Эсташ Черный Монах - Виталий Дмитриевич Гладкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все бы ничего – булонские рыбаки, как велось издревле, отправляясь в море, брали с собой изображения с осьминогом, дабы получить от него защиту от дурного глаза и напастей, поджидающих отважных добытчиков в морских пучинах. Существовали предания, которые утверждали, что огромные осьминоги протягивали свои длинные щупальца на палубу судна, хватали не успевших спрятаться людей и утаскивали в мрачные глубины океана. Иногда большому спруту удавалось потопить целый корабль вместе с плывущей на нем командой. Мало того, некоторые рыбаки даже видели таких чудовищ. Поэтому изображения с осьминогом в первую голову должны были задобрить Кракена[5], короля подводного мира; он был размером с небольшой остров. Но главная проблема заключалась в том, что родимые пятна считались метками дьявола. И повитуха должна была сообщить священнику о необычном родимом пятне на теле первенца пэра. А уж там как решит церковный синклит.
Бодуэн Баскет, напуганный таким поворотом дела, – его первая жена умерла на сносях, и второй раз он женился уже изрядно в годах, – решил вопрос с повитухой в привычной ему манере. Он отсыпал ей приличное количество серебряных монет за молчание. Женщина просто не могла отказаться от денег; для нее сотня денье[6] была целым состоянием; пэр не поскупился, хотя и был не шибко богатым.
Но кому хочется, чтобы столь долгожданный ребенок попал в поле зрения святош. Это было чревато преследованиями со стороны Церкви до конца его жизни.
По настоянию императора Священной Римской империи Фридриха Барбароссы была разработана целая система розыска и выявления религиозных преступлений. Епископы, прибывавшие на новое место, подбирали людей из своей паствы, которые должны были открывать новому иерарху все преступления и злодеяния в этой местности, требовавшие церковного суда. В том числе они должны были доносить, кто из прихожан носит на теле «метки дьявола». Для этой процедуры был разработан опросный лист, в который в качестве доносителей попали лекари и повитухи.
Так вот, на следующий день после рождения Эсташа повитуха вдруг слегла в постель с неизвестной болезнью. Сильный жар туманил ей сознание и никакие ее снадобья – а они были очень сильными – не смогли спасти женщину от смерти. Скоропостижная кончина ведьмы поразила жителей Булонь-сюр-Мер и его окрестностей. Пошла молва, что это неспроста, что в смерти женщины как-то замешан новорожденный сын пэра.
Повитуха была небогатой, но когда ее хоронили, то обнаружили в узелке целое состояние – сотню серебряных денье. Постепенно странные обстоятельства кончины повитухи обросли слухами, домыслами, и в конечном итоге простодушные и обделенные большим умом вилланы и горожане Булони решили, что во всем виноват Эсташ.
Почему виноват, никто не знал, даже догадок на этот счет не строили, однако худая молва прилипла к нему с младенчества. А уж когда он подрос, начал шкодничать и устраивать разные каверзы, то все и вовсе утвердились в этом мнении.
Будь на его месте кто-то другой, не миновать бы ему допросов с пристрастием в епископском подвале за его проделки, которые нередко были несомненным святотатством. Но дворянин, сын пэра Болони, был даже для святых отцов недосягаем. Впрочем, никто и не стремился обвинить в чем-то отпрыска сеньора Бодуэна Баскета. Сам епископ находился с пэром в дружеских отношениях. А Эсташ своей резвостью и светлым умом ему даже нравился…
Оказавшись в поместье, первым делом Эсташ отправился на поварню. Она находилась за домом – в пристройке. Там среди котлов-мисок-поварешек священнодействовал Жак Бретонец, повар Божьей милостью. Он мог буквально из ничего состряпать превосходный обед или ужин.
Аппетитные запахи поварни разбудили у Эсташа зверский аппетит. Ведь устрицы уже давно переварились в желудке и даже успели его покинуть, поэтому живот подростка прилип к спине и настоятельно требовал наполнения.
– Ах, мсье, какая прелесть! – радостно воскликнул Жак, когда Эсташ выложил свой улов на кухонный стол. – Завтра у нас будет превосходный обед! Суп, поджарка… М-м… Пальчики оближете!
Жак Бретонец был еще тем живчиком; иногда казалось, что он находится в двух местах одновременно. Круглолицый, розовощекий, хорошо упитанный, он катался по поварне, словно колобок, притом с невообразимой для нормального человека скоростью.
– До завтра еще дожить нужно, – резонно заметил подросток. – А я хочу поесть сейчас. Очень хочу, Жак. Я голоден, как сам Кракен!
– Ваша милость, подождите до ужина! Уже недолго осталось. За семейным столом…
– К дьяволу семейный стол! Тащи мне, что уже готово. А за столом я обязательно посижу. Не хочу огорчать матушку.
– Это верно. Сеньора Маргрит вас любит, даже боготворит, и не стоит ее обижать. Что ж, коли вам, мсье Эсташ, захотелось чего-нибудь откушать, перебить голод, у меня для вас есть холодный «потжевлеш» из крольчатины в маринаде.
– А, давай «потжевлеш»! – махнул рукой Эситаш и вскоре уминал за обе щеки любимое блюдо фламандских крестьян.
– Ну как? – спросил Жак спустя некоторое время.
– Потрясающе! Ты маг и кухонный чародей! Ничего более вкусного я еще не едал. Как ты это готовишь?
– Да, в общем, просто. Беру мясо (можно любое), чеснок, морковь, чабрец, сельдерей, ягоды можжевельника, лавровый лист и пиво. Крольчатину режу на небольшие куски, затем мелко крошу сельдерей и чеснок, готовлю маринад, в который входят чеснок, пиво, чабрец, сельдерей, лавровый лист и ягоды можжевельника. Затем кладу мясо в горшок и заливаю его маринадом. В таком виде оно находилось сутки, после чего я переложил его в большую керамическую миску, залил мясо маринадом, уложил сверху кружочки нарезанной моркови и, плотно накрыв крышкой, поставил в хорошо разогретую печь. Крольчатина томилась со вчерашнего утра и до обеда. Достав мясо, я хорошенько остудил его и отнес в погреб. Вот и все. Ничего сложного. И теперь вы, сеньор, откушиваете его с огромным удовольствием.
– Не то слово! Я на верху блаженства! Особенно хороша подливка, которая превратилась в ароматное желе.
– В этом-то вся соль… Хе-хе… – довольно хохотнул Жак.
Он симпатизировал Эсташу. Хотя бы потому, что тот всегда был с ним вежлив и временами становился настоящим кормильцем семье, когда с деньгами у сеньора Бодуэна Баскета становилось туго. Это случалось нечасто, но все равно было неприятно. Хотя бы потому, что сам Жак любил хорошо поесть…
До ужина было еще много времени. Сеньор Бодуэн Баскет ужинал поздно, как было заведено в семье издавна (с той поры как его дед получил рыцарские шпоры), при свечах и зажженном
