Бьерн. Том I и Том II - Василий

Протянув руку, я подхватил небольшой кувшин, стоящий рядом на табуретке, и отпил воды. Меня до сих пор мутило, да и от размышлений голова начала гудеть. Так что я предпочёл откинуться на набитую сеном подушку и отключится. Утро вечера мудренее.

Проснувшись утром, я выпил воды и, аккуратно ступая, вышел наружу. Где, присев на крыльцо, подставил лицо солнечным лучам. Голова не болела и тошнота прошла. И это было само по себе таким кайфом, что думать о каких-либо проблемах не хотелось. Особенно о тех, что я всё равно не могу изменить.

Из дома вышла старуха и что-то недовольно проскрипела, на что я только виновато улыбнулся.

Покачав головой, она бросила короткое слово и поманила меня в дом. Там, на столе, стояла миска жидкой похлёбки, к которой я под звук заурчавшего желудка сразу прикипел взглядом.

Под её разрешающий кивок я подхватил кусок хлеба и заработал ложкой. На что знахарка удивлённо подняла бровь. Но только уже когда я начал скрести по дну миски, до меня дошло. Я взял столовый прибор правильно, пальцами, а не просто схватив ладонью, что диктовали рефлексы тела.

Вот так и палятся попаданцы. На мелочах и несоответствиях. Но не думаю, что сейчас это будет иметь значение. Чувствуя приятную тяжесть в желудке, я отвалился от стола и вопросительно посмотрел на знахарку. Она показала подбородком на кровать и, вздохнув, я отправился отдыхать дальше.

Так следующие дни и прошли: я ел, спал и внимательно слушал, что мне говорит женщина, всё чаще выхватывая смысл слов. Жидкие супчики сменились кашей с несколькими кусочками мяса. Но и всё. Мне этого не хватало категорически, жрать хотелось постоянно. Судя по всему, дело тут было не в больничном режиме, мне просто больше было не положено.

Через три дня целительница протянула мне ветхие портки да рубаху из грубой ткани и показала на дверь. Поклонившись на прощание, я оказался на улице. Босой, голодный и без малейшего понимания, что делать дальше.

Короткие обрывки воспоминаний привели меня к хлеву с коровами, где, среди сена, обычно парень и спал. Я же постоял, посмотрел на это и, развернувшись, отправился к главным воротам. Находиться в деревне мне некомфортно. Запахи витали далеко не самые приятные для бывшего городского жителя.

Провожаемый неуверенными взглядами пары стоящих на вышке деревенских парней, вышел наружу. Останавливать меня не стали.

Я отправился на протекающую в полукилометре реку. Ноги сами привели меня туда по коротким проблескам воспоминаний. Скинув одежду, я бросил её на берегу и, внимательно оглядевшись, вбежав в воду, наконец, с удовольствием окунулся с головой.

Коротко накатила паника, но явно не совсем моя, до этого моё тело явно плавать не умело. Купался я очень недолго, через полминуты выскочив на мелководье, где как следует потерев тело песком, вылез обратно на берег. Раскинувшись на траве, уставился в синее небо с медленно плывущими облаками.

В очередной раз заурчало в животе, и я внимательно оглядел берег. Небольшой кусок песчаного пляжа, перевёрнутая вверх дном лодка, с которой местные, видимо, ловили рыбу. Подальше к берегу заросли уже подходили сплошняком и лезть туда не хотелось.

В речке плескалась рыба. Но… У меня нет ни удочки, ни сетей, ни чего-либо подобного. И рыбак я ещё тот, никогда не увлекался подобным. Как и охотой, к слову. Как мне добыть себе пожрать? Возвращаться в деревню очень не хотелось. Хотя, наверное, миску жидкой похлёбки или даже каши мне выделят, особенно если я немного поработаю сначала.

Но хотелось настоящей еды, мяса или хотя бы рыбы. Ещё раз оглядев реку, вздохнул, и начал собираться обратно в деревню, жалея, что никогда не интересовался азами выживания в дикой природе или изготовления примитивных инструментов. А жрать хотелось сильно.

Через двадцать минут, обвязав лицо рубахой, я уже работал в коровнике, выгребая дерьмо.

Работы там на самом деле было всего на полчаса. А потом, когда я закончил, жена хозяина коровника вынесла мне миску тёплой каши. Которую я там же по-быстрому и съел, не обращая внимания ни на что. Голод — не тётка. И люди вокруг иждивенцев терпеть не будут.

Окатившись водой из колодца, я смыл часть запаха и выдвинулся в сторону местной таверны, расположенной в центре нашей деревни. Привязь для коней, слева от здания проход на конюшню. Внутри меня встретила большая комната с лавками и столами, освещаемая небольшими окнами в самом верху или камином и свечами. Из элементов декора её украшало только несколько оскаленных голов разных тварей на стенах да пара драпировок на бревенчатых стенах.

Дверь на кухню, лестница на второй этаж да стеллаж на входе, вот и всё убранство местного постоялого двора. Из кухни, насколько я знал, был свой выход на конюшню и задний двор. Десяток маленьких комнатушек наверху, пару из которых занимали хозяин с домочадцами.

Окинув взглядом убранство, я прошёл в уголок, где никому не буду мешать, и присел на пол. Удивительно, но ничего, подобного барной стойки, не было. Бородатый хозяин курсировал между кухней и посетителями, чаще всего сам. Бросив на меня острый взгляд, он просто тяжело вздохнул и разрешающе кивнул, не став меня выгонять.

Зал потихоньку заполнялся усталыми мужиками, рассаживающимися за столиками. Перекидываясь редкими словами, они пили своё пиво, а потом трактирщик начал выставлять закуски. Мяса было не много, в основном речная рыба, поджаренный хлеб, каши. Сглотнув слюну, я постарался отстраниться от запахов, внимательно смотря и, главное, слушая окружающих.

Я пришёл сюда учить язык. На меня обращали внимание, что-то эпизодически говорили в мою сторону. Но не выгоняли. Вообще, как я заметил, местные мужики, когда хорошо выпили, оказались на удивление спокойными. Даже голос никто старался не повышать, а те, кто напивались, в основном спокойно уходили домой.

Из необычного, что я отметил, это поголовная вооружённость. Также стало понятно предназначение полок при входе, на которых местные размещали своё оружие, перед тем как разместиться за столиками. Копья, топоры, большие кинжалы и даже несколько мечей.

Я сидел на месте и за это короткое время, стал значительно лучше понимать, что говорят окружающие. Всё же я оказался не полным нулём в местном языке, какие-то слова сразу давали ассоциативный отклик. Это радует.

— Ешь, — раздался голос бородатого хозяина местной таверны, громко поставившего миску с жареной рыбой на стол.

Выплыв из своих мыслей, я недоумённо посмотрел на мужчину. Поняв, что он это мне, благодарно кивнул, поднимаясь со своего места в углу и пересел за стол. Миска опустела очень быстро, а я расслабленно замер, наконец, ощутив сытость. Впервые с того времени, как очнулся.

Посетители разошлись, и в зале не осталось никого