Замороченный лес. фантастический роман - Владимир Саморядов

По сторонам дороги, дрожа и покачиваясь, проплывали городские здания, вначале двухэтажные кирпичные параллелепипеды, простые, как вся массовая культура, местами украшенные мозаиками, схематично изображающими подсолнухи и рогатые коровьи головы. Зато возникший позже частный сектор радовал разнообразием форм и густой зеленью садов.

Иногда дорогу храбро перебегали беспечные куры и кошки, невзирая на изрядное количество смятых трупов сотоварищей, приплющенных к асфальту проезжающими машинами. По счастью Бугай никого не задавил, хотя и имел такие намерения.

– Значит, план такой, – сказал Бугай. – Доезжаем до указанного места…. Мормон, возьми карту в бардачке. Вот. Девочка указывает нам тропу….

– Будет она тебе ее указывать, – простучал зубами Мормон.

– У нас для этого специальное средство имеется. Та колдунья дала. Смесь гашиша, мака и мухоморов. От него девочка в транс впадет и вещать станет. Укажет нам дорогу, мы ее сразу отпустим. Она после этой отравы ничего помнить не будет.

– Не загнулась бы только, – Мормон с сомнением разглядывал пожелтевшую карту, нарисованную от руки на плотной, помятой бумаге.

– Да карта же столетней давности! – Недовольно пробурчал он.

– Не столетней, – возразил Бугай. – Ее один белый офицер сделал, когда от красных в девятнадцатом году в здешних местах прятался. Он это скрытый лес и нашел. Видишь, тропа от старого дольмена начинается. Но только простой человек ее не найдет. Офицер тот тяжело раненым был, поэтому и проник в этот лес.

– Кем он тебе приходится? – Спросила Шишимора.

– Какой-то прабабкин хахаль. Его после все равно расстреляли.… Потом Шишимора останется в машине, а мы с Мормоном пойдем в этот лес.

– Не нравится мне эта затея, – пробурчал Мормон. – Слишком похожа на авантюру.

– Ты же сам тот порошок видел. Он из корней того растения сделан, которым прабабкин хахаль вылечился. Это же панацея! На карте все указано. Вот – тропа, вот – Белый цветок.

– Наврала тебе прабабка, – решительно заявил Мормон. – Может, и вылечился чем ее хахаль, да только где видано, чтобы в густонаселенном районе были какие-то таинственные места. Здешний лес от силы три километра в поперечнике. Может, восемьдесят лет назад он побольше был, и лекарственные цветы в нем водились, а теперь в нем алкаши водятся, что по праздникам в кустах пикники устраивают.

– А за похищение ребенка нам статья светит, – пугливо напомнила Шишимора.

– Ну, одной статьей больше – одной меньше, – беспечно потянулся Бугай. – Главное, что за порошок из корней Цветка тот американский фармацевт преогромные бабки отваливает, в свободно конвертируемых купюрах.

Городская улица уперлась в широкое, многорядное шоссе, явно общегосударственного значения, по которому в больших количествах проносились автомобили.

– Теперь сворачиваем направо, доезжаем до моста и спускаемся к реке, – сказал Бугай.

Но доехать до моста и свернуть в лес им так и не удалось. Обстоятельства, господа, обстоятельства! Все в мире на непредвиденных обстоятельствах и держится. Вот, например, едет по рельсам скорый поезд, но до места назначения не доходит – обстоятельства. У всех пассажиров, проводников, машиниста с помощником были свои, далеко идущие планы, но свои планы были и у двух дебилов, разобравших рельсы на металлолом. Поезд под откос они пускать не хотели, но очень хотели выпить. «Мы никому вреда причинять не собирались, – говорили они потом на суде, – ну подняли с земли железку, ну отвинтили гайки, ну напились, так что, за это судить?» Думали ли они, что по этим рельсам должен был пройти поезд? Думали ли они вообще? Кто виноват? Обстоятельства.

Неблагоприятные обстоятельства сложились и у Бугая с Мормоном и Шишиморой. Вначале, какой-то прохвост на дорогом спортивном автомобиле подрезал им дорогу, желая обогнать, так что Бугаю пришлось резко затормозить. При этом седевшая на заднем сидении и все время прыгающая Шишимора съехала в межкресельное пространство, и из тайника, как Сатана из жерла вулкана, вырвалась Наташа Туголобая….

Проезжавшие мимо водители были поражены, когда медного цвета джип вдруг заметался по все дороге, сбрасывая все остальные автомобили на обочину, сталкивая некоторые с высокой насыпи. В салоне джипа происходила непонятная борьба. Некоторым показалось, что на пассажиров напал вдруг взбесившийся белый бультерьер. Другим же привиделось вообще нечто невообразимое: какое-то чудовище, возможно даже инопланетного происхождения, терзало людей в салоне. На боковом стекле отчетливо проступили красные капли крови. Из разбившегося заднего окна вылезли две женские ноги в туфлях на высоком каблуке.

Потом кровь залила изнутри и лобовое стекло, а автомобиль, громко взревев, рванул вперед.

Вообще-то это была не кровь, а томатный сок, который запасливая Шишимора приготовила к обеду. Красная жидкость залила стекло и мешала обзору. К тому же, Бугая, судорожно вцепившегося в руль, все время толкал Мормон, пытавшийся оторвать Наташу от своей косицы. Шишимора ему помочь не могла, потому что наполовину вывалилась в заднее окно и продолжала вываливаться дальше.

Свирепая девочка, не выпуская волос Мормона, укусила за ухо Бугая. Бугай заскулил и бросил руль.

Любой, мало-мальски захудалый водитель сказал бы, что бросать руль на полном ходу автомобиля – действие ошибочное, чреватое самыми непредсказуемыми последствиями, особенно когда правая нога со всех сил жмет на педаль акселератора.

Джип развернуло на месте, занесло, а потом, проломив тросовое ограждение дороги, он ринулся вниз с высокой насыпи. Внизу же был долгожданный лес….

Пикник и обочина

«Деревья ждут… Гниет вода.

И пьяных больше, чем всегда.»

Трубы духового оркестра гнусаво выли какую-то ересь. Вообще-то у директора чумской музыкальной школы, дирижирующего оркестром, эти звуки называлось музыкой, но на сторонний слух ЭТО больше всего походило на брачные призывы африканских слонов – трубная, разноголосая какофония. Что поделать, оркестр практиковался только на всевозможных похоронах, а у убитых горем родственников усопших любой траурный подвыв не вызывал нареканий. Однако, стоявший на трибуне жирнощекий глава районной администрации неприязненно морщился – гибрид траурного и бравурного марша его не вдохновлял. Остальные ничего, глотали предложенную им музыкальную композицию и старались разглядеть в стоящем на ступеньках дворца культуры оркестре знакомые лица.

Чтобы первомайская демонстрация показалась массовой и политически зрелой, к ней привлекли школьников старших классов. Если бы не эта своеобычная принудиловка, городские шишки слушали бы слоновью музыку в одиночестве, что, как вы понимаете, несолидно. А так все выходило правильно, и можно было потом отчитаться в вышестоящие инстанции о проведенном митинге, получить поощрение и поделиться головной болью от музыки со всеми прочими.

Не смотря на угрозы со стороны учителей и военкомата, половина школьников на демонстрацию не пришла: осталась дома, уехала к родственникам или отправилась на природу – погода больше всего благоприятствовала этому способу времяпровождения.

Не был исключением и Виктор Рискин по прозвищу Страус, хотя уж ему, примерному ученику и «ботанику», пропускать такие полезные мероприятия не рекомендовалось – будут потом смотреть скорбным взглядом, удрученно покачивая головой: «И ты туда же». Другое дело – Миша Морячкин по кличке Шнурок, ему что в лоб, что по лбу.… После сдачи выпускных экзаменов Мишу должны были замести в армию, и он использовал оставшиеся месяцы по полной программе, чтобы всласть вкусить взрослой жизни. Мишина подружка Оксана липко прижималась к его боку, томно заглядывая в глаза.

Трое молодых людей решили воспользоваться выходным днем и теплой погодой, чтобы посетить недалекий лес, устроить себе пикник, и вообще отдохнуть от серого быта.

Долговязый Страус повесил за спину объемистый станковый рюкзак «Ермак», и теперь его мотало из стороны в сторону. Миша же и Оксана шли почти налегке и беззаботно смеялись.

– Страус, а Страус, – прикалывался облаченный в дорогой «найковский» спортивный костюм Миша, – зачем тебе парашют? Ты же по земле с трудом передвигаешься, думаешь, по воздуху легче будет?

– Страус, – вторила ему Оксана, – ты электронный микроскоп с собой случайно не захватил? Мошек и букашек там всяких рассматривать. Скажи-ка, Страус, ты, наверное, с девочками никогда не целовался? Не целовался?

– Целовался, – соврал Страус.

– Он с мошками целовался, – смеясь предположил Миша. Но Страус не отвечал, угрюмо думая о чем-то своем.

Так, поддевая малоразговорчивого Страуса, ребята шли по узким, извилистым улицам Чумска, больше похожим на захудалую деревню, между домов, хат и давно не крашеных заборов, разгоняя пасущуюся здесь же домашнюю птицу. На одном из перекрестков, возле кустов сирени перед чьим-то забором их поджидали еще двое ребят – облаченный в необычный прикид: широкие камуфляжные штаны, цветастый пуловер и панаму, хипхопер Шурик, по прозвищу Продиджи, и его подружка, тихоня Юля. Кроме двух больших рюкзаков Шурик и Юля взяли с собой гитару, чтобы пикник в лесу показался более полным.