Проклятый Отбор (СИ) - Гринберга Оксана

Передавался он через поколение, проявился и у меня.

— От тебя за версту несет Темной магией, — констатировал дядя, отложив в сторону утренний «Вестник Ридии», который, подозреваю, успел изучить от корки до корки. — И вид расстроенный. Неужели подготовка к экзаменам идет не так легко, как тебе хотелось?

Обосновавшись в Ридии, мы решили, что мне не помешает получить диплом Высшего Темного Мага. У дяди были знакомства в Академии Дарриса, поэтому меня зачислили прямиком на последний курс. Правда, на лекции я толком и не ходила — изо дня в день сдавала экзамены за прошлые курсы.

Трудно не было — практических знаний мне вполне хватало. Но теория хромала, так что последние месяцы я жила, обложившись книгами.

— Мне совсем несложно, — сказала ему. — Жаль только, что послезавтрашний экзамен по Теории Высшей Магии придется отложить. У меня возникли кое-какие дела в Трирейне.

Сказала и мысленно усмехнулась, дожидаясь дядиной реакции. Она последовала моментально — Бертран Ривердейл уставился на меня крайне недоуменно.

Иногда у нас с ним возникали разногласия — мы спорили, как трактовать древние книги или же поступать в тех или иных ситуациях. Но в одном были абсолютно схожи — мы дружно ненавидели Трирейн, не забывая обсуждать каждое из известий, приходивших из этой крупной морской державы.

Как раз вчера вдоволь позубоскалили, вычитав в утренней газете презабавную новость. Речь шла о том, что в Трирейне затеяли Отбор невест. Да-да, для молодого короля Хакана Ассалина, который — вот же бедняжка! — не может справиться с выбором жены самостоятельно.

Но затем дядя вспомнил, что таковы традиции Трирейна, и Отбор Невест происходит каждый раз, когда королю из рода Ассалинов приходит время жениться. Причем затевается он серьезного масштаба, с приглашением принцесс со всех концов обитаемого мира, и мало кто может взять на себя смелость отказать их королю.

Но на этот раз — если верить той заметке — Хакан Ассалин собирался сделать выбор из местных красавиц, поэтому на Отбор призвали только дочерей знатных родов королевства.

Именно об этой заметке я вспомнила, сидя перед зеркалом и залечивая волдыри на обожженном плече. Затем, уставившись на магическую метку, внезапно поняла, что это и есть мое приглашение на Королевский Отбор в Трирейн!

— Объяснись, — спокойно попросил дядя.

Вместо ответа я направилась к дубовому буфету, в одном из ящиков которого наша служанка складывала старые газеты — вдруг Бертрану Ривердейлу придет в голову их перечитать. Отыскала вчерашнюю, после чего, вернувшись к столу, молча раздвинула чашки, отставив в сторону масленку и молочник с изящным носиком.

— Вот, — сказала ему, разложив газету на белоснежной скатерти, — погляди! Король Хакан из Трирейна надумал жениться, поэтому на Отбор пригласили дочерей всех знатных родов королевства.

Заметку украшал черно-белый инпринт — впрочем, не слишком удачный, — картинка, запечатленная на магических кристаллах, после чего разошедшаяся, подозреваю, по всем типографиям Срединноморья. Потому что я натыкалась на этот портрет уже не в первый раз.

Со страницы газеты на меня строгими темными глазами смотрел молодой черноволосый мужчина. Довольно привлекательный, что уж тут душой кривить! У него было умное лицо с упрямым подбородком и тренированное тело. К тому же этот человек явно привык повелевать. Инпринт был сделан в момент, когда Хакан Ассалин отдавал приказания — стоял вполоборота, с вытянутой королевской дланью, и ему почтительно внимали его подданные.

Типичный мужчина Трирейна, подумала я, разглядывая красивое волевое лицо молодого короля, не находя в нем никаких изъянов. Один из тех, кто принимает решения и никогда не сомневается в их правильности, даже если они в корне неверны.

Такой же, как и граф Легер, уничтоживший мою мать восемнадцать лет назад.

Но теперь, с меткого Королевского Отбора — о нет, меня вовсе не интересовало участие в этом мероприятии! — у меня появилась возможность доказать своему отцу, насколько сильно он заблуждался. Показать всю глубину его ошибки — такую же огромную, как и пропасть, в которой оборвалась жизнь моей бедной мамы.

Потому что на моей коже сияло вещественное доказательство нашего родства. Такое, что и не оспорить, даже если Расмус Легер упрется рогом в землю, — метка Королевского Отбора с гербом его рода.

— Я пока еще не жалуюсь на плохое зрение, — тем временем нахмурился дядя. — И память меня до сих пор не подводила. Эйвери, что происходит?

— Мне пришло приглашение на Королевский Отбор в Трирейн, — сказала ему. — Меня призвали, как одну из Легеров. Вот, посмотри!

Обнажила плечо, а затем еще и воссоздала иллюзию магической метки в воздухе, увеличив ее до такой степени, чтобы и дядя смог «полюбоваться» гербами Ассалинов и Легеров.

— Похоже, те, кто рассылал эти метки, воспользовались каким-то древним знанием. Скорее всего, магия крови или магия рода… То, что лежит за пределами моего понимания, — призналась ему. — Зато она подтверждает мое родство с Легерами.

Подойдя, дядя сосредоточенно склонил голову. После чего, протянув руку, коснулся прохладными пальцами метки. Закрыл глаза, погружаясь в магические потоки, и я почувствовала, как вокруг него закрутились невидимые для обычного глаза вихри.

Бертран Ривердейл был очень сильным Светлым магом. Наверное, одним из сильнейших в Срединноморье, но и он вскоре констатировал, что столкнулся с подобным в первый раз.

Тонкая работа, заявил мне. Можно сказать, ювелирная.

— Тот, кто рассылал эти метки, владеет Светлой Магией на выдающемся уровне. — И тут же произнес задумчиво: — Но Королевские Отборы, если мне не изменяет память, проводит действующая церковь Трирейна.

— Сестры Трехликой Богини, не так ли?

Дядя кивнул.

— Ювелиров от магии среди церковников довольно мало. Я бы сказал, что до этого времени мне такие не попадались. Куда больше это похоже на неизвестное нам заклинание, которое они старательно оберегали в стенах своих монастырей еще с начала времен, когда Боги, спустившись на землю, даровали людям магию. Впрочем, я могу попробовать ее снять…

Я покачала головой.

— Не надо, — сказала ему. — До этого я собиралась попросить тебя о помощи, но затем передумала.

К тому же я нисколько не была уверена в том, что дяде это под силу. Он, как и я, никогда не сталкивался с подобным до сегодняшнего дня.

— Но почему?!

— Потому что я собираюсь туда поехать, — сказала ему спокойно. — Я отправлюсь в Трирейн, на этот проклятый Отбор, но, конечно же, не в качестве одной из невест короля Хакана Ассалина. — Покачала головой. — О нет, дядя! Я поеду туда только для того, чтобы взглянуть в глаза Расмусу Легеру. Хочу увидеть его лицо, когда покажу ему эту метку. Вернее, когда он поймет, что я все-таки его дочь и что он ошибся, обвинив маму в измене.

Дядя смотрел на меня, размышляя. Наверное, думал о том же, что и я.

Например, что эта самая метка ставила точку в спорном вопросе моего отцовства. Пусть я не сомневалась в том, что Расмус Легер мой отец, но в своем последнем письме Анна Ривердейл упоминала о каких-то фальшивых доказательствах против нее, которые заставили ее мужа принять столь ужасное решение.

— Ты уверена? — наконец, спросил дядя. Выглядел он порядком встревоженным. — Ты ведь знаешь, Эйвери, я не смогу тебя сопровождать. Путь в Трирейн мне закрыт.

Кивнула, потому что была уверена. Внезапно подумала, что это будет первое мое самостоятельное путешествие.

— Но ты не должен за меня беспокоиться, это не займет много времени. Я сейчас же отправлюсь в порт и куплю билет на вечерний корабль, а завтра утром уже буду в Коррине. Там я поговорю с Легером — вернее, посмотрю тому в глаза, — затем попрошу кого-нибудь на Отборе погасить мою метку и отправлюсь домой. — Кому я там нужна, в Трирейне, незаконнорожденная полукровка, среди множества девиц из знатных и благородных родов? — Ты не успеешь и глазом моргнуть, как я вернусь домой, и мы заживем прежней жизнью.