Когда сгорают мечты - Анхелика Фернандес

— Господи! — застонала Сессилия, подавшись вперед и обхватив мужчину за плечи, притягивая к себе все ближе и ближе.

Он снова рассмеялся, а в глазах блеснул опасный огонек. Она не знала, что это так прекрасно, не знала, что начнет гореть, но не захочет воды, дабы потушить пламя.

Она хотела его! Полностью.

— Пусть эта ночь не кончается никогда — внезапно услышала она хриплый голос и не сразу узнала, что эти постыдные слова вылетели с ее уст.

— Это только начало, моя милая — хищно уверил Сессилию он, накрывая ее тело своим. Она покорно обвила его шею руками, прошептав прямо в губы:

— Кажется, это сон. Прекрасный сон.

— Тебе не следовало провоцировать меня, — пробормотал он с нежной усмешкой. — Он наклонился и поцеловал ее. Сессилия ответила поцелуем и улыбнулась. Когда она была ребенком, ее предупреждали, чтобы она держалась подальше от огня. Но нет, не сегодня. Сегодня она была согласна обжечься и даже сгореть.

Их разгоряченные тела слились в обжигающем танце страсти, и только громкий вскрик подтверждал, что девушка рассталась со своей невинностью. А луна стыдливо освещала другую половину комнаты, пока любовники продолжали погружаться в мир удовольствия.

Солнце осветило спальню, и Сессилия, распахнув глаза, лениво потянулась в постели. Ее тело изнывало от усталости, но это было настолько сладко, что ее губы невольно расплылись в удовлетворенной улыбке.

И темно — шоколадные глаза встретились с обжигающими черными. Этот сказочный мужчина сидел на кресле в одном белом махровом халате и смотрел на нее… с легким укором и лукавостью. Утром он отличался особой красотой: такой, что влечет женщин, словно магнитом.

Ее бросило в краску от воспоминаний прошлой ночи, и Сессилия натянула простыню, почти до подбородка. Что вчера она вытворяла? Она сама и не ожидала от себя такой вспышки страсти. По — крайне мере раньше с ней такого не происходило.

— Брось, уже поздно стесняться — Она ощутила, как холодные пальцы вытягивают из ее рук простынь, и она смущено потупила взгляд.

— Раньше со мной такого не случалось — тихо, будто оправдываясь за свое непристойное поведение, прошептала Сессилия.

Послышался хмурый смешок, и он сипло сказал:

— Я это доказал опытным путем.

Сессилия вспыхнула и прикусила губу, но Анжело приподнял ее за подбородок, заставляя посмотреть на него:

— Как твое имя?

Эта была лучшая ночь в его жизни. Он никогда еще не испытывал такую силу страсти и удовольствия. Удивительно, но несмотря на то, что она оказалась девственницей, ее невинные ласки сводили его с ума намного быстрее, чем ласки его бывших любовниц и даже… жены. Марина не была невинной, так как до него у нее уже имелись воздыхатели.

Это единственное, что не отдала ему жена, а остальное — все принадлежало ему: ее мысли, сердце и жизнь.

Отбросив воспоминания о жене, Анжело провел подушечкой указательного пальца по бьющейся жилке на шее девушки и услышал тихий выдох:

— Сессилия.

— Глупо получается — чуть улыбнулся он — Обычно, люди знакомятся, прежде чем провести вместе ночь, а не наоборот. Анжело.

— Что — Анжело? — удивилась девушка и подняла на него глаза. В утренних лучах обнаженная с распущенными длинными шелковыми темно — каштановыми волосами, струившимися по ее груди, она выглядела так привлекательно, что он мгновенно отреагировал на нее.

— Мое имя — сдерживая смех от ее любопытного лица, повторил он — Анжело.

Сессилия проклинала свою растерянность от его вида и прикосновений, но ничего не могла поделать с ускоренным ритмом сердца. Он действовал на нее похуже любого гипноза.

— Ну…. я хотела бы освежиться — намекнула Сессилия, мечтая снять усталость в теле теплой водой — Можно мне в душ?

— Конечно — пожал плечами Анжело, подходя к телефону и набирая чей-то номер — Закажу завтрак.

— Спасибо! — воскликнула Сессилия, вскочив и замотавшись в простыню, побежала в сторону в ванной, как остановилась и не думая, выпалила: — А можно побольше круассанов с шоколадом?

Краска прилила к ее лицу. Она — ужасная сладкоежка, заглушающая проблемы шоколадом, радостные события — пирожными, но больше всего Сессилия любила круассаны. Будучи истинной француженкой, она умела печь горячую и мягкую выпечку, что вызывало восторг у брата и соседей.

Анжело ухмыльнулся, гадая, она вправду такая искренняя и наивная, как показывается со стороны, или просто делает вид. Интерес узнать о ней все завладело им. Женщины никогда не делились с ним своими переживаниями или желаниями, соблюдая правила. Личная жизнь на то и личная, чтобы о ней не говорить.

Приняв все водный процедуры, Сессилия решила оставить волосы мокрыми и, надев махровый халат, точно такой же, как у Анжело, вернулась к нему. Он сидел и медленно, с удовольствием, потягивал горячий кофе, пристально осматривая ее. Она снова покраснела и села рядом. Зеркальный столик ломился от еды: круассаны, омлет, яичница, тосты и напитки. Сессилия потянулась за круассаном и с блаженством откусила кусочек, не обращая внимание на теплый шоколад, стекающий ей на губы.

Однако это не укрылось от Анжело, который вмиг поставил чашку на стол и тяжело сглотнул. Она облизнула нижнюю губу, чем вызвала у него стон. Сессилия удивленно перевела на него взгляд. Он стал продвигаться к ее рту, и она безвольно повернула голову, откровенно ища его губ, вызвав у него полусмех, полустон. Почувствовав сладкую податливость ее губ, он впился в них жарким, требовательным поцелуем. Вдруг он взял ее на руки и опустил к себе на колено, потом прислонил к спинке дивана и, склонившись над ней, снова жадно приник к ее рту. Волна примитивной страсти прокатилась по ее телу, она закинула руки ему на плечи и, поддавшись яростному натиску, раскрыла губы, не осознавая, что, утоляя его голод, все больше распаляет его желание.

— А что ты делаешь… сейчас? — выдохнула Сессилия, напрягшись в его руках. Анжело приподнял брови и, оторвавшись, усадил ее поудобнее к себе на колени.

— Я очень хочу заняться с тобой любовью — гладя ее по мокрым волосам и любуясь их блеском, он потянулся ее снова поцеловать, но она прикрыла рот ладошкой.

— Как можно?.. — тихо ахнула Сессилия — Утром?

Анжело, запрокинув голову, расхохотался. Боже, она в действительности была весьма наивной девушкой двадцать первого века, да и еще невинная.

— Сколько тебе лет? — сквозь смех пробормотал Анжело.

— Двадцать — смутилась она.

Анжело перестал смеяться. Он был старше ее на шестнадцать лет, но не чувствовал угрызений совести. Обычно, он предпочитал женщин — ровесниц, опытных и искусных. Но не каждый же день у него в постели были девственницы?!