Золотой ключ, или Похождения Буратины. Несколько историй, имеющих касательство до похождений Буратины и других героев - Михаил Юрьевич Харитонов

Тот не отреагировал.

– В прихожей корм, – напомнил Вечеровский.

– Да я насыпал. Ему бы рыбки, – Малянов жалобно прищурился.

– Нельзя ему рыбки. Он из шотландского питомника. На кормах всю жизнь. Ладно, это всё тоже Оксанке… – решил он.

Кот понял, что еды не будет, разочарованно сказал «мрюк» и ушёл.

– Погоди-погоди, – Малянов почесал под нижней губой. – У меня нет сенильной деменции. И я ещё не разучился думать. Если то, что ты мне рассказывал, действительно правда, то Оксанку ты нанять не мог. Она же должна забыть, что ты её нанял.

– Я и не нанимал, – Вечеровский закурил снова. – Нанимала Ирка. И она же с ней общается.

– Моя Ирка? – не понял Малянов.

– Нуда. Твоя. Я через неё иногда работаю. Она меня помнит. Тебя тоже, – быстро добавил он.

– А Бобка? – с надеждой в голосе спросил Малянов.

– Не знаю, – отрезал Вечеровский. – А с Иркой так. Звоню всегда у подъезда, по сотику. Она ойкает. Потом делает вид, что очень рада. Спрашивает, как у меня там в Америке. Все почему-то уверены, что ятам, в Америке.

– А почему ты не в Америке? – заинтересовался Малянов.

– У меня ещё здесь дела, – не стал развивать тему Вечеровский. – В общем, захожу к Ирке с цветами и шампанским. Сидим часа два, потом я говорю, что у тебя проблемы с обслуживанием и надо бы помочь, а я с тобой в ссоре и сам не могу. Она кобенится. Даю денег…

– Сколько? – неожиданно спросил Малянов, следя за чайником: тот уже шумел, но ещё не булькал.

– Ты про заварку забыл, – сказал Вечеровский. – Вооон в том ящике.

Малянов не пошевелился.

– Ладно, я сам, – Вечеровский решительно поднялся, достал из шкафчика жестянку и заварник и принялся над ними колдовать.

– И чего Ирка? – не отставал Малянов.

– Жадная она очень, – Вечеровский поморщился. – Обычно просит триста. Долларов, – добавил он.

– За что? – не понял Малянов.

– За всё. Ну то есть сделать звонки, распорядиться туда-сюда… И я не могу уйти – забудет. Когда мы Оксанку нанимали, пришлось у неё заночевать. Ничего такого, сам понимаешь, – на всякий случай добавил он.

– И что, ты ей платишь триста долларов за звонки? – не поверил Малянов.

– Нет, конечно. Оставляю сотню, остальное обещаю завтра. Хотя и сотню жалко. Она её прячет, а потом забывает где. Да, кстати – у тебя деньги как? Не кончились?

– В тумбочке которые? Вроде осталось, – Малянов остановился, пожевал губами. – Интересно. Я обычно думаю, что в тумбочке лежат деньги за дачу в Замостье. И никак не кончатся. Потому что у меня очень скромные потребности.

– Скромные? Знал бы ты, во что твои препринты обходятся, – усмехнулся Вечеровский. – Кхм, а это что? – он с неожиданной заинтересованностью полез в ящик, забренчал посудой.

– Можешь больше не заказывать, обойдусь, – обиделся Малянов.

– Кто обойдётся, а кто нет – это решаю я, – заявил Вечеровский. – Ты мне нужен живым и без сенильной деменции. Как можно дольше… Оппаньки! – Вечеровский вытащил широкий бумажный лист, засиженный мелкими буковками.

– У тебя на этом посуда стояла, – сказал он. – Чайник кипит.

Малянов принялся заваривать чай, Вечеровский вернулся на прежнее место.

– Советский журнал. Страница двадцать девять. «Корнелиус отсутствующе кивнул и сел, – зачитал он, держа бумагу перед глазами. – Кресло, как и вся мебель, приспособленное к условиям низкой гравитации…»

– Корнелиус? Гравитация? Постой-постой… Знанийсила, – уверенно сказал Малянов в одно слово. – Шестьдесят шестой год, четвёртый номер. Пол Андерсон. Фантастика. Там ещё такие иллюстрации… голубые с чёрным.

– Вот прям уверен? – недоверчиво выгнул рыжую бровь Вечеровский.

– Уверен. Шестьдесят шестой, как же. Ирка тогда выделываться начала. По-всякому. Среди всего прочего – из подписных журналов страницы вырывала. Для хозяйственных нужд, – в голосе Малянова прорезалась нотка застарелой ненависти, давно высохшей, но въевшейся намертво, как чернильное пятно на скатерти.

– Я эту страницу очень долго искал, – продолжал он. – А она на неё, оказывается, чашки поставила.

– Ну хоть потом прочитал? – поинтересовался без интереса Вечеровский.

– В библиотеку ходил, – продолжал Малянов, обиженно позвякивая чайным ситечком. – А пока ходил, она перед Снеговым хвостом крутила… Всё-таки – что с Бобкой?

– Сахар у тебя где? – Вечеровский отложил бумажку в сторону.

– Я же говорил: у меня нет сенильной деменции! – Малянов набычился. – Бобка жив? Здоров? Где он?

– Жив, здоров, не заставляй меня дальше врать, – сквозь зубы процедил Вечеровский. – Фантастика про что?

– Про Юпитер. Подожди, заварится.

– И что же там было на Юпитере? – Вечеровский немного повысил тон.

– Там люди не могли жить. Гравитация, давление. Посылали вместо себя специально выведенных существ. Синих таких, хвостатых. У них своих мозгов не было, они через радиоуправление с орбиты. А в операторы брали паралитиков. Чтобы им было по кайфу руками-ногами шевелить. Ну а потом у этих синих сформировался свой разум, и они всех послали… Как-то так. А называется по имени главного героя. То есть не по имени, наоборот. Он имя сменил. Ну, когда окончательно отделился от человечества и стал этим, синим. Книжка так и называется. Зовите меня… забыл, как он там себя назвал.

– Кстати, идея, – Вечеровский как-то совсем не пафосно шмыгнул носом. – Когда окончательно отделюсь от человечества – сменю имя. Назову себя по-новому. И никто не узнает как. Гносеологический парадокс. Канту бы понравилось.

– Вещь в себе, – вспомнил Малянов.

– Ну да. Что-то вроде того.

– Слушай… – Малянов подвигал нижней челюстью, формулируя вопрос. – А как это у тебя началось? Сразу? Ну вот заснул, проснулся – и никто тебя не помнит?

– Нет. Всё развивалось последовательно. Сначала перестали любить. Я решил – ну, значит, было за что. Потом перестали дружить. Тоже бывает. Перестали писать. Перестали звонить. Не сказали привет, не позвали с собой, не смотрели в глаза… Дверью хлопнули в нос, – он усмехнулся. – И не велели звонить. Я сначала думал – было за что, потом случайно встретился: нет, просто позабыли, как звать. Потом я потерял паспорт. Пошёл в милицию восстанавливать. И вот только тогда до меня потихонечку начало что-то доходить.

На кухне стало совсем тихо. Малянову пришло в голову, что сейчас была бы очень кстати большая жужжащая муха. Но мухи не было. Вместо неё во дворе загудела машина и зашевелился лифт за стеной.

– Да, ещё, – сказал Малянов. – Зачем я тебе всё-таки нужен?

– Чтобы ты жил как можно дольше и как можно лучше, – сказал Вечеровский. – В данных конкретных условиях. Кстати, я тебе лекарство поменял.

– Я не про это спросил, – Малянов посмотрел на заварочный чайник, что-то прикидывая. – Я спросил, зачем я нужен тебе.

– Ну если ты опять так ставишь вопрос, – начал Вечеровский, не собираясь заканчивать.

– Именно, – Малянов потёр щёку, седая щетина скрипнула под ладонью.

– Ну хорошо. Мне нужен человек, который меня узнает с первого звонка. И отнесётся ко мне как к хорошему старому знакомому, с которым давно не виделись.

– Понятно. И сколько нас таких осталось? – полюбопытничал Малянов.

– Не так чтобы очень. Один школьный приятель, мы с ним отношения поддерживали… двое с работы… Девушка одна. То есть она