Девочка (не) на одну ночь (СИ) - Тамико Алекс

Если Павел Александрович резко шикнул на свою безбашенную подчинённую, то сам «слабоумный», посмеиваясь, встал с места, не отрывая своего всё так же заинтересованного взгляда от неё.

— Завтра в девять буду ждать Вас, Дарина Арсеньева, — разве можно такой обворожительно белозубой улыбкой осадить человека, даже не прикладывая никаких усилий?

Можно. Ещё как можно, этому и учили его в Европе, где после обучения на родине, его отец отправил отучится и на магистра.

Собственно, он недавно, почти полгода как вернулся, но успел уже встать за штурвал семейного бизнеса и зарекомендовать себя как самого сурового и требовательного гендиректора. Отчасти и эти качества в комплекте с неотъемлемой привычкой самодисциплины смогли поднять отцовскую компанию на новый уровень. И чтоб зарекомендовать себя ещё в более пригодном образе пришлось и поучаствовать в этой кампании «Подари счастье».

— Павел Александрович, — доктор спешно встал, — было приятно лично познакомиться.

— Мне тоже, очень приятно Роман Леонидович… — учтиво улыбнулся тот и благодарно зажал ему руку.

— Буду очень Вас ждать, — а это он уже сказал молча кипящей Дарине, что, кажется, готова была кинутся на него и расцарапать ему всё лицо своими коготками.

Давненько он так не забавлялся от одной такой женской реакции на свою персону. Интересно с чего она так зарделась? Ведь обычно представительницы рода Евы реагирую на него аккурат наоборот. Сами выражают инициативу пойти с ним на контакт, а тут нашлась та, что необъяснимым отказом разожгла в нём пламенный цветок интереса.

Выйдя из здания частной клиники уже с формировавшимся планом захвата неприступной башни под названием «Дарина Арсеньева», мужчина сел в свой кабриолет и умчался по направлению своей компании.

…

— Ты что творишь?! — как только за на редкость щедрым и понимающим своеобразный юмор молодого врача пациентом закрылась дверь, Павел Александрович тут же поменялся в лице и с суровой хмуростью уставился на Дарину, — я тебя не узнаю!

Девушка лишь снисходительно убрала медкнижку одного из своих пациентов обратно в один из ящиков и торжественно откинулась на спинку стула.

Кажется, ей удалось очень понятным образом довести некому особо туго соображавшему богатенькому мажору, что с ней ему не сработать.

И как он умудрился во всей огромной столице прийти именно в их клинику?

У Дарины возникли немало вопросов, но их она озвучивать не станет и не покажет свой интерес к его персоне. Да и почему? Это бессмысленно.

Где он и где она? Ну и что, что по глупости-молодости, она отдалась чувствам и поверила своим «друзьям», хотя грех, таких вот однокурсников называть друзьями. Они без зазрения совести кинули её прямо в клетку с самым безжалостным хищником, который поиграл с ней и выкинул её.

Она-то смогла, хоть и через немало лет, но всё же смогла собрать себя обратно по кусочкам, встать на ноги. В первую очередь не ради себя, а ради своего кареглазого ангела. Вернулась в универ и отучилась на психолога. По окончанию получила приглашение от одного из передовых ВУЗов Испании, но отказалась. Бабушка не смогла бы одной потянуть маленькую Юльку, а этот пятилетний метеор ещё та ядерная бомбочка, что ни день, то директриса детсада проводит часовой разговор про слишком активное поведение Юли.

Кстати, сегодня её надо пораньше забрать и пойти куда-нибудь. Либо в детский театр, либо по парку прогуляться. Дарина всегда таким образом пытается победить накатившуюся панику — просто проведя время со своей любимой доченькой.

— А что я сделала такого? — возвращаясь к неприятному вопросу, шатенка искренне удивляется, — сами посудите, у меня больше двадцати пациентов на данный момент. И сравните, сами уверитесь. Что лучше отказать одному зазнавшемуся богатенького сноба, чем разом потерять столько пациентов…

— Ты просто малолетняя максималистка, Даринка, — уже потеряв былой пыл Павел Александрович устало протирает лоб.

— А вот возрастом тыкать в меня не надо, ладно? Сами меня выбрали среди всех выпускников, не поздно ли уже жаловаться?

Дарина явно играла с огнём, но Павел Александрович человек с невероятно большим пониманием и снисходительностью относится к своему лучшему психологу, да и студенту в прошлом, а сама Дарина зная своего доброго и отзывчивого начальника, вьёт из него верёвки и весьма удачно и тактично. Так, что только и можно смотреть, и по-отцовски наслаждаться, что и делает Павел Александрович.

— Ладно чертовка, малолетняя, — встав он направился к дверям, — чтоб завтра в девять была у него в компании, адрес узнаешь у Лины.

— Эй! Мы так не договаривались! — но главврач уже успел выти и не увидеть, как Дарина от безысходности положив голову на раскрытые ладони, выплеснула весь накопившийся адреналин многозначительным мычанием.

Чёрт бы побрал этого Романа Макарова!

Жила она для себя и для своей дочери и не вспоминала он нём. Ладно, вспоминала иногда… каждой ночью, но не в этом суть. Как ей теперь быть?!

Ворвался так бесцеремонно в её с таким трудом приведённый в относительный порядок мир и опять разнёс тот шаткий баланс к чертям собачьим.

Ему то ничего? Он, как оказалось, не вспомнил её, скорее всего даже и не узнал. Это не он, а она была до головокружения и розовых бабочек в животе влюблена в него. Это для неё он тогда был эталоном красоты и мужественности, а она? Да никем? Очередной влюблённой дурочкой она была, которую напоили и жестоко подсунули под него, такого же накидавшегося в хлам хозяина вечеринки.

Как бы больно ей тогда не было, Дарина не позволила себе отдаться болезненным воспоминаниям. Поэтому спешно вытерев успевшую упасть слезу со щеки, принялась изучать свой рабочий график.

А Макаров?

Да пусть он катиться во все четыре стороны.

Глава 4

— Ты прикинь, ещё и говорит такой «буду Вас ждать…» — искажая голос и одновременно отправляя в рот очередную ложку её любимого лакомства «Тирамису», Дарина уселась на диван, — нисколько не изменился, всё тот же самовлюблённый придурок… скорее "ждалка" его отвиснет, чем я появлюсь у него в компании.

— Но тогда, ты о нём была совсем другого мнения, Дариш, — так некстати заметила её собеседница, — мне тебе напомнить, как ты таяла при виде «самовлюблённого придурка»?!

— Кать ты моя подруга или его?! — сквозь ложку промычала та, — уже минут десять разговариваем, а ты всё его защищаешь…

— Конечно твоя, Дариш… но… думаю, ты слишком субъективно к нему относишься…

— Ну уж простите… — от возмущения у Дарины чуть ли не с носа вся сладость вытекла, — а как я к нему должна отнестись?!

На том