти изгнанники заполняли свой невольный досуг, зарабатывая себе на жизнь ремеслом наемников — и приобретая благочестивые заслуги благодаря своим паломничествам. Люсьен Мюссе верно отметил: «Одно не исключало другого; и в том и в другом предприятии, как бы то ни было, находил себе выход дух авантюры»[23].

Семейство Готвилей — прекрасный пример этого феномена. Родоначальник династии Танкред, скромный сеньор Готвиля-ла-Гишар (область между Кутансом и Сен-Ло) имел дюжину сыновей от двух жен, Мориеллы и Фразенды. Все они стали рыцарями, что свидетельствует о том, что семья, несмотря ни на что, обладала некоторым достатком. Однако такое положение вещей было слишком обременительным для семейного владения и его ресурсов. К тому же наследство, поделенное между двенадцатью отпрысками, свелось бы к нулю. Поэтому все продолжатели рода Танкреда, как и множество младших сыновей в среде мелкой аристократии того времени, отправились в дальние странствия. Нам известны их имена и примерное время появления в Южной Италии[24]. Сначала, в 1030 году, это были пять сыновей Танкреда и Мориеллы: Вильгельм «Железная Рука», Дрого, Онфруа, Жоффруа и Серлон. Через пятнадцать лет к ним присоединились дети от второго брака — среди них был Роберт, будущий отец Боэмунда, прозванный Гвискардом, что означало «хитрый» или «дальновидный», а также Мальгерий, Вильгельм, Альфред, Гумберт, Танкред (?) и младший Рожер, ставший впоследствии графом Сицилийским.

Как и другие норманны до них, сыновья Танкреда начинали свою карьеру наемниками, с одинаковым безучастием предоставляя свой меч грекам и лангобардам, оспаривавшим друг у друга власть над регионом, которым также желали владеть и сарацины. Эти конфликты, сами по себе довольно запутанные, не входят в область нашего рассмотрения[25]. Мы обращаем на них внимание постольку, поскольку они связаны с карьерой Роберта Гвискарда до рождения Боэмунда[26]. Совсем недавно Луиджи Руссо провел замечательное исследование по вопросу о мотивах, побудивших норманнов осесть в Южной Италии, и идеологическом обосновании такого шага источниками, посвященными их деяниям[27].

Начало карьеры Роберта было скромным. Примерно в 1048 году, когда он прибыл в регион, его старшие братья уже обеспечили себе солидную репутацию воинов. В скором времени стали хозяевами там, где прежде они были слугами. С 40-х годов XI века они воевали уже за собственные интересы. Так, в 1042 году старший брат Роберта, Вильгельм Железная Рука, провозгласил себя графом Апулии. После смерти Вильгельма в 1046 году ему наследовал брат Дрого. Он послал юного Роберта Гвискарда «проходить военную подготовку в византийской Калабрии», согласно удачному выражению Франсуа Невё[28]. Там Роберт проявил себя и храбрым воином, и хитроумным тактиком, возводя на завоеванных территориях замки на холме (chateaux a motte), уже распространенные в Нормандии. Опираясь на эти укрепления, удерживаемые небольшими гарнизонами, Роберт смог упрочить свою власть. В областях такие крепости были необходимы, поскольку местных баронов, как лангобардов, так и норманнов, отнюдь не прельщала мысль подчиниться крепнущей власти Готвилей. В 1051 году Дрого был убит. Ему наследовал Онфруа, но недовольных правлением норманнов было немало. Папа римский Лев IX, обеспокоенный намерениями норманнов относительно его земель, попытался объединить всех недовольных в союз и тем самым свести угрозу к нулю. Набрав воинов в германских землях, присоединив их к собственным войскам и отрядам византийцев, он повел их в битву против норманнов.

Решающее сражение состоялось 17 июня 1053 года при Чивитате. Папские войска потерпели полный разгром: массированная атака норманнских рыцарей, объединивших свои усилия по этому случаю, сотворила настоящее чудо; во главе с Робертом Гвискардом они обратили в бегство одних, уничтожили других и взяли в плен папу. Понтифик скончался через несколько месяцев, после того как признал за норманнами законные права на завоеванные ими земли. В обмен на это норманны провозгласили себя «верными слугами Святого престола». Таким образом, норманны из захватчиков превратились в защитников папства[29].

Победа при Чивитате прибавила Роберту Гвискарду известности. После смерти Онфруа в 1057 году он беспрепятственно наследовал ему, и норманны расширили подвластные им земли[30]. В 1058 году Ричард, граф Аверсы с 1029 г., — и сын Райнульфа, одного из первых норманнских наемников, прибывших в Италию, — захватил Капуанское княжество, а затем — герцогство Гаэта; таким образом, он стал покровителем знаменитого монастыря Монте-Кассино, которым более тридцати лет правил союзник норманнов аббат Дезидерий — будущий папа Виктор III (1086–1087 гг.). Роберт Гвискард, со своей стороны, при помощи юного брата Рожера завершил завоевание Калабрии.

В 1058–1059 годах судьба Гвискарда приняла иной оборот. Новый папа Николай II искал способ освободить Церковь, и в первую очередь папский престол, от опеки светских властей. Ведь в теории понтифика выбирало духовенство и римский народ — но в действительности его избирали влиятельные семейства римской знати, часто соперничавшие между собой; причем сами они испытывали давление со стороны германского императора, хозяина Италии и признанного «защитника» римской Церкви. Воспользовавшись тем, что римский король Генрих IV был еще ребенком, в январе 1059 года, спустя некоторое время после назначения, Николай II постановил, что отныне папу римского будет избирать коллегия кардиналов без какого-либо вмешательства мирян. Нуждаясь в покровительстве, чтобы оказать сопротивление светским властям, Николай обратился к норманнам, превратив их и в своих защитников, и в вассалов. В 1059 году на соборе в Мельфи Ричард, граф Аверсы, и Роберт Гвискард принесли ему клятву верности; папа пожаловал им не только те земли, которыми они уже владели de facto, но и те, что они смогут завоевать. Так Ричард был провозглашен князем Капуи, а Роберт Гвискард — «герцогом Апулии и Калабрии, милостью Бога и святого Петра, а также с их помощью будущим герцогом Сицилии»[31].

Роберт Гвискард к тому времени стал влиятельным персонажем на политической арене. Он более не был мелким рыцарем, чье скромное происхождение и боевое крещение в калабрийских горах охотно подчеркивали источники[32]. Уже в ту далекую пору (1050–1053 гг.) он посчитал выгодным взять в жены молодую Альбераду, тетку местного мелкого сеньора Герарда де Буональберго, возможно, норманна по происхождению, который предложил ему при таком условии стать «его рыцарем»[33]. Это была помощь, столь необходимая в тот момент, когда Роберт начинал свою карьеру с рискованного завоевания Калабрии. Через несколько лет, в 1058 году, завоевавший славу Гвискард мог рассчитывать на лучшую партию. Воспользовавшись классическим предлогом кровного родства[34], он аннулировал свой брак и взял в жены Сигельгаиту, дочь Гаймара, князя Салерно, «благородную по крови, прекрасную ликом и мудрую деву». Вильгельм Апулийский справедливо подчеркивает, насколько выгоден был Гвискарду этот брак, «прибавивший ему немало чести», а его потомству — знатных предков со стороны супруги: действительно, в роду Сигельгаиты были лангобардские короли, прежние завоеватели Италии[35].