Заговор генералов - Фридрих Незнанский

– Чего это ты ни с того ни с сего на «вы» заговорила? Или вошел кто? Мужа завела наконец?

– Ой, да ну что вы говорите, Александр Борисович! – замялась она.

– С тобой все ясно. А я так рассчитывал… Передай шефу: я все понял. Буду стараться. Что получится, не знаю. Там не наша епархия, могут и взашей вытолкать. Эх, Клавдия, а я тут сижу в одиночестве и нашу любовь вспоминаю. Изменщица ты!

Впрочем, у Турецкого не было никаких оснований ревновать эту незамужнюю, располневшую к сорока пяти годам, но вовсе не растерявшую свои прелести женщину. Если уж кто-то и мог бы предъявить ему счет по этой части, то именно она. Лет с десяток назад случай подкинул им реальную возможность объединить обоюдные желания. Они едва не лбами столкнулись на выходе из прокуратуры: Клавдия – статная и рослая, с многочисленными кульками и авоськами и Александр – поджарый и готовый к подвигам, в привычной своей манере покручивающий на пальце брелок с ключами от машины. Было бы откровенным хамством не предложить ей свои услуги. И разумеется, было бы неверным жестом с ее стороны – не оценить его давнего интереса к своей особе. Все, казалось, уже на мази, но тут была допущена роковая ошибка. Мужчина изменил главному принципу всех революционеров и влюбленных – «Вперед, а там разберемся!» Женщина же – широко известной пословице: «Куй железо, пока горячо». Словом, она… начала рассказывать о себе, а Турецкий – слушать. И вдруг совершенно неожиданно для себя, подобно острому, болезненному уколу, он ощутил к ней приступ почти сыновней нежности, который вмиг угробил все его возвышенные и нечестные помыслы. Клавдии оставалось лишь недоумевать, как это Александр Борисович умудрился «забыть» о каком-то экстренном задании Меркулова. Он торопливо застегивал рубашку, что-то клятвенно обещая при этом, она запоздало компенсировала несостоявшуюся страсть горячими, почти материнскими поцелуями – в дверях, на выходе и даже у лифта, после чего между ними, как ни странно, установились легкомысленные, с легким сексуальным оттенком отношения, не переходившие в нечто более серьезное – с фривольными намеками, подковырками и так далее. Но в Клавдии что-то явно изменилось: она просто похорошела, а под глазами время от времени стали появляться темные полукружья, происхождение которых не составляло тайны для такого опытного сердцееда, как Турецкий. Это значит – не он открыл ей сияющие выси, нашелся, видать, такой же проходимец, который, подобно шельме из старого анекдота, произнес коронную фразу: «А это все, дамочка, пустое, лучше пройдемте в койку!» И таки увел. Замуж Клавдия не вышла, но телесно добрела, и уже невозможно было без вожделения наблюдать ее сдобные формы. Меркулову завидовали: иметь такую секретаршу – мало не покажется. Но Костя ценил в ней верность и отменные деловые качества, что в наше время может показаться редкостью. И резко пресекал любые поползновения в ее сторону. Клавдия платила ему преданностью. Все это знал и видел Турецкий почти ежедневно и тем не менее сожалел о своей давней минутной слабости, ибо подобные женщины, а уж он-то в этом был уверен, очень энергичны в постели. Но как проверить – вот вопрос!…

– Саша, – зашептала она так стремительно, причем в самое ухо, что Турецкий невольно отстранился от трубки, – ну как ты не понимаешь, что я не могу объяснять всякому знакомому, о чем и с кем говорю по телефону! Приезжай! – И она так вздохнула, что, будь у Александра Борисовича крылья, он бы в два взмаха достиг ее уютной квартирки на одиннадцатом этаже дома-башни в Орехове-Борисове, то есть в прямом смысле у черта на куличках, и уж теперь без всяких предисловий и извинений спикировал бы с высоты своего полета, как ястреб на добычу… Да, ястреб, однако…

Нелегкую задачку подбросил Меркулов. Его или, может быть, кого-то повыше интересуют именно гости международного семинара, а не главные действующие лица. Вероятно, не Уильям Перри, министр обороны, а, к примеру, Бобби Паркер, несмотря на то что нынешнюю выборную гонку этот бывший генерал проиграл с треском. Но… мужик он далеко не старый, миллиардер, сенатор-республиканец. Значит, не без перспектив. И другой гость, обозначенный в программе: Георгий Ястребов, тоже, кстати, генерал, еще недавно, можно сказать, третье лицо в России. А по популярности – безусловно второе. Ну и чего они оба приехали на этот долбаный семинар, где будут обсуждать, как принять вчерашних друзей России в круг ее вечных врагов и при этом сохранить на лице благостную мину?…

А нам тут, значит, нечего скрывать друг от друга? Намек тоже ясен. Другими словами, можно за помощью обратиться в «Файв левел», санкция сверху дана. Каков же вывод? Чего-то наши знают, о чем-то догадываются, но сказать не могут. Собачья жизнь…

Турецкий снял трубку, набрал трехзначный номер:

– Пит, ты был прав, к вечеру обстоятельства чисто по-русски приняли новый оборот.

– Значит, с тебя, – хмыкнул Реддвей. – Заходи.

У Турецкого не раз уже был повод убедиться, что дружба с Питом вещь полезная и перспективная. Но чтоб дружить, надо быть искренним. Хотя бы в определенных рамках. Этот здоровенный мужик, напоминающий обликом кинематографического техасского шерифа, мог представляться таким незащищенным и податливым, что даже заслужил прозвище Мягкая игрушка. Но при всей внешней мягкости, знал Турецкий, это был тот случай, когда, как говорится, где сядешь, там и слезешь. Он сказал об этом Питеру, тот долго выяснял суть фразы и при этом хохотал как сумасшедший. Понравилось.

Уже на следующий день он организовал дело таким образом, что Турецкий был представлен министру обороны Штатов, и Билл, как старый приятель Пита, лично пригласил русского профессора на свой доклад, а заодно и на все прочие.

– Я ж говорил, что старина Билл сделает все как надо, – не без самодовольства заметил Питер.

– Вижу, вы давно знакомы? – поинтересовался Турецкий, чтобы сделать приятное Реддвею. – Он тоже из университетских профессоров?

– Если знаешь, зачем спрашиваешь? – прищурил один глаз Питер. И добавил негромко, будто не придавая сказанному ни малейшего значения: – Он входил в Консультативный совет по внешней разведке при президенте. Понимаешь?

Турецкий кивнул: под «крышей» таких приятелей жить можно.

Следующий шаг, который следовало предпринять, зависел от того, удастся ли подобраться вплотную к русскому «гостю».

Генерал приехал в сопровождении свиты. Но в здание центра прошел с одним помощником. Турецкий ненавязчиво пошел ему навстречу и, «неожиданно увидев», расцвел в улыбке:

– Здравия желаю, Георгий Иванович! – Военные же любят четкость.

Высокий и стройный генерал-полковник Ястребов замедлил свой широкий и пружинистый шаг и взглянул на Турецкого, припоминая. Александр Борисович не дал развиться сомнению:

– Александр Борисович Турецкий, к вашим услугам, товарищ генерал. Профессор «Файв левела», открытого здесь по вашей инициативе. А вообще-то старший следователь Генпрокуратуры России, если изволите помнить.

– А-а, ну как же! – Генерал протянул и крепко пожал Турецкому руку, но было заметно, что он не очень-то вспомнил, поскольку бросил выразительный, хотя и короткий взгляд на своего помощника. В том смысле, что выясни и напомни, о чем бишь тут речь. – Так, значит, мы находимся в ваших владениях?

На генерале был отлично сшитый, по спецзаказу разумеется, костюм, неброский, модный галстук, и вообще он имел вид преуспевающего политика. И зычный голос его, приученный к митингам, сейчас, в соответствии с моментом, приятно, бархатно рокотал.

– Нет, – улыбнулся Турецкий, – здесь размещаются наши соседи. А «Пятый левел», как вы помните, фирма закрытая.

– Ну конечно, конечно, – покровительственно заметил генерал, явно теряя интерес к собеседнику. – Надеюсь, мы еще увидимся.

– Благодарю вас, – склонил голову в легком поклоне Турецкий. И подумал: «Нет, с этим каши не сваришь. Но ненавязчивое внимание к своей персоне он, пожалуй, не сочтет проявлением особого интереса некоторых российских спецслужб, на которые пока не распространяется его влияние. Возможно, придется заходить с другой стороны… Поэтому интересно, каковы взаимоотношения Билла Перри и Боба Паркера? Придется опять заряжать старину Пита…»

Семинар тек чинно и столь же рутинно. Докладчики говорили по-английски, и синхронисты тут же переводили тексты выступлений на языки гостей. Эмоциональные всплески могли ожидаться разве что со стороны российского генерала. Но тот молчал, воткнув в уши улитки, по которым ему вещал по-русски переводчик. И поза его была спокойной, даже сонной.

Индифферентно вел себя и Паркер. Лишь один, быстрый и внимательный, взгляд на русского генерала выдал его непонятный интерес. Вот в чем тут дело, понял Турецкий. Они, возможно, решили встретиться, но пока проявляют полнейшее равнодушие друг к другу. В жизни, увы, так не бывает. Переигрывают мужики, а ведь оба они – люди азартные, останавливаться на ходу не привыкли. Что тот генерал, что этот…