Последняя стычка у Йеллоу-Бат - Луис Ламур

Кедрик остановился возле Конни, держа шляпу в руке:

— Вы давно живете в Мустанге, мисс Дьюн?

Конни подняла на него глаза, помедлила, прежде чем ответить:

— Нет, недавно. Но вполне достаточно, чтобы научиться любить и ненавидеть. — Она взглянула на холмы, потом снова на него. — Я люблю эти места, капитан. Не знаю, поймете ли вы меня. Я родилась и выросла в городе. Но когда впервые увидела эти красные скалы, эти одинокие горы, пустыню, индейских пони, я поняла — тут моя земля. Я хотела бы остаться здесь навсегда.

Кедрик удивленно посмотрел на нее, ему было приятно это слышать.

— Я сам чувствую нечто подобное. Но вы сказали — любить и ненавидеть. Вы любите эту землю. А что же вы ненавидите?

— Некоторых людей, капитан, их много на этой земле. Они волки в человеческом обличье. И есть еще пришельцы из других мест, они готовы сожрать тех, кто оказался здесь раньше, смелых, но не таких хитрых.

Все более удивляясь, Том облокотился на перила.

— Не знаю, понял ли я вас, мисс Дьюн. Правда, я здесь недавно, но пока не встречал тех, о ком вы говорите.

Она посмотрела ему прямо в глаза, медленно закрыла книгу и направилась к двери.

— Не встречали, капитан? — Ее голос внезапно окреп. — Вы уверены? А мне кажется, вы и есть один из них. — Она открыла дверь и исчезла.

Некоторое время Том стоял неподвижно, глядя ей вслед. Потом нахмурившись, отвернулся. Что она имела в виду? И что вообще ей известно о нем? Неожиданно для себя он почувствовал сомнение. И выходка Петерса, и слова Конни растревожили его. Получалось, что Консуэла Дьюн, племянница Джона Гюнтера, думает так же, как и Петерс?

Озадаченный, Кедрик спустился на улицу и остановился, оглядываясь.

Он еще не успел переодеться и был в строгом сером костюме, черной шляпе с плоской тульей и плоскими полями, сохранившейся с незапамятных времен, и черных ковбойских сапогах. Стоя на углу, он медленно свернул самокрутку и закурил. В отлично сшитом костюме Том выглядел красавцем и щеголем, его худощавое, бронзовое от загара лицо было умным и волевым. Своей военной выправкой, широкими плечами и хладнокровием он выделялся в любой толпе.

Нескончаемый поток пешеходов многолюдной Западной улицы завладел вниманием Кедрика. Запад был чем-то вроде магнита, притягивающего людей всех существующих типов. Авантюристы приезжали сюда в поисках золота, новых земель, острых ощущений. Аферисты, женщины древнейшей, но вечно юной профессии, головорезы, бандиты, похитители скота, конокрады, рудокопы, ковбои, грузчики и просто бродяги — все они наполняли эту улицу. Вон тот небритый бородач в выцветшей от солнца красной шерстяной рубашке мог бы при случае декламировать Шекспира. Стройный молодой человек, беседующий с девушкой в повозке, возможно, учился в Оксфорде, а картежник с бледным лицом вполне мог оказаться отпрыском аристократической южной семьи.

Все мужчины имели револьверы, как правило, не пряча их. И при необходимости не постеснялись бы пустить их в дело. Правда, кое-кто предпочитал драться на кулаках, но таких было немного.

Крупный мужчина, пошатываясь, вышел из толпы. Том взглянул на него, и их глаза встретились. Человек выпил, и теперь, очевидно, ему требовалось отвести душу. Кедрика он посчитал подходящим для этого объектом. Несколько прохожих, предвкушая драку, остановились поглазеть.

— Так… — Великан встал, широко расставив ноги, рукава рубашки были закатаны до локтей, открывая толстые, волосатые руки. — Неужели никто так и не проучит этих мошенников? Они же крадут у нас землю! — Он вдруг хихикнул. — Хорошо, что твоего помощника, душегуба этого, нет сейчас здесь и некому спасти твою шкуру. Мне просто не терпится задать тебе хорошую трепку!

Во рту у Кедрика пересохло, но взгляд оставался спокойным. Он вынул изо рта самокрутку:

— Извини, приятель. Я не прихватил с собой оружие. Да если бы и прихватил, все равно не стал бы стрелять в тебя. А насчет земли ты ошибся. Мы претендуем на нее по закону.

— Да неужели? — Верзила приблизился еще на шаг и положил руку на рукоятку револьвера. — Что это за закон такой — отбирать у человека землю, на которой он трудится в поте лица, сносить его дом, выставлять детишек на улицу?

Хотя человек основательно подгулял, Тому было ясно: слова его — не пьяная болтовня. Он был не робкого десятка, не боялся Кедрика, не испугался бы и Дорни Шоу — ему было страшно за свою семью. Эта сцена добавила смятения в душу Кедрика, и без того уже сомневавшегося в выбранном им пути.

В толпе раздался угрожающий ропот. Очевидно, что симпатии зрителей были на стороне великана.

Вдруг ропот стал тише, перешел в шепот, и внезапно воцарилась мертвая тишина. Кедрик увидел, что великан побледнел, и услышал чей-то хриплый шепот:

— Берегись, Барт! Дорни Шоу!

Рядом с Кедриком, будто из-под земли, вырос Шоу.

— Дай-ка я разделаюсь с ним, кэп, — негромко сказал Дорни. — Давно пора это прекратить.

— Нет, уходи, Шоу! Я сам постою за себя! — резко прервал его Кедрик.

— Но у тебя даже револьвера нет с собой! — возразил Шоу.

Барт, по-видимому, и не думал сдаваться. Конечно, появление Шоу его несколько отрезвило, но это был не Петерс, он не собирался отступать. Его настороженный взгляд переходил с Шоу на Кедрика и обратно. Том шагнул вперед, и Барт мог теперь дотянуться до него рукой.

— Шоу здесь ни при чем, — негромко произнес Кедрик. — Я не хочу с тобой ссориться, парень. Конечно, если кому-то охота со мной драться, он может получить такую возможность, я готов. Но если решишь драться, не забудь, что я не вооружен.

Барт смотрел недоверчиво: как же, знаем таких! Поверишь, а револьвер — вон он, тут как тут. Барт не сомневался, что Кедрик лжет.

— У тебя есть оружие! — воскликнул он. — Ты просто спрятал его, грязный койот!

Барт рванул из кобуры револьвер, но в тот же миг Том кинулся к нему. Ребром левой руки он ударил по запястью и выбил револьвер, а правую выбросил в апперкоте, несущем всю силу его поджарого тела, напрягшегося, как тетива. Быстрый, точно рассчитанный удар обрушился на подбородок Барта со звуком, похожим на свист кнута погонщика. Барт попытался дотянуться до оружия, секунда — и он схватил бы его, но получил удар по спине.

Потом Кедрик остановился и спокойно поднял оружие — армейский револьвер модели 1851 года. Он стоял над своим противником и рассматривал толпу. Лица были угрюмые, замкнутые. Он взглянул вниз, на Барта. Великан медленно поднимался, качая большой головой. Попробовал поднять правую руку, но застонал от боли. Осмотрев кисть, Барт взглянул на Кедрика.

— Ты сломал мне руку! Все пропало! Как же я теперь буду пахать?

— Вставай, парень, — спокойно сказал Кедрик. — Ты сам напросился.