Кафе «Аттракцион» - Аркадий Арканов

— Значит, это не ты видел меня сегодня утром?

— Я! — испуганно произнес Д. Саут. — Только я!

— Тогда какая разница, что было вчера, — устало сказала она.

В зале появился человек во фраке.

— Нам надо переодеться, — сказала она, словно извиняясь.

Д. Саут провел рукой по ее прямым волосам.

— Ты вернешься?

— Я никуда не денусь до самого конца.

Он закрыл глаза.

Ему вдруг захотелось, чтобы этот вечер, его финальный вечер, не кончался. В последние годы он все чаще и чаще пытался представить себе свой последний момент. Свою последнюю кровать, последнюю рюмку, последнюю женщину… Он видел себя усталым и старым, недопившим последний стакан, недотронувшимся до последней женщины, обессилено падающим на последнюю гостиничную кровать, запутавшимся в сумеречном лабиринте угасающего сознания. Но он и не предполагал, что последний вечер принесет ему столько облегчения, столько невероятного блаженства, столько желания продлить этот последний вечер до бесконечности. И Д. Саут просто физически ощутил то самое вселенское равновесие, по которому все минусы в конце концов обязательно соберутся в одной чаше весов, а все плюсы — в другой. И ни одна чаша не будет перевешивать. Это закон. Его жизнь тоже разместилась в двух чашах. В одной — сегодняшний вечер, в другой — все остальное. И еще он почувствовал, что первая чаша начинает переполняться и что в его силах не явиться утром к З. Гроунду и превратить, таким образом, свой последний вечер в первый.

Ее пальцы осторожно дотронулись до его лба. Д. Саут открыл глаза. Она была рядом. Во всем черном. Он опустился на колени и положил свою голову в ее прохладные, пахнущие морем ладони. Старый генерал мирно дремал на коленях сухой длинной старухи. Негритянка в шортах извивалась в танце на столе, а молодой бизнесмен смотрел на нее вялым взглядом и безразлично похлопывал в такт музыке. Широкоплечий узкотазый красавец с пробором играл мускулатурой. Горбунья с ярко напомаженным ртом раздевалась. Голый подросток рыдал на плече коммивояжера, а невзрачная девушка в очках вульгарно хохотала, увлекая куда-то толстого майора.

— Я хотел завтра улететь, — проговорил Д. Саут.

— Пойдешь со мной? — спросила она и сделала движение головой в розовую глубину зала.

— Нет. Ты пойдешь со мной, — твердо сказал он.

Чаша последнего его вечера перевесила.

— Куда?

— Куда угодно. Не знаю. Мы будем идти, пока не останемся одни, и тогда остановимся и никуда больше не пойдем.

— Это невозможно. У меня контракт.

— Я все оплачу. Ты знаешь, сколько у меня? 6000 фл.

Он допил «верблюд».

— Меня не отпустят.

— Тогда ты уйдешь сама.

— А ты?

— Я буду тебя ждать. В шесть утра у старой церкви на площади.

— Я не доживу до этого. Идем со мной. Сейчас.

И она повела Д. Саута за руку в розовую глубину зала.

Ему показалось, что прошла целая вечность, когда он снова появился в зале, легкий и опьяненный. Он подошел к человеку во фраке.

— Она уйдет со мной, — сказал он.

— До закрытия, куда угодно, — ответил человек во фраке и усмехнулся.

— Навсегда, — жестко произнес Д. Саут. — Я за все заплачу.

— Естественно, — сказал человек во фраке. — Но не за нее. Ваша мечта — наша собственность. Вы уйдете, — он нажал на слово «уйдете», а на вашем месте завтра окажется другой человек, и ему тоже захочется прикоснуться к своей мечте. Так что не тратьте время. Его уже не так много у вас осталось.

И он понимающе подмигнул Д. Сауту.

И тогда Д. Саут ударил его левой прямо в переносицу. Пока человек во фраке опрокидывал своим телом столик и делал попытки встать на ноги, Д. Саут заметил, как в зал вбежали трое крепко скроенных молодых людей, и понял, что сейчас ему придется туго. Он сбросил китель и встретил первого кинувшегося на него ударом в солнечное сплетение. Тот осел, и в то же мгновение Д. Саут совершенно инстинктивно отпрыгнул в сторону. Тяжелая каучуковая дубина, предназначенная для его головы, со свистом опустилась на столик, расколов его надвое. И второй, не сохранив равновесия, оказался на полу, лицом книзу. Кованый башмак Д. Саута заставил его оставаться в этой позе. Третий просто выстрелил в Д. Саута, но пуля ушла в потолок, потому что элегантный официант, который обслуживал его, резко в момент выстрела поднял руку стрелявшего.

Стало тихо. Посетители продолжали сидеть с тем же странным отсутствующим видом, как будто ничего не произошло. Тихо играло трио.

— Вы устали, Д. Саут, — спокойно произнес элегантный официант. — Я провожу вас наверх, где вы выспитесь.

И тут только Д. Саут почувствовал, что он действительно устал и страшно опьянел. Сердце бухало контрабасом, в ушах шумели щетки ударника, и мысли разлетались пассажами пианиста. Руки и ноги его стали ватными, и, поддерживаемый элегантным официантом, он послушной собакой поплелся куда-то наверх.

— Вам придется выполнить одну маленькую формальность, — сказал элегантный официант, когда они поднялись в комнату, предназначенную для ночлега.

И он положил перед Д. Саутом большую книгу в черном кожаном переплете с золотым тиснением.

— Зачем? — промычал Д. Саут и оттолкнул от себя черную книгу, которая почему-то вызвала у него прилив холодного липкого ужаса.

— Для коллекции, — сказал элегантный официант. — Не будьте ребенком. Оставьте здесь ваше имя и дату посещения.

И он раскрыл перед ним книгу.

Д. Саут боязливо перелистал несколько страниц и вдруг увидел знакомое имя, выведенное знакомым до мельчайших закорючек почерком. Д. Саут судорожно проглотил слюну. На шестой строчке сверху стояла подпись: «П. Карри», оставленная, вне всякого сомнения, им самим. Рядом стояла дата. 4 марта. Двенадцать лет назад. Д. Саут захлопнул книгу и испуганно взглянул на официанта. Тот оставался в прежней позе молчаливого ожидания. Тогда, движимый жутким предчувствием, Д. Саут снова стал листать книгу, пока не увидел аккуратно выведенные имена своих родителей. Дата посещения точно соответствовала дню знаменитого урагана…

«Этого не может быть, — подумал Д. Саут. — Я просто напился».

— Ну? — нетерпеливо оказал элегантный официант. — «Аттракцион» закрывается.

И вдруг Д. Сауту стало легко.

«Скорей бы утро», — подумал он и улыбнулся. Он вывел свое имя на чистой строчке и поставил дату.

Больше он уже ничего не помнил до тех пор, пока не проснулся.

Утро было чистым и желтым. Д. Саут чувствовал себя удивительно бодро. Вчерашнее осталось в каком-то нереальном тумане, и единственное, что в нем вырисовывалось четко, было старой церковью на городской площади. Д. Саут взглянул на часы. Начало шестого. Ему казалось, что он стоит на нулевом делении между двух абсолютно пустых чаш весов. Ничего не осталось в прошлом. В настоящем только он. И томительное сладкое ожидание чего-то в будущем. На столике перед кроватью лежал лист бумаги, исписанный цифрами. Д. Саут понял, что это счет за вчерашнее, и пробежал по нему глазами. Дойдя до общей суммы, остолбенел. Под жирной красной чертой стояло: «6000 фл.». И еще какая-то мелочь. «Что за чепуха?» — подумал он.

— Никакой чепухи, — услышал он знакомый голос.

В дверях стоял элегантный официант.

— Желания, воображение, мечты беспредельны, — продолжал официант. — Возможности ограничены. В любую игру человек играет до тех пор, пока ему есть что проигрывать. Выигрыш — понятие временное. Наступает момент, когда выигрыш становится проигрышем. К нам приходят тогда, когда готовы рассчитаться за все и готовы отдать все, чтобы рассчитаться. Когда-то наше кафе называлось «Финиш», но постепенно мы достигли уникального уровня обслуживания посетителей, мы научились улавливать тончайшее, еле заметное желание, малейшую прихоть, и мы изменили название на «Аттракцион». Это менее притязательно, но более оптимистично. Вы согласны?

Д. Саут молчал, с трудом понимая смысл услышанного. Официант взял в руки счет.

— Для того чтобы вы, уходя… — он подчеркнул слово «уходя», — не имели к нам претензий и не подозревал и, не дай бог, в обсчете и нечестном обслуживании, давайте разберемся во вчерашних деталям… Вам стало неловко сдавать плащ швейцару, внешне похожему на лорда, и он предложил вам повесить плащ самому…

— Да, — произнес Д. Саут.

— Это мелочь. 18 фл… Далее. Вам захотелось, чтобы чуть-чуть прибавилось свету, и свет прибавился…

— Мне так показалось, — проговорил Д. Саут.

— Нет. Не показалось. Свет прибавился. Это 280 фл. Электроэнергия обходится нынче дорого… Ну, и конечно, в копеечку обошелся мужчина с нахальным и тупым, как вам показалось, выражением лица, который беспричинно вызывал раздражение. Его уход стоил вам 1000 фл.

— Но ведь я тоже мог ему не понравиться, — перебил Д. Саут.

— Еще как! Но ваша неприязнь к нему была более денежно обеспечена. В противном случае удалить пришлось бы вас.