Пышка (сборник) - Ги Мопассан

Тем не менее круг литературных связей Мопассана был очень обширен. Многие его новеллы посвящены либо писателям, с которыми он вместе входил в литературу (Полю Алексису, Леону Эннику, Анри Сеару, Ж. К. Гюисмансу, Октаву Мирбо, Полю Бурже), либо поэтам-парнасцам (Леону Дьерксу, X. М. Эредиа, Катюлю Мендесу), либо другим писателям (Дюма-сыну, Эдуарду Роду, Жоржу де Порто-Ришю, Полю Жинисти, Гюставу Тудузу, Полю Арно и др.), либо людям из кружка Флобера (Каролине Комманвиль, г-же Брэнн, Жоржу Пуше), либо художникам (Луи Ле Пуатвену, Камиллу Удино, Морису Лелуару, Гилеме), либо друзьям юности (Роберу Пеншопу, Леону Фонтену, А. де Жуанвилю и другим). Хотя Мопассан был человеком, способным на преданную дружбу, что и доказал своей защитой памяти Флобера, настоящих, близких друзей, с которыми постоянно общаешься, у него почти не было. Возможно, что чувством этого одиночества и объяснялась его попытка сблизиться во второй половине 80-х годов со светскими кругами, где, однако, он не нашел тех людей высокой духовной культуры, которых, может быть, предполагал найти.

Напряженная творческая работа первого пятилетия 80-х годов сильно расшатала здоровье Мопассана. Из-за плохой наследственности он жаловался уже в 70-х годах на недомогания, связанные, в частности, с болезнью глаз. Во второй половине 80-х годов, на почве постоянного и все возрастающего переутомления, здоровье писателя резко ухудшилось: он страдает постоянными головными болями, а болезнь глаз все прогрессирует.

С каждым годом Мопассан проводит все больше времени в разъездах. В январе – марте 1885 года он ездит по Италии; летом того же года живет в Оверни и лечится на курорте Шатель-Гюйон; летом 1886 года ненадолго посещает Англию; в октябре – декабре 1887 года путешествует по Алжиру и лечится на местных минеральных водах; в июле 1888 года пользуется водами курорта Экс-ле-Бея в Савойе; в сентябре – октябре 1889 года путешествует по морю вдоль побережья Италии, заезжая во Флоренцию и в Пизу; в апреле 1890 года – вторая поездка на несколько дней в Англию; в июле того же года – новый курс лечения в Савойе; в июне – июле 1891 года – путешествие по югу Франции. Нельзя не упомянуть о полете Мопассана 8 июля 1887 года на воздушном шаре «Орля»: шар опустился в Бельгии около устья Шельды. Потребность отдыхать от парижского шума, от всех связей, находиться в полном одиночестве побудила Мопассана купить зимою 1885/86 года небольшую яхту, которой он дал имя «Милый друг». На этой яхте он совершил немало поездок по Средиземному морю близ французских берегов, а в январе 1888 года приобрел другую, более вместительную яхту, которой было дано то же имя.

В 1886 году выходят роман Мопассана «Монт-Ориоль» и два сборника новелл: «Маленькая Рок» и «Господин Паран». В последующие годы творческая продуктивность писателя слабеет и он выпускает уже только по одному сборнику в год: «Орля» (1887), «Избранник г-жи Гюссон» (1888), «С левой руки» (1889) и «Бесполезная красота» (1890).

Чем больше возрастала известность Мопассана, чем более ухаживало за ним светское общество, тем злорадней враги писателя принимались толковать о его «снобизме». Однако в романах «Сильна как смерть», «Наше сердце», в книге «На воде», в ряде рассказов и писем Мопассан дал множество уничтожающих характеристик светским людям – представителям титулованной знати и разноплеменной финансовой аристократии. За внешним лоском, за внешней утонченностью, за кастовым высокомерием и неприступностью этого замкнутого и в то же время космополитического мирка острый взгляд Мопассана разглядел духовное убожество, пошлость и паразитизм. О представительницах светского общества, претендовавших на интеллектуальность, он говорил, например: «Этот род женщин украшает себя мыслями точно так же, как они носят серьги и как стали бы носить кольцо в носу, будь это модно».

Книги Мопассана расходились хорошо. При этом писатель энергично защищал свои авторские права. Летом 1891 года одна нью-йоркская газета совершила литературный подлог, напечатав на своих страницах за подписью Мопассана целый роман – переделку его рассказа «Завещание». «Прежде всего это плагиат; кроме того, моим именем подписали книгу, сюжет которой у меня украли», – писал своему поверенному Мопассан, возмущенный этой «сложнейшей гнусностью». И он решил начать судебное преследование: «Это чистейшее мошенничество и подлог… я научу этих американских мошенников уважать мое имя». Но хотя к 1891 году имя Мопассана было известно во всем мире, а книги его разошлись только во Франции в огромном для того времени тираже, приближавшемся к четыремстам тысячам экземпляров, американские судьи отказались рассматривать иск Мопассана, объявив его «малоценным, малоизвестным и малооплачиваемым писателем».

В ноябре 1889 года умер брат Мопассана, Эрве, сошедший с ума; эта смерть подавляюще подействовала на писателя. По-видимому, именно со времени сумасшествия брата им овладевает предчувствие такого же конца, и он с отчаянием убеждается в невозможности улучшить состояние своего здоровья.

В течение двух последних лет сознательной жизни Мопассан мучительно переживает утрату прежней работоспособности. Романы «Сильна как смерть» и особенно «Наше сердце» дались ему с величайшим трудом. В 1891 году его творческая деятельность совершенно угасла. В августе этого года, встретившись с поэтом Огюстом Доршеном и показывая ему рукопись нового романа, Мопассан сказал:

– Вот первые пятьдесят страниц моего романа «Анжелюс». В течение целого года я не мог написать больше ни строчки. Если через три месяца книга не будет написана, я покончу с собой!

Но больше этих пятидесяти страниц он так и не смог написать. Все раздражало его, тяготило, выводило из себя. Буржуазные газеты, жадные до сенсаций, не щадя больного писателя, подняли шумиху. Однажды в какой-то газете он увидел заголовок: «Ухудшение здоровья г-на Мопассана; предстоящее заключение его в психиатрическую больницу». Эта газетная сенсация не была единичным случаем. Французская желтая пресса ненавидела Мопассана за его «Милого друга». Дом писателя был неотступно осажден репортерами, писатель «по ошибке» получал газеты, где на первой странице обсуждалось, не сошел ли он с ума.

1 января 1892 года, когда Мопассан посетил свою мать, жившую на вилле близ Канн, им овладел бред, и, возвратясь к себе домой, писатель ночью, в приступе безумия, нанес себе глубокую рану ножом в горло.

Первый биограф Мопассана, Альберт Лумброзо, сохранил трогательный рассказ о надежде друзей писателя возвратить ему сознание: «Они подумали, что зрелище любимой яхты, может быть, пробудит его угаснувшую память, подстегнет его сознание, некогда столь ясное и исчезнувшее теперь. Связанного, с руками, стянутыми смирительной рубашкой, несчастного повели на берег. „Милый друг“ тихо покачивался в море… Синее небо, ясный воздух, изящные очертания любимой яхты – все это, казалось, успокоило его… Его взгляд смягчился… Он долго рассматривал свой корабль меланхолическим и нежным взором… Губы его зашевелились, но не произнесли ни слова. Его увели. Он много раз оборачивался взглянуть на „Милого друга“. У всех, кто тогда окружал Ги, на глазах были слезы».

7 января 1892 года Мопассан был привезен в Париж. Его поместили в психиатрическую лечебницу. Первое время надежда на его выздоровление не покидала близких. Многие друзья навещали больного, но он был в бреду и не приходил в сознание. Смерть наступила 6 июля 1893 года.

Мопассан погребен в Париже, на кладбище Монпарнас.

Монт-Ориоль[1]

Роман

Часть первая

ГЛАВА I

Первые посетители водолечебницы, ранние пташки, уже успели принять ванну и медленно прогуливались парами или в одиночку под высокими деревьями по берегу ручья, бежавшего из Анвальского ущелья. Другие только еще пришли из села и торопливо, с озабоченным видом входили в ванное заведение. Оно помещалось в просторном здании, нижний этаж которого предназначался для лечения теплыми водами, а в верхнем расположились казино, кофейная и бильярдная.

Несколько лет тому назад доктор Бонфиль открыл в глуши Анваля большой источник, окрестив его своим именем – источник Бонфиля, и тогда местные землевладельцы, робкие коммерсанты, соблазнились барышами и построили в этой красивейшей долине, дикой и все же веселой, среди ореховых и каштановых рощ большой дом, предназначив его для двоякой цели – для лечения и для развлечения больных: внизу торговали минеральной водой, душами и ваннами, а наверху – пивом, крепкими напитками и музыкой.

Огородив часть долины по берегам ручья, превратили ее в парк, необходимую принадлежность каждого курорта; проложили в этом парке три аллеи – одну почти прямую, а две с поворотами и извивами; отвели воду из основного источника, и она забурлила в конце главной аллеи в большом цементном водоеме под сенью соломенной кровли и под надзором флегматичной женщины, которую все запросто называли Марией. Спокойная, невозмутимая овернка, в белоснежном чепчике и в широком, всегда опрятном фартуке, почти совсем закрывавшем ее форменное платье, неторопливо поднималась, заметив приближающегося больного. Разглядев, кто идет, она отыскивала в стеклянном шкафчике-вертушке нужный стакан и осторожно наполняла его, зачерпнув воды цинковым ковшиком, насаженным на палку.