Пастыри чудовищ (СИ) - Кисель Елена Владимировна

…небольшую такую торговую сделочку одного торговца пушниной, после которой торговец пушниной, надо думать, пойдет побираться.

— Этот контракт… — Стольфси зашебуршал бумагами, в которых, надо полагать, был весь я, — снят. Получишь половинную долю за сделанное.

Бесполое существо с пером тихо пискнуло и потянуло из-за стола внушительно звякнувший мешочек. Мешочек оно передало Стольфси вместе с бумагой, в которой значилось, что наёмник за номером 1551, четвертый ранг, «крыса», прозвище — Сорный, своё за выполнение контракта получил.

Я лихо подмахнул документ, убирая мешочек в карман. Серая тварь внутри поднялась на задние лапки, затрепетала чуткими усиками: слишком большая тяжесть в кармане. Слишком большая доля за задание, за которое только взялся.

Стольфси послюнил палец, почмокал вторым леденцом и выдал одну из своих усмешечек — коротких, леденистых и убийственных, полных внезапного предвкушения.

— Что ты знаешь о ковчежниках, Сор?

Вопрос был неожиданным. Из тех, которые неожиданны скорее неприятно, потому что в последней степени не твои.

— Орден чокнутых, — сказал я решительно. — Возятся со зверушками. Не со зверушками — с бестиями, вроде виверниев или там гарпий. Обращаются к ним, если появится какой зверь, или грифон у кого из богатеев взбесится, или там кербера понос прохватит. В общем, они укрощают бестий, лечат их, бывают, что в питомники свои забирают, а уж потом определяют в зверинцы. Сам дела не имел, но слышал, что бывает — и убивают, бестий-то.

Ну, про орден-то — это я загнул. Сколько знаю, у ковчежников нет единого начальства. Разрозненные группы по всей Кайетте. Часто рядом с питомниками или зверинцами.

Стольфси задумчиво подвигал подбородками. Внимал он так, будто услышал любимую сказочку: вот-вот сложит пухлые ручки на пузике и запросит еще.

— Не в ладах с контрабандистами и охотниками. С первыми — потому что перехватывают у них товар. Трудновато продавать редких бестий или ингредиенты из них, когда поблизости шныряют эти ненормальные, а? У охотницкой Гильдии они забирают трофеи. Еще и заказчиков. Пока спятил какой-нибудь медведь — зовут охотников, но только взбесится гарпия — приглашают ковчежников.

Мне-то по роду службы с взбесившимися бестиями дела иметь не приходилось. Я и служил-то в местах, где их не густо, а в родном Крайтосе разве что волки-игольчатники часто попадаются.

— Главные у ковчежников… — начал было Стольфси, протягивая руку за третьим леденцом. Я перебил:

— Главные у них варги. Те из них, которые не живут в лесах в окружении возлюбленных зверушек. И не обретаются при королевских дворах. В общем, немудрено — если у тебя Дар укрощать зверьё — рано или поздно попадешь к ковчежникам, так? Что еще? У вас в Вейгорде, вроде как, такая напасть обретается. Где-то на границе, у Вейгордского заповедника, так?

Лет семь назад достославный король Илай Вейгордский решил, что достаточно облагодетельствовал двуногих подданных (с чем двуногие подданные были не особенно-то согласны), и пора уделить внимание бедным, угнетенным подданным четвероногим. И шестиногим. И восьминогим. В общем, зверушкам, коих наследник по своей прекраснодушности любил и уважал. А тут — о ужас! — оказалось, что в Вейгорде, где бестий чуть ли не больше, чем во всей остальной Кайетте, расплодилось охотников, контрабандистов и прочей швали, совершенно не чтущей мать-природу. Иногда у охотников получалось добыть знатные трофеи, иногда бестии добывали знатных охотников — в общем, король решил вмешаться. Половину Кормового леса, где раньше были главные угодья для знатных шалопаев, объявили заповедником. При заповеднике пристроили питомник для бестий, которые могут быть приручены и отданы в разные зверинцы или в комнатные зверушки (хотите держать в вашем замке мантикору? Да в чем проблемы?!). Питомник служил еще и зверинцем — если вдруг кому в жизни недостанет впечатлений и захочется поглядеть, скажем, на грифона.

А при питомнике-зверинце…

— Они обосновались там пять лет назад, — скучным голосом сказал Стольфси. — Никому не известный варг. В компании с никому не известными… м-м…

— Фанатиками, — подсказал я любезно. — То бишь, у Гильдии сперва не было нужды интересоваться этими ловцами бестий. А теперь, стало быть, есть? Ладно, Стольфси, не жмись, выкладывай: что вы от меня хотите-то?

— Чтобы ты проявил свой талант, — Стольфси теперь вовсю обмахивался платочком, наполняя воздух розовым благоуханием.

Серая тварь внутри пискнула. Завертелась, заметалась, прикидывая: вдоль какой стены прошмыгнуть? Какую норку изыскать? Куда нырнуть?

Тварь опасалась за свою коротенькую жизнь. Очень хорошо знала: крысы не живут долго.

Ты можешь портить, можешь обращать в труху и разносить заразу, можешь даже при этом оставаться вне подозрений: своим парнем, любящем пивко, рыбные пирожки и сальные шуточки. И не показывать длинный, голый хвост, который тянется за тобой — но однажды… Однажды тебя узнают.

Сколько ни натягивай чужие шкуры — кто-нибудь заметит закономерность (ой, а почему это ни одна контора, в которой работал этот приветливый тип, не выжила?). И тогда тебя уж чем-нибудь да задавят.

— Боженьки, — сказал я, изо всех сил разыгрывая удивление, — эти-то кому насолили?

Судя по физиономии Стольфси — он прикидывал, в каком виде меня употребить. И пока что предпочитал есть вживую. По кусочку.

— Вот уж что тебя не должно беспокоить. Все, что ты должен знать: однажды… предполагается, что скоро, но кто там знает… им поступит заказ, который не должен быть выполнен.

— Что за он?

Судя по глазам Стольфси — ответа я не дождусь. Поэтому нужно прикинуть, как бы сподручнее и тактичнее сказать нет. Уползти в норку, уволочить за собой хвост, которому грозит явная угроза: каждый следующий заказ для «крысы» — все больший риск.

Конторщик Гильдии потянулся. Покатал в пальцах очередной леденец. И брюзгливо вопросил:

— Ты ведь знаешь, что такое «контракт с залогом» верно?

Селедка с огурцом объединились, поручкались внутри и попытались прорваться обратно.

Я знал, что такое «контракт с залогом». Это когда ты не можешь отказаться от того, что тебе протягивает на ладонях Гильдия. Потому что иначе тебе придется сдать свою бляху и перестать быть наемником. Или — в зависимости от важности заказа — просто перестать быть.

И если я облажаюсь на этот раз — расклад будет тот же: бляху на стол, хорошо, если не голову на плаху.

Стольфси тактично посасывал леденец, давая мне увериться в паскудности моего положения.

Самое время было переставать думать и совершать что-нибудь героическое и внезапное, как в хороших романах за громким авторством. В окно, что ли, сигануть. Или завернуться в плащ с пафосным: «Пытайте меня, я решил стать на путь честного труда и отрастить себе над головой нимб!»

Только вот кутаться в короткую куртку не так эффектно. Ну, и еще у меня были сомнения, пролезу ли я в окно.

И еще Гильдия очень быстро находит тех, кто отказался. Ошеломляюще быстро.

— Оплата будет щедрой, — бухнул в море дегтя Стольфси ложку меда. — Вот задаток.

Мешочек из новехонькой замши и звякает солидно и внушительно. У него приятные женственные округлости, у этого мешочка. Чем-то напоминает одну мою подружку, только вот имя я давно и безнадежно забыл.

Вот так, старина Сор, или Кейн, или как там тебя на этой неделе зовут. Ступай к заповеднику, ищи там чокнутую секту ковчежников, срывай им задание и от души надейся, что прыти хватит, чтобы ноги унести.

И что дорогая Гильдия не решит, что от тебя тоже нужно бы избавиться. Для пущей чистоты рук.

— Ладно, — сказал я. — Ладно. Вернемся к контракту. Стало быть, срыву подлежит только один заказ?

— Заказчика волнует только один заказ, — гоняя леденец за щекой, уточнил Стольфси. — Но если ты вдруг пустишь ко дну всю контору или решишь их всех вдруг вырезать…

И пожал плечами, как бы говоря — ну, это тоже выход.

Как бы серый друг внутри не сдох от таких приятных новостей.