Бега (пер. Л.Стоцкая) - Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska

– Флориан отпадет, – решительно объявил полковник.

Все галдели одновременно. Я не высказала вслух того, что думаю о полковнике. Не пристало мне выражаться. Флориан – это мой личный фаворит, конь по наследству от Дерчика. Я ставила на него с тремя другими лошадьми, и отпасть должна Целия.

На кресло возле меня плюхнулась задыхавшаяся от спешки Мария, моя подруга, и перегнулась пополам, вглядываясь в смотровое стекло.

– Кто пришел в первом? – спросила она напряженно.

– Эйфория! – буркнула я неохотно.

– Да что ты говоришь? Ты серьезно? А что там бежит?

– Целия с Флорианом.

– Выиграет Саронг, – категорически пророчил Юрек.

– Да что вы такое говорите, какой там Саронг! – резко запротестовал пан Эдя. – Целия так легко бежит!

– Перед выходом на прямую лидирует Флориан, – высказался громкоговоритель над моей головой. – Флориан выходит на прямую…

– И уходит! – в ужасе заорал кто-то. Флориан действительно вырвался вперед и отдалился на несколько корпусов. Он шел как автомат. За ним вдогонку неслись Целия с Саронгом.

– Давай, Целия!! – завопил отчаянно пан Эдя.

– Она его догонит! – орал полковник. – Один-четыре будет! Она его догонит!

– Да где там догонит, не видите, он уже уходит! – разозлился Юрек.

Флориан с удивительной легкостью выиграл заезд посреди диких воплей толпы. Пришли четыре-два, я так и ставила, я угадала Флориана, идиотка, ведь я же угадала и Эйфорию, и если бы я на нее поставила, то теперь у меня был бы фуксом[1] триплет, квинта бы у меня выходила!… Мария возле меня лихорадочно копалась в кипе бумаг.

В комментариях игроков звучала нота тяжкого разочарования. Целия страшно подвела, поломала всем все на свете, а пришли фуксы.

– И кто же, интересно, мог ставить на Флориана? – удивлялся пан Мариан. – Последний, ну, предпоследний… Никак он не получался! Кто же на это ставил?

– Я ставил, – победно объявил Юрек. – Я начал им триплет.

– И я на него ставила, – удовлетворенно сказала я.

– На Флориана? Да откуда, скажите на милость, вы его взяли?!

– Перемена жокея. Единственная оказия для лошади…

– Да, верно, ведь это не Дерчик! Ну, если Дерчик не едет…

– А что, это не Дерчик? – живо заинтересовалась Мария. – Слушай, а ведь я на него по ошибке поставила!

Я вдруг вспомнила про Дерчика. Он по-прежнему висел надо мной в виде нерешенной проблемы. Я уже открыла было рот, чтобы рассказать о нем Марии, но поскорее закрыла его снова. Она была доктором медицины, врачом по призванию, пусть не практиком, а теоретиком, но на все вопросы здравоохранения она реагировала совершенно неукротимо и немедленно помчалась бы к этому Дерчику неизвестно зачем. Только нервы себе попортила бы, и все. Я посмотрела еще раз на директорскую ложу и в тот же миг увидела входящего в нее директора. С кресла я вскочила очень резво.

– Дерчик сегодня не едет, – поспешно сообщила я ей вполголоса. – Если еще успеешь, то поставь триплет на тех лошадей, на которых он должен был ехать, можно со мной в складчину, а я должна кое-что тут с директором выяснить, это очень срочно. Начиная с четвертого заезда, потом он должен был ехать в шестом, а посередине – стенка.

– Ты уверена?

– Абсолютно!

– Так дай мне деньги, а то я уже все истратила…

Я сунула ей в руки двести тысяч злотых и выбежала.

– Мне, право, совершенно не хотелось бы вмешиваться не в свои дела, – сказала я директору очень осторожно сразу же после обмена приветствиями, используя то обстоятельство, что директор как раз был один. – Но я не знаю, в курсе ли вы, что за фонтаном в барбарисе лежит Дерчик. Может быть, с ним нужно что-нибудь сделать, потому что сам по себе он на ноги не встанет.

Директор был человеком очень спокойным и на редкость уравновешенным. Никакого удивления он не выказал.

– Дерчик лежит в барбарисе? – повторил он задумчиво. – Вы в этом уверены?

– Я его собственными глазами там видела. Узнала эти его волосы и даже немножко веснушки. Похоже, что он вроде как неживой.

– И вы считаете, что он там до сих пор и лежит?

– По всей вероятности. Я никому про это не говорила, ждала вас. И криков ужаса тоже не слыхать было, так что скорее всего его не нашли.

– А в каком месте это было?

– За фонтаном, ниже в зарослях, под таким огромным кустом барбариса. Может быть, конечно, он просто в дымину пьяный, но я лично предполагаю нечто худшее. Я вам об этом просто на всякий случай говорю.

– Большое спасибо, – ответил директор и покинул свою ложу.

Я была больше занята игрой и теми возможностями, которые открывались в связи с внезапными изменениями в расписании заездов, чем самим Дерчиком, но время от времени все же поглядывала в сторону фонтана. Там появился руководитель бегов, пан Крысь; он поднялся по ступенькам и величественным шагом направился по лужайке к фонтану. Очевидно, директор направил его в подозрительный район для проверки моего сообщения. Меня, конечно, интересовало, что будет, когда он вернется, и я искренне намеревалась не пропустить этот момент, но порочная страсть к игре оказалась сильнее.

Мария продиралась сквозь толпу возле касс на триплеты, а я смотрела на лошадей в паддоке. Трехлетки, чистокровные. Троянка явно нервничает, приплясывает. Кремень еле ползет и еще копыта приволакивает. Кремень – конь Липецкого, и, кабы это был заезд по конюшням, я бы поставила на него все, что у меня есть, потому что ежели в заезде по конюшням конь Липецкого выглядит так, словно уже сдох, то он просто железно выигрывает, но ведь тут заезд второй группы. Черт его знает, что с ним сделает этот сатана Сарновский, ведь если он до сих пор коня не придерживал, то я – китайский император! Бальбина вообще не считается, Диодор, Теорбан, Шайка, ну да, выглядят они все очень неплохо… Начинается осень, значит, первыми прийти должны кобылы. Настурция вон в пене, либо извелась вся, либо ей глюкозу дали, еще Гвардия и Героник. Я никогда не ставлю на коней, у кого клички на «Г» начинаются – линия какая-то у них такая, что они приходят первыми максимум раз в год…

Я решилась на Троянку, Кремня и Настурцию, добавила к ним – совершенно бессмысленно! – Шайку, причем Троянку поставила первой. Потом вернулась наверх. Мария пришла намного позже меня.

– Сарновским я заканчиваю, – сказала она философски. – Посмотри, это я поставила по ошибке, у меня перепутались заезды, должно было быть начиная со второго, а я поставила – ты только посмотри! – с первого. Вышло у меня – Эйфория, Флориан и Кремень, а должно было быть – Мимоза, Троянка и Сарняк.

– Мимоза не пришла, чего жалеть-то!

– Нечего. Как там Кремень, а то я не успела посмотреть?

– Очень хорошо, никто на него не ставит, он должен прийти.

– Не ставят?

– Совсем.

– Значит, у него есть шанс. Но это уж что-то слишком большая везуха!

– Не знаю, не знаю… вспомни, как покойник пан Артур выигрывал по субботам страшные фуксы, а потом выяснилось, что он играл по воскресной программке. Ты успела с этим триплетом?

– Успела. Дерчик, стенка и Дерчик. А кто едет в шестом?

– Не знаю, не смотрела.

Откуда-то вернулся Метя и сразу дал о себе знать сатанинским смешком. Он оповестил нас, что придет Бальбина.

– Метя, ты рехнулся? – в ужасе спросила я. – Ведь это самая худшая лошадь в заезде!

– Неважно. Давай, Бальбина!

– А что сделает Троянка? – спросила со злостью Мария. – А Кремень? А Диодор и Шайка что? Ноги поломают? Метя, прекрати!

– Давай, Бальбина!

– Марысь, врежь ему от меня, – попросила я. – Ты к нему ближе сидишь.

– Врежу, честное слово, – пообещала Мария. – Метя, перестань меня нервировать, я тут по ошибке за миллион триплет поставила, а ты мелешь невесть что! Успокойся!

– Давай, Бальбина! – повторил с разбегу Метя и поинтересовался ошибочной ставкой Марии.

Они вместе стали просматривать горы бумаг. На триплеты я уже махнула рукой, первый и второй у меня провалились; правда, еще был шанс начать третий, но в него я так-таки не верила, потому что мне мешал выпавший из четвертого заезда Дерчик.

Вполуха я слушала болтовню своих соседей. Пан Эдя добродушно оповещал всех, что получил сведения о Диодоре и тайную весть, что Троянка не придет, но тем не менее на всякий случай поставил на обоих. Пан Собеслав страшно удивлялся, что Вальдемар не поставил на Куявского, ведь он на него всегда ставит, так почему же сейчас не стал? Взбешенный Вальдемар отвечал, что Болека не будет, он сам на себя не ставит. Полковник ядовито информировал всех кругом, что Куявский едет дополнительно еще в четвертом заезде, вместо Дерчика. Уже вывесили листок на доске объявлений. Вальдемар разволновался. Пан Мариан признался, что получил он подсказку, что придет Настурция, но сам он в нее абсолютно не верит, с нее пена в три ручья текла еще в паддоке…

– Тоже мне знатоки, как из козьего хвоста валторна, – сердито сказала я, даже не понижая голоса. – С Мокотовского Поля на эти бега ходят, а если отличают лошадь от жокея, так уж это просто-таки верх их возможностей! А вот заметить, что одно дело – арабский скакун и совсем другое – кобыла чистых кровей, – не угодно ли?