Жизнь в Царицыне и сабельный удар - Федор Новак

Лужнин вынул из кармана пиджака браунинг и положил на зеленое сукно письменного стола. Улыбнулся еще раз при этом и подмигнул, будто хотел сказать, что его голыми руками не взять!

– Кто рано встает, Глеб Федорович, – ответил Чекишев, – тому и сам Господь Бог подает… Я пока что у Господа Бога в нищих хожу… Дело у меня к вам такое, что только на свежую голову окажется абсолютно ясным.

– Кхм! Так, так. Вы предстаете, значит, предо мной, имея лишь собственное мнение о самом себе как о деловом человеке. Но позвольте, сомневаюсь я…

– А вы, Глеб Федорович, не спешили бы сомневаться! Это – во-первых, а во-вторых – главное, – грубо продолжал Чекишев, понимая, что канареечно поют миллионеру всяк и каждый. – Хорошо, что я к вам пришел, когда рассветает! Отлично, что вы уже не спите! Не спится вам отчего? Миллионы у вас. А мне не спится от того, что и я хочу обладать миллионами! Делаю вам, Глеб Федорович, предложение: увеличить ваш капитал за один только год нашей с вами совместной деятельности на четыре миллиона рублей, а затем…

Белый крутой лоб Глеба, хоть и молодой, выказал сразу же пять будущих продольных морщинок и две поперечные меж бровей. Но вот черные глаза его весело заблестели:

– Исключительное представление. Премьера! – воскликнул Глеб. – Ну а дальше?

Чекишев продолжал доказыватъ:

– Прибыльное дело – купить участок на Биб-Эйбате и качать нефть!

На этот раз Глеб не изрек своей любимой фразы, что он не Петр Первый и что шуты ему не нужны, что у него не императорский дворец, а торговая фирма.

У Глеба были красиво очерченные губы, отцовские черные глаза, но зубы – удивительные!!! Такие крупные и удлиненные, они из-под верхней губы при улыбке всегда нависали над нижней губой, заслоняя ее, стоило только Глебу чуть улыбнуться. Какая-то хищная, плохая улыбка получалась. Глеб это знал и старался меньше улыбаться. Особенно гимназистке Аде, которая не оставляла его в покое, все добиваясь встречи, чтобы только оказаться рядом с карманом миллионера.

Глеб зажмурился, подумал над предложением Чекишева купить нефтеносный участок на Биб-Эйбате.

– Ближе к делу, – продолжал Чекишев. – Что вы потеряете? Ничего! А израсходуете-то пятьдесят тысяч – против четырех миллионов.

– Но ведь, – усмехнулся Глеб, – тут пахнет аферой?

– Бог мой! Афера?! Это же такая дамочка, с которой в обнимку спал ваш отец! Афера и помогла ему стать обладателем пяти пассажирских и четырех буксирных пароходов! Ну, по рукам?! – Чекишев улыбнулся и потер ладонь об ладонь.

Появление Чекишева в доме Глеба сулило не только наживу, но и развлечение: в скучной деловой жизни миллионера Чекишев давал «премьеру», в постановке которой Лужнин являлся режиссером, одухотворенным по-новому: поиздеваться над купцами-промышленниками. Глебу этого давным-давно хотелось. Получится не получится – видно будет. Стоит-то все это представление всего лишь несколько тысяч рублей… А впрочем… Гениальное всегда бывает простым.

– Теперь… теперь о главном… – продолжал Чекишев. – Не думаете ли вы, что я буду доволен задатком?!

– А я знал наперед, что дай тебе палец, ты захочешь оттяпать всю руку!

– Без шуточек, Глеб Федорович! Вам за один год – миллионы добычи, а мне? Вам – вся рыба богатого улова, а мне – на борту шаланды чешуя?! Вы владелец нефтепромысла, а я? Где гарантия, что вы не вздумаете пригласить другого инженера? А меня, – при этом Чекишев лягнул ногой, как бы выталкивая кого-то за дверь. – Разрешите представиться, как подобает… – и протянул руку: – Я Чекишев Аркадий Юрьевич, горной промышленности инженер. Родился и вырос в Царицыне. Сын торговца рыболовными принадлежностями, торговца прогоревшего, обанкротившегося, к сожалению. И хоронить его не довелось. Но отец все же дал мне университетское образование в Санкт-Петербурге…

– Вот как! – воскликнул Глеб Лужнин. – Сожалею, что твой папаша не дожил до этого дня! – и, не вставая из-за стола, протянул свою длиннющую руку. – Да, твой папаша, – продолжал Глеб, – порадовался бы деловой хватке сына! То, что ты требуешь больше ожидаемого, убедило меня в будущих доходах. Но потуши папиросу, не дыми тут.

Чекишев поспешно затушил папиросу. И произнес:

– Вы тут, в Царицыне, пообещайте купчикам за сто тысяч полтораста! Они на такую приманку набросятся, как рыбешка на пшенную кашу… Клюнут! Лови только! Успевай! А на Биб-Эйбате один я знаю, как начать добычу нефти. Начну, а тогда и без меня можно продолжать. Возвращаюсь в нашем деловом разговоре к вопросу о гарантии. Прошу вексель на двести тысяч рублей. Вексель мне вы даете с оговоркой, что деньги выплачиваются предъявителю векселя. А именно? Кто предъявит, тот и получит, но… из доходов нефтепромысла! Чем вы рискуете?

– В таком случае – ничем. Ну а дальше?

Лужнину не совсем удобно было сидеть на подлокотнике кресла, но, увлекшись идеей Чекишева, он улыбался, то привставая с подлокотника, то опять усаживаясь. Лужнин, хоть и думал, что Чекишев не будет чист на руку, все же понимал, что в делах Торгового дома Лужнина – уж и без Федора Силыча – как бывало, так и теперь не обойтись без подобных Чекишеву. В скучной, хоть и деловой жизни Глеба появление Чекишева сулило не только развлечение, а еще и наживу.

– Почему я должен верить тебе, – усомнился Глеб, – верить, что на Биб-Эйбате нефть, а не просто пески продаются? У нас тут, в Царицыне, однажды объявился проходимец, который песчаную косу острова Голодного хотел приобрести в собственность, приглашая денежных людей в компанию… Будто на том песке… золото! Если, мол, знать, откуда начать раскопки. Мы сразу мерзавца разгадали…

– Значит, если разгадали мерзавца, – усмехнулся Чекишев, – было что разгадывать. Однако я себя не отношу к лику таких «святых мерзавцев», коль не загадываю, а предлагаю нефть не Голодном острове, а в местах всемирно известных: на Биб-Эйбате! Близ Баку. Мне ведь не требуется много чистоганом. Расчеты пойдут через банк. А вот вексель, повторяю, на предъявителя и с оговоркой, что выплата будет только из добычи нефти, – подпишите. Ну а я, конечно, срок оплаты его подсокращу…

– И как же подсократишь? – переходя на ты, спросил Лужнин, отойдя к балконной двери, посматривая оттуда на Чекишева, сунув пистолет в карман брюк, заложив другую руку за борт пиджака, словно боясь, что туда проникает рука инженера.

– Привезу я, – ответил Чекишев, – в фаэтонах деятелей банка на нефтепромыслы. Покажу им добычу в сотни тысяч пудов нефти, и мне банковцы учтут ваш вексель из двадцати процентов годовых. На такой процент банковцы клюнут!

– Клюнуть-то они клюнут… кхм! Так-так. Но это какое же мальчишеское расточительство. Мне тем самым ты своего папашу напоминаешь, он тратился на карты и женщин, а ты на выплате процентов убытки нести вздумал. Не выкинул бы я столько денег в процентах только за то, чтоб получить меньше, но раньше…

– Не вспоминайте вы моего отца. Не о нем разговор… – тихо произнес Чекишев. – Там, над землей Баку, на Биб-Эйбате летают орлы из Лондона. Гляди, склюют англичане ваш нефтеносный кусок, боюсь, как бы нам не опоздать…

– Орлы Англии летают?! Сколько бы ни стоило – не уступлю им!

Лужнин вернулся к столу. Объяснение всей «операции» удовлетворило его. Он улыбался.

– Теперь мне все понятно, – почти прошептал Глеб, – за исключением того… той помощи в редакции газеты «Биржевые ведомости».

– Вопрос уместный. Вот вы и убедитесь, что из всех денег мне перепадет лишь треть. Я дело начну не на эти деньги, а на двести тысяч по векселю. Расходы будут у меня немалые, так вот: в редакции газеты «Биржевые ведомости» работает мой приятель…

– Инженер-фокусник…

– Жить каждый хочет повольготнее. Он устроит за хорошую оплату первую заметку в газете о том, что куплены пески вместо нефти. Это вам поможет изъять ваши векселя по пятаку за рубль. А затем последует сообщение газеты, что нефть, оказывается, обнаружена и тысячи пудов пошли на поверхность. За такое положительное сообщение в газете я обязался тоже заплатить другу. Вы окажетесь хозяином нефтепромыслов.

– Ну и надо же! – воскликнул Глеб. – Газетчики, значит, чик-чирик пером по бумаге десять строк, и гляди – капитал!.. Эх, где мое не пропадало, – продолжал смеяться Глеб. – Значит, за нефтеносный участок клади на ладонь тысячу банку, тысячу – газетчикам, тебе тыщи! Эко расход! Значит, у меня в кармане билет в ложу! Истинный Бог, спектакль! Была бы лишь потеха над местными купцами. Вот они вой подымут!

Глеб, подписав вексель на большую сумму, вдруг спросил:

– А из каких источников узнал ты, Аркаша, о том, как мой отец приобрел пароходство на Волге? Кто рассказал тебе?

– Расскажу, Глеб Федорович, на досуге. Мне пора и честь знать. Голоден я, пора к обеденному столу…

– К обеденному столу? – удивился Глеб. – День только начался. Не все еще мои служащие сели за столы в конторках.