Триумф сердца - Барбара Картленд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шелдон удивился:
– И вы решились предпринять путешествие в одиночестве?
Графиня грустно улыбнулась.
– У меня есть Франсина, которая печется обо мне с детства, и Бобо, мой личный слуга. Он гораздо сильнее, чем кажется с виду.
– Бобо, вероятно, не так молод, как может показаться на первый взгляд, мадам.
– В наблюдательности вам не откажешь, монсеньор. Вы правы, Бобо уже двадцать пять лет, и он обладает большой физической силой. Кто бы ни напал на меня, он, я уверена, выйдет из схватки победителем.
– В Англии с вами ничего такого не случится, – заверил графиню Шелдон.
– Очень на это надеюсь, монсеньор. Но здесь я сижу как на иголках. Ваша благословенная страна так близко, но ее отделяет Пролив. А во Франции меня на каждом шагу подстерегает опасность. Каждая минута промедления приводит меня в отчаяние. В Англии я надеюсь найти то, чего лишилась на родине, – душевное тепло, понимание, сочувствие.
Шелдон Харкорт мысленно пожелал, чтобы ей не пришлось испытать разочарование, оказавшись в вожделенной Англии. Ему было известно, что Лондон переполняли изгнанные из своего отечества французы и первоначально проявленное англичанами гостеприимство уже сменилось холодным равнодушием к их судьбе. Но самое печальное заключалось в том, что эмигранты, сбежавшие из Парижа при первых раскатах грома в 1789 году, предугадывая, чем все это может закончиться, стали называть себя «чистыми» эмигрантами в отличие от припоздавших «нечистых». Они относились к прибывающим в Англию несчастным изгнанникам, испытавшим ужасы террора, как к предателям за то, что те так долго не решались расстаться с родиной. Шелдон, однако, подумал, что графине не грозит тоскливое прозябание в Лондоне и пренебрежение со стороны собратьев-эмигрантов. Обладая деньгами и красивой внешностью, она, несомненно, добьется успеха в высшем свете и вскоре обнаружит для себя, что жизнь на чужбине может быть полна удовольствий.
Даже не имея поначалу близких друзей в английской столице, она очень скоро приобретет их множество.
Месье Дессин в сопровождении двух горничных и официанта уже суетился в комнате, сервируя стол.
Предстоял долгий и, по всей вероятности, обильный и вкусный обед.
Отель «Англетер» славился как изысканностью кухни, так и умопомрачительными ценами. Но тот, кто мог позволить себе потратить на одну трапезу сумму, достаточную, чтобы кормить досыта месяц-два большую крестьянскую семью, непременно остался бы доволен, откушав в «Англетере».
Свежевыловленные крабы, избавленные от панциря и поданные в специальном соусе, были отменны, шампанское – превосходно.
Когда дверь открывалась на какое-то время, впуская прислугу с очередными блюдами, из общего обеденного зала доносился назойливый, а подчас и грозный шум, что лишний раз напоминало Шелдону, как ему повезло получить отдельное помещение в переполненной до отказа гостинице.
Пока он и его гостья наслаждались едой, ветер завывал за окнами, а следовательно, шторм на море разбушевался вовсю. Порывы ветра проникали даже в каминную трубу, гася пламя в очаге, а все здание отеля содрогалось.
– Создается впечатление, что мы обречены пробыть здесь довольно долго, – заметил Шелдон.
– Надеюсь, что нет, – откликнулась графиня. И тотчас поспешно добавила: – Я не хотела бы показаться невежливой, монсеньор… вы ведь были так добры… но поймите, я очень тревожусь за свою безопасность.
– Разумеется, я все понимаю, – произнес Шелдон Харкорт как можно мягче. – Но я почти уверен, что в Кале вам ничто не грозит. Революция распространилась только на большие города, а самые кровавые события происходят в Париже.
– Однако они не миновали нашего поместья…
Печаль затуманила глаза графини. Она была близка к тому, чтобы вот-вот разрыдаться.
В молчании они закончили обед. Посуда была убрана. Остались только кофейный прибор, чашки и графинчик отборного бренди для Шелдона.
Графиня вдруг протянула дрожащую от волнения руку и легко коснулась руки Шелдона.
– А вы проявите такую же доброту ко мне, когда мы очутимся в Англии? Вы, я уверена, пользуетесь большим влиянием и сможете оказать мне неоценимую помощь, а под вашим покровительством я буду чувствовать себя спокойно.
Голубые глаза Шелдона Харкорта, обычно невозмутимые, невольно расширились изумлении. Он окончательно убедился – о чем, впрочем, догадывался и раньше, во время совместного обеда, – что графиня с ним флиртует.
Шелдон безупречно повел свою партию игре, состоящую из ничего не значащих слов, жестов и взглядов, которые на самом деле значили очень многое… так как он имел большой опыт общения с хорошенькими женщинами. Естественно было, что графиня обратилась к нему, как к англичанину, за помощью, но Шелдон никак не ожидал, что она сделав у это с такой прямотой и с таким явным подтекстом. Он взял ее руку, поднес к губам и запечатлел галантный поцелуй,
– Я к вашим услугам, мадам, но все же хотел бы знать о вас больше.
На какой-то момент графиня сжала своими тонкими пальчиками его пальцы, потом отпустила и убрала руку легким, словно взмах крыльев бабочки, движением.
– А что бы вы хотели узнать, монсеньор? – спросила она. – Мой супруг был очень богат, но наше с ним общее состояние, боюсь, теперь… растаяло. Во всяком случае, я лишена возможности им пользоваться.
– А в Англии у вас есть деньги?
– Я… не знаю… не уверена… Когда я попаду в Лондон, я попробую отыскать поверенного… и навести справки. В настоящее время у меня имеется кое-что…
Она прервала свой несколько сбивчивый монолог и провела кончиком пальца по жемчугам на шее, потом указала на обручальное кольцо.
Графиня чуть пошевелила рукой, и бриллианты вспыхнули радугой в отсветах пламени.
– Если вы посоветуете, монсеньор, – продолжила она, – в каком отеле мне лучше остановиться по прибытии в Лондон, я буду вам очень благодарна. Затем, конечно, я начну подыскивать себе постоянное жилье… непременно в приличном районе. – Она вздохнула. – Если только я смогла бы у кого-нибудь пожить некоторое время… пока.. как следует осмотрюсь.
Шелдон не удержался от усмешки.
– Сожалею, что не могу приютить вас в моем фамильном особняке, мадам, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти вам подходящий кров на первое время, пока вы не выберете себе пристанище соответственно вашим желаниям.
– Вы не можете представить себе, монсеньор, через что я прошла. – Голос ее дрогнул. – А теперь осталась совсем одна среди чужих… в этом страшном мире. Мне не на кого опереться… некого любить…
– Я уже говорил вам, мадам, что глубоко сочувствую вам.
– Да, вы очень добры. Вероятно, если бы я была постарше и имела больше опыта, мне было бы легче. Но супруг все делал для меня… ограждал от всех напастей и забот.