Цивилизатор в СССР 1980 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич

Вкупе с сокращением в записках Вяткина, где указывалось о том, кто возглавил Афганистан и дружественную партию после ввода советских войск, это заставляло сделать предположение, чью сторону «тогда» СССР занял во внутренних распрях правящей силы Афганистана.

«Свидетель» описывал лишь внешнюю, видную обывателю сторону и признался, что с каждым годом тема «Войны в Афганистане» всё меньше и меньше интересовала его.

«…15 тысяч погибших наших за 10 лет. И вывод войск в 1989-м… Но всё это меркло перед тем, что случилось позже. Для СССР Афган стал лишь одной из соломинок на спине верблюда…»

Вяткин тогда снова заткнулся, после вырвавшейся фразы… отчётливо было видно, что его желание рассказывать о «будущем после 1981-го» боролось с какими-то его собственными страхами и недоверием… которые необходимо было рассеивать как можно скорее.

«Свидетель» был прав — время утекало… а лично ему, Председателю Комитета, нужно было понять, что со всем этим делать? Как и решить, насколько полным и точным являлось видение хода событий «интересующегося историей» обывателя…

Глава 2

Нам солнца не надо — нам партия светит, нам хлеба не надо — работу давай

Глава 2 — Нам солнца не надо — нам партия светит, нам хлеба не надо — работу давай

31 марта 1979. Вяткин И. Ю.

Аккуратно контролируя устойчивость (я должен беречь себя великого, на меня неизвестной могущественной волей возложена некая миссия… хехе), под присмотром мамы, молча взирающей на процесс, я забираюсь на ладно-гладкий и надёжно-крепкий детский стульчик, сделанный отцом. Теперь возможно чистить зубы и одновременно видеть свою физиономию в зеркале, приобретённом на днях по моей просьбе и закреплённым на стене над раковиной умывальника в совмещённом санузле нашей однокомнатной квартирки.

Главное — не забыть осторожность и не оступиться со стульчика!

Похоже, мама, испытывает свои собственные, идентичные моим, сомнения, поэтому и контролирует происходящее.

Тем не менее, ещё одна степень свободы достигнута! Ещё бы вода была не только холодная. Но увы, греющую её газовую колонку, находящуюся за стенкой на кухне, включают только для мытья нас самих себя и посуды. Так что приходится шевелиться, чтобы состояние льющейся из крана жидкости не перешло в пронизывающий холод, от которого ломит зубы.

— … Мам, ты же слышала термин «опережающее развитие»? Как мне кажется, он передаёт суть. Мадам Козельцева, по крайней мере, вовсю оперирует им. — отвечаю я

— Ишь, как выражаешься… — вставляет заглянувший в совмещённый санузел отец.

— Поначитался фразочек и сам… «оперирует» — насмешливо хмыкает мама.

Ну да. Это окружающим можно рассказывать про «опережающее развитие», но родители то лучше всех знают, что «всё изменилось скачком».

Прошлым летом!

Я, конечно, не упустил во вчерашнем серьёзном разговоре (неожиданно продолжившимся сейчас утром) пошутить насчёт «количество перешло в качество», но посмеявшись, они открыто сомневаются.

Они же знают, что я так до июля 1978-го не читал и не рисовал и вообще… разговаривал и мыслил по иному.

Сомневаются до сих пор. Объяснить не могут, привыкнуть к новому облику сына, разумеется, за полгода, привыкли. Но всё равно — гадают — «что это было?» и… «что будет дальше?»

А я гадаю — что там с Митрохиным? Ну я же сам, вызвав тогда мимолётную усмешку главного чекиста, предрёк, что «этого то вам прищучить будет проще и быстрее всего…».

Чего не мычат, не телятся? Когда снова всплывёт Козельцева?

И где это негласное наблюдение за мной?

Я каждое мгновение на улице пытаюсь понять — где те, кто смотрят за мной?

Выглядываю по вечерам из-за плотных штор, изучил все стены в квартире…

Как Андропов следит за мной? Или это была «образная фраза»? Не должны секретоносителя такого уровня из под контроля, пусть и незримого, выпустить.

Или… всё хуже? Феномен Ванечки Вяткина НЕ объяснён, но не принят за «гипотезу, могущую быть истинной»?

6 апреля 1979. Кремль. Под крышей Сената. «Объект Высота». «Ореховая комната».

…«Свидетель» «что-то читал».

Про эту «Ореховую комнату», рядом с залом заседаний Политбюро ЦК КПСС, ставшую излюбленным местом дискуссий в «узком кругу». И даже про эти самые обсуждения «тут». Но… общие слова.

Часто… «ему не было дела до подробностей»! И не потрясёшь за шкирку — отвечай!

Снова «детали», сумма которых не могла быть известна любому непричастному СЕЙЧАС. Они, подобно кузнечному прессу, давили естественное недоверие к «феномену» и преодолевали отторжение от заявляемого им.

А небрежность «Свидетеля»… Тут — «точно помню», тут — «вроде бы так», тут — «совсем не помню…»

И… — самоуверенность.

Небрежность и самомнение.

Юрий Владимирович, смотря на того, кто скрывался в детском теле, даже задал вопрос:

— … Откуда в вас это, Иван Юрьевич? Я про то, как вы держитесь — самомнение, самоуверенность. Всё же, как я понял из ваших утверждений, вы не… вращались во властных кругах и высоких сферах… в то время, о котором рассказываете.

— Память прожитой жизни и её опыт, наверное… и, ощущение избранности. Глупость наверное, я сейчас — полностью в вашей власти, но дотянув до 22 века, на многое смотришь издалека и более объективно. Жаль, что помню только треть жизни. Да и жалость. Главный виновник падения СССР — его власти, элита. Оттого я так скептически смотрю на перспективы радикального улучшения происходящего на моих глазах второй раз…

Председатель тогда лишь большим усилием воли удержался от злых ответных слов.

«Свидетель», добивавшийся особого положения, отчётливо видимо и сразу гнул линию (навеянную чем-то в его будущем-прошлом или его собственными обывательскими размышлениями?) — то ли специально «подкидывая дровишек в костёр», то ли особо не следя за речью, он иногда ронял какими-то сведения из его памяти — из того, что было «после 1981-го». Но пока сосредоточившись на ближайшем будущем' — Вяткин трижды, пусть и разными словами сказал одно и то же:

Ввод войск в Афганистан — не был главной причиной в манифестируемом им «самосокрушении СССР», но был «одной из».

И «тогда», в его прошлом, решение принималось здесь, в «узком кругу».

В этой «Ореховой комнате»…

И к нему они шли весь 1979-й…

«Тогда», если верить «Свидетелю», никто из принимавших решение, изначально не был сторонником ввода в соседнюю дружественную страну, вставшую на путь социализма того, что Вяткин обозначал как «ОКСВА».

Но за этот год их мнение «тогда»… по крайней мере большинства, если решение было принято… изменилось!

И, именно за последние дни марта и первые апреля, он понял почему!

Не тот «хитроумный замысел» заокеанского «серого кардинала»…

Их привела к тому решению логика событий…

И заодно, список того, что «выковырял» из памяти Вяткин, и что уже сбылось, продолжал расти. Несмотря на неоднократные предупреждения и оговорки того, что «с каждым днём может быть всё больше расхождений, если начнёте действовать».

Это радовало.

Правда особых то действий, в связи с предсказаниями, пока и не свершилось и сам он, ничего не предпринимал, кроме действий по Митрохину и переозвученного между своих предостережения Вяткина об «Афганистане, как своём Вьетнаме для СССР…» — вынужден был признать сам себе Андропов.

Это холодило. Особенно каждый раз, как в памяти всплывали цифры «1991»…

Время бежало вперёд.

События, которые неумолимой логикой событий оформились где-то там, в «ином ходе времён» в ввод войск в Афганистан и ненужную СССР войну там, посыпались один за другим… а ощущение раскручивающегося маховика проблем в «подбрюшье» Союза усилилось именно после личной встречи со «Свидетелем».