Битая карта - Ариф Сапаров

Возвратившись в Гатчину, Юденич беседовал с начальниками дивизий, вызванными с боевых участков.

Обстановка на фронте за истекшие сутки несколько осложнилась, но это не смущало главнокомандующего. Начальника Пятой добровольческой дивизии, светлейшего князя Ливена, встревоженного возросшими потерями и обилием резервов, получаемых противником, Кирпич нашел возможным оборвать со свойственной ему грубоватой бесцеремонностью:

— Попрошу, князь, докладывать без преувеличений… У страха глаза велики, разве вам это не ведомо?

На следующий день в лондонской «Таймс» была опубликована пространная телеграмма ревельского корреспондента. Сообщалось в ней, что доблестная Северо-Западная армия одерживает под Петроградом успех за успехом, что путиловские рабочие уже выслали к Юденичу депутацию с хлебом-солью и что комиссары из Смольного поспешно пакуют чемоданы, собираясь покинуть обреченный город.

Вспоминал корреспондент и историческую фразу, произнесенную главнокомандующим у стен русской столицы. И родзянковскую шутку насчет бесполезности биноклей приписал заодно Юденичу, вызвав тем самым у ревнивого Александра Павловича очередной приступ бешенства.

«Часы Красного Петрограда сочтены», — уверенно и безапелляционно предсказывала «Таймс».

«Английская папка»

Петроград готовит отпор врагу. — Заботы чекистов. — Профессору вручают «Английскую папку». — Первые следы резидента «Интеллидженс сервис». — На границе схвачен курьер с шифровками

Бурный успех Юденича, всего за неделю достигшего предместий Петрограда, создал чрезвычайную обстановку. Потрепанные в неравных боях полки Седьмой армии отступали, связь нарушилась, управление войсками стало крайне затруднительным.

Важной причиной этих неудач была внезапная перемена вражеских военных планов. Ожидалось, что противник предпримет обходное движение на Новгород и Чудово, замыкая город в широкий полукруг. В связи с этим была начата некоторая перегруппировка частей Седьмой армии. Но Юденич в самый последний момент изменил оперативный замысел и ударил по кратчайшей прямой, взломав нашу оборону у Ямбурга.

Немалую роль сыграли и английские танки, присланные на подкрепление белогвардейцам. Их было немного, всего с десяток неуклюжих тихоходных машин, но двигались они впереди боевых порядков вражеской пехоты, и лишь прямое попадание снаряда могло пробить их броню. На некоторых участках фронта танки вклинились в оборону, вызвав замешательство в рядах защитников Петрограда.

«Удержать Петроград во что бы то ни стало», — решил Центральный Комитет по предложению Ленина. Город был объявлен на осадном положении.

Закрылись театры и кинематографы. Телефоны действовали лишь в общественных учреждениях, на фабриках и заводах. С восьми часов вечера становились безлюдными улицы, начинался комендантский час.

Семнадцатого октября в «Петроградской правде» было опубликовано письмо Ленина. «Мне незачем говорить петроградским рабочим и красноармейцам об их долге, — писал Владимир Ильич, выражая уверенность, что защитники колыбели Октября сумеют отбить яростный натиск Юденича. — Бейтесь до последней капли крови, товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойки до конца, победа недалека! Победа будет за нами!»

Ленин всю свою жизнь неколебимо верил в питерских пролетариев и ни разу в них не ошибся. Не ошибся он и в этот грозный момент тяжелых испытаний.

Без паники, с прославленной питерской организованностью, наращивал город свои оборонные усилия. Подрывники минировали мосты через Неву, на улицах устроили баррикады, окна и балконы домов, в особенности на ключевых позициях, превращались в пулеметные гнезда.

Характерная подробность времени. 17 октября белогвардейцы захватили Красное Село и вплотную приблизились к Лигову, намереваясь ворваться в город. 20 октября на рассвете они заняли Детское Село, с ходу принявшись за разграбление дворцовых ценностей. Именно в эти дни опасности, когда смерть глядела прямо в глаза, Красный Питер с энтузиазмом провел очередную «партийную неделю». Ряды партии коммунистов пополнились десятью тысячами рабочих и красноармейцев.

Навстречу врагу уходили добровольческие коммунистические отряды. Доблестно и беззаветно бились с белогвардейцами красные курсанты Петрограда, Москвы и Новгорода, совсем еще молодые люди из рабочих и крестьян, — будущие командные кадры Красной Армии.

Вечной славой овеяли себя в этих жестоких октябрьских сражениях балтийские революционные матросы. Экспедиционные отряды, присланные с кораблей и фортов Балтики, направлялись обычно на самые тяжелые участки обороны. Спешили на помощь Петрограду подкрепления из Вологды, Ярославля, Вятки, Смоленска, кавалерийские полки из Башкирии.

Умельцы Обуховского завода за короткий срок изготовили два танка, отправив их на фронт прямо из мастерской. Вероятно, это были самые первые советские танки. В цехах Путиловского завода, рядом с линией фронта, снаряжали бронепоезда и бронеплощадки. Поврежденный вражескими снарядами бронепоезд «Черноморец» путиловцы сумели восстановить за одну ночь.

Рабочие Шлиссельбургского порохового завода прислали в распоряжение штаба обороны добровольческий отряд из шестисот бойцов. Петроградский комсомол спешно создавал роты самокатчиков. Весь состав губернского комитета комсомола ушел на фронт, объявив себя мобилизованным.

И еще одна красноречивая подробность того времени.

Девятнадцатого октября в Гатчине вышел в свет первый номер белогвардейской газетки «Приневский край». Редактором ее, увы, назвался А. И. Куприн, неожиданно для многих своих друзей объявивший себя «пламенным бардом» армии Юденича.

Просуществовала эта маленькая газетка недолго, была завиральной и достаточно злобствующей, как все издания подобного свойства, однако и в ней, между прочим, легко обнаружить весьма ценное свидетельство очевидца. «Красные курсанты дрались отчаянно, — признавал редактор „Приневского края“ в обзоре военных действий. — Они бросались на танки с голыми руками, вцеплялись в них и гибли тысячами».

Фронт под стенами Петрограда ревел и грохотал подобно ненасытному чудовищу. Это был фронт, видимый каждому, требующий все новых и новых подкреплений. Горячее его дыхание врывалось в дома, заставляя браться за оружие и старых и малых.

Существовал, однако, и другой фронт — в самом Петрограде, в глухом подполье, за непроницаемо зашторенными окнами буржуазных особняков. Фронт незримый и неслышный, фронт ожесточенной тайной войны.

К осени 1919 года напряжение классовой борьбы в стране достигло высочайшего накала. Поджоги, взрывы, убийства из-за угла, саботаж, спекулятивные махинации с продовольствием — все средства использовали враги против Советской власти, ни перед чем не останавливались в тщетных усилиях повернуть вспять ход истории.

Двадцать пятого сентября в Москве, в особняке графини Уваровой, где размещался Московский комитет партии, взорвалась бомба, брошенная анархистами. «Наша задача — стереть с лица земли строй комиссародержавия!» — провозглашали они в своем нелегальном листке «Анархия», открыто объявляя Советской власти «динамитную войну».

Двумя неделями раньше петроградским чекистам с активной помощью железнодорожников удалось предотвратить диверсию на большом железнодорожном мосту через Волхов. Подосланные врагом диверсанты заложили взрывчатку под устои моста, пытаясь затруднить связь Петрограда с базами снабжения.

В Ревеле и в Гельсингфорсе, в ближайшем соседстве с революционным Питером, успели к этому времени образоваться довольно многочисленные и яростно соперничающие друг с другом центры белой эмиграции.

Петроградской чека нужно было с неослабным вниманием наблюдать за всем, что происходит в этих вражеских гнездах.

Чекистам был известен состав «Особого комитета по делам русских в Финляндии», возглавленного князем Массальским, герцогом Лейхтенбергским, бароном Таубе и другими отъявленными контрреволюционерами. «Особый комитет» заседал в Гельсингфорсе, пытаясь распространить свое влияние и на Ревель, а там, в свою очередь, вызревала идея образования собственного комитета с гораздо более широкими полномочиями, чем гельсингфорсский.

Немалый интерес представила полученная чекистами информация о скандальных подробностях создания «Северо-Западного правительства», которое англичане произвели на свет божий с поистине неприличной торопливостью колонизаторов. Стенографическая запись коротенькой вступительной речи бригадного генерала сэра Джорджа Марша не оставляла сомнений в марионеточном характере этого «правительства».

Генерал Марш, как свидетельствовала стенограмма, действовал по-солдатски, отбросив в сторону всякие церемонии. «Союзники считают необходимым создать правительство Северо-Западной области, не выходя из этой комнаты, — заявил он, пригласив будущих „министров“ в английскую военную миссию. — Теперь шесть часов с четвертью, даю вам времени подумать до семи вечера. Вот список лиц, желательных союзникам в качестве членов правительства…»