Брюсов Орден. Ради лучшего будущего (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич

– Наверное… Не знаю… – пробормотал тот в задумчивости. – Смысл же – он не может находиться в прошлом. «Ради лучшего будущего» – так ведь? Но что-то я не вижу вокруг особых изменений. Те же улицы, те же дома – даже автомобиль, который меня чуть не сбил – и тот, кажется, знакомой модели. И где же обещанные перемены к лучшему?

– Не путай лучшее будущее с лучшим настоящим, – покачал головой «казак». – Конечный результат работы Ордена мы с тобой едва ли увидим. Что же до изменений – то они наверняка есть, просто поток времени слишком инерционен, слишком тяготеет к однажды проложенному руслу, чтобы они вот так вот сразу бросались в глаза. Но то, что предписала Машина, мы исполнили – значит, сделан еще один шажок в нужном направлении. А внешние проявления – это все уже сугубо вторично. Скажешь, я не прав?

Что на это возразить, у Петрухи не нашлось.

[1] Прямой крепостной вал, соединяющий два бастионных сооружения

Глава 1

г.Москва, май 20** года

Текущий поток времени

Люди любят разглагольствовать о том, как начнут новую жизнь – с ближайшего понедельника, с 1 января, по окончании отпуска или, наоборот, после увольнения с нелюбимой работы… Кажется, я знаю, почему у многих эти планы так и остаются нереализованными. Должно быть, общее количество шансов изменить свою судьбу, отпущенное человечеству свыше – строго ограничено, и львиная их доля попросту перехватывается мной.

Моя жизнь обновляется чаще, чем программное обеспечение топового смартфона. Причем, строго раз в месяц – в ночь с первого его четверга на первую пятницу. Иногда изменения незначительны: по утру вдруг оказывается, что обои на стенах в коридоре квартиры из светло-зеленых сделались темно-синими или холодильник на кухне, в котором накануне совершенно точно оставалась пара бутылок пива, теперь забит исключительно минералкой. Ну да последнее, наверное, со многими случалось, разве что не по столь четкому графику…

Но бывают пертурбации и посерьезнее. Одиннадцать раз у меня вдруг менялся домашний адрес (правда, всякий раз ночной «переезд» ограничивался границами Москвы), трижды – место учебы (все по юридическому профилю, но, согласитесь, одно дело МГУ, в который я три года назад каким-то чудом поступил на бюджет, и несколько иное – платная заочка в областном заборостроительном, где мне, впрочем, тоже задержаться не довелось: пятничная ночная судьба перебросила в Высшую школу экономики, а уже оттуда – в Университет имени Кутафина).

Или вот как-то, еще в школьные годы, у меня вдруг появился пятилетний младший брат, успевший за месяц «достать» меня по самое «не могу» – стыдно признаться, но я был несказанно рад, когда Ленька (так его звали) благополучно исчез.

А вот потеря родителей меня потрясла – почему-то я никак не ожидал, что моя «перепрошивка» способна затронуть и их. Но чуть больше года назад – мне как раз исполнилось девятнадцать – вдруг оказалось, что мама с папой уже три месяца как погибли в автомобильной аварии. Честно говоря, я до сих пор жду, что в одно прекрасное пятничное утро они вернутся в мою жизнь, словно и не уходили из нее никогда…

Но сами перемены, даже столь роковые – это еще полбеды. С ними можно и свыкнуться. Однако штука в том, что, просыпаясь утром в новой жизни, всякий раз я ровным счетом ничего о ней не знаю. Прежнюю реальность помню отчетливо – но в чем-то эти воспоминания всяко уже не актуальны. Хорошо – если лишь в части последних результатов игры любимой хоккейной команды (когда-то, кстати, это было «Динамо», а потом почему-то раз – и стал ЦСКА). Вот и думаешь: а ну как окажется, что у меня теперь, к примеру, законная супруга и двое детей?

В детстве из-за всех этих казусов с памятью меня какое-то время держали за умственно отсталого. Водили по врачам – но седые доктора лишь руками разводили: феномен сей, мол, современной медицине не по зубам. Выход из положения я был вынужден искать самостоятельно – и, представьте, нашел! Не сразу, методом проб и ошибок – но нащупал. Оказалось, что, если накануне очередной судьболомной ночи письменно составить подробное описание своей жизни – кто я такой, где живу, с кем общаюсь, ну и все такое, включая пароли от аккаунтов в интернете, а утром эти заметки прочесть – отражена в них окажется уже новая, доселе неизвестная мне данность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В результате, за прожитые в таком режиме годы у меня накопился немаленький такой текст-автобиография. Важно было лишь хотя бы символически обновить его в четверг накануне. Записи я предпочитал делать в своем смартфоне, но на всякий случай дублируя их от руки на бумаге – как-то раз файл в гаджете почему-то не сохранился, и бесценная информация пропала. А вот старые-добрые листы в клетку неизменно демонстрировали надежность. Однажды, впрочем, и они сыграли со мной шутку: свое послание самому себе я обнаружил лишь к вечеру пятницы – в почтовом ящике, в конверте с маркой, почему-то непогашенной. Адрес при этом был написан моим корявым почерком – вот уж что оставалось неизменным всегда.

Не скажу, что такого рода заметки служили адекватной заменой живой памяти, но рабочим ее протезом – вполне. Полностью исключить проколы с их помощью было, конечно, невозможно, и среди своих знакомых я имел репутацию чувака слегка не от мира сего, с заскоками. Ну да не более того – в конце концов, у каждого на чердаке свои скелеты тараканов!

Так, пусть и регулярно меняя колею, жизнь моя худо-бедно катилась своим чередом – пока однажды утром…

* * *

Была отнюдь не пятница – воскресенье. К тому же почти середина месяца – с очередного «переключения стрелок» (к слову, в этот раз не такого уж и радикального) минула добрая неделя – мой любимый период, когда основные шероховатости уже зачищены, а перспектива очередной смены декораций еще не столь довлеет.

Так что не удивительно, что проснулся я в отличном настроении – спеша радоваться стабильности. Разлепил веки, приподнялся на локтях на постели и…

…и, незамедлительно зажмурившись, кулем рухнул обратно на подушку.

Нет! Не может быть! Ведь воскресенье же!

– Горазд же ты дрыхнуть! – послышался где-то рядом радостный высокий голосок.

Я знал, кому он принадлежит – рыжеволосой девице лет восемнадцати-девятнадцати, бесцеремонно приютившейся прямо у меня под боком. При том, не слишком обремененной одеждой – и это еще весьма-а-а мягко говоря.

Проблема была лишь в том, что соседку по кровати я видел впервые в жизни. Равно как и саму кровать – безразмерно-широкую, не чета скрипучему диванчику, на котором я, вроде как, уснул накануне. В гордом одиночестве, кстати, уснул!

Абсолютно незнакома мне была и комната – светлая и просторная, высокий потолок, воздушный тюль на окне, бежевые обои на стенах, стильная тумбочка под дерево…

Как всегда и бывает при том самом пробуждении, соображалось мне сейчас туго. Словно нечто извне яростно стучалось в сознание, слезно просилось внутрь, а разум, как мог, сопротивлялся, задействуя в борьбе все доступные ресурсы. Предоставленные до поры самим себе, мысли в моей голове затеяли беспорядочную свалку, напрочь забивая одна другую, и, возможно, из-за этого, повторно открыв глаза и взглянув на незнакомку, я задал, пожалуй, худший вопрос из возможных в сложившейся ситуации:

– Ты кто?

– Та, что будет вечно царствовать в твоем сердце! – с задорным смехом ответила девица, должно быть, решив, что это я так неостроумно шучу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А зовут тебя как, царица сердца моего? – почти «на автомате» продолжил спрашивать я – лучше всего в таких ситуациях у меня получалось «плыть по течению». Да, собственно, никаких иных вариантов тут и не было.

– Зови меня… ну, скажем, Изольдой, благородный рыцарь! – предложила моя собеседница, похоже, продолжая воспринимать происходящее как какую-то игру.

– Хорошо, – кивнул я. – Поведай же мне, о Изольда, где мы находимся? – обвел я широким жестом комнату.