За час до рассвета - Иван Колос

Я развернул карту. Сколько еще идти? По прямой — километров четырнадцать, а лесом, обходя топи, — и того больше. Решаем все-таки идти лесом. Я еще раз напоминаю товарищам, что мы не должны ввязываться в бой, пока не установим связь с партизанами.

Вдруг где-то совсем рядом с нами загремели винтовочные выстрелы — как раз в той стороне, куда мы двигались. На немцев непохоже. Полицаи? Мы с Николаем пошли в разведку. Григорий Рудан, оставшись за старшего, расположил группу полукольцом — на случай опасности.

Метров через триста мы с Николаем увидели грунтовую дорогу со свежими следами колес и лошадиных копыт. Следы вели на запад.

И снова — в той стороне, куда уходили следы, — прогремели выстрелы. Затем наступила тишина.

Группе предстояло перейти дорогу, днем в тылу врага — это сложное дело. Мы решили выждать: не явятся ли на выстрелы немцы?

Вскоре слышим автоматную стрельбу. Лежим в кювете, ждем, наблюдаем за дорогой.

Вдруг из-за поворота показалась телега. Упитанная лошаденка, навострив уши, бойкой иноходью трусила по дороге. На телеге сидел возница в каком-то необычном одеянии: китель цвета хаки без погон, на голове замурзанная кепчонка. Он вовсю нахлестывал кнутом пегую лошаденку — видно, сильно спешил. Всматриваюсь в лицо — ничего не могу понять: это же наш Михаил!

Забыв об опасности, мы с Николаем почти одновременно вылетели на дорогу. Михаил, увидев нас, всем корпусом подался назад и выставил автомат, но в ту же минуту узнал…

Расспрашивать было некогда. Мы взяли лошадь под уздцы — и в лес. Товарищи наши уже приготовились к бою. Увидев нас, они сразу заулыбались, кинулись обнимать Роднюка.

На все расспросы Роднюк отвечал коротко:

— Был в гостях у фрицев. Показал я им!..

Григорий Рудан пошутил:

— Спасибо, Михаил, что транспорт нам схлопотал, — снял с плеч вещмешок и кинул на подводу.

Раздался пронзительный визг, и, раскидав солому, из телеги выскочил поросенок. Вот это да!

— Там еще две винтовки под соломой… Тоже подарок от фюрера, — усмехнулся Михаил.

Мы сложили на повозку наше снаряжение и стали дожидаться темноты. Тут Михаил рассказал, что с ним произошло. Он приземлился километрах в пяти от озера Корма. Увидел свет прожектора, услышал выстрелы, гул машины и решил уходить, не дожидаясь остальных.

Два дня шел Роднюк по лесу. Выстрелы преследовали его то слева, то справа. На третий день он подошел к болоту, подался в сторону и вышел на грунтовую дорогу. Сразу переходить ее не решился. Около часа лежал в кювете, наблюдал. И вот показалась повозка, в ней два полицая, оба пьяные, а рядом — эсэсовский офицер на коне, тоже «под мухой».

Полицаи развлекались. Один подбрасывал кепку, а другой палил в нее из винтовки.

Немец хохотал:

— Шлехт шиссен! Шлехт шиссен![2] — и потребовал, чтоб и ему подбросили кепку.

Один из полицаев подбросил свою кепку, и эсэсовец выстрелил из парабеллума. Да, видно, промахнулся: ругался почем зря.

Роднюк подпустил едущих ближе и дал несколько автоматных очередей. Полицейских он уложил на месте. Офицер попытался было удрать, но пуля настигла и его. Роднюк снял с полицейского китель, забрал документы, оружие.

В повозке он обнаружил поросенка. Как мы узнали позже, гитлеровцы забрали его в соседнем селе у старика со старухой, которых они потом расстреляли…

Через день мы все были у партизанского связного, а уж он благополучно переправил нас в отряд, которым командовал Антон Мищенко.

Надо сказать, что в 1943 году территория от Гомеля до Пинска была охвачена мощным партизанским движением. Здесь действовали Минский, Гомельский, Полесский и Пинский подпольные обкомы партии.

В южной части Полесской области было образовано Южно-Припятское партизанское соединение.

Мы, военные разведчики, многие вопросы, связанные с нашей работой, согласовывали с подпольными партийными органами.

«Наш шеф капут!..»

…Суровой и трагической была жизнь этого края под тенью свастики. Разоренные дотла, опустошенные деревни и села. Старики, женщины, дети, скрывающиеся в болотистых лесах, ютящиеся в землянках и шалашах. Вечный страх перед карательными экспедициями гитлеровцев и жгучая ненависть к ним. Фашисты угоняли на каторжные работы в свою неметчину подростков, забирали последний хлеб…

Летом 1943 года гитлеровское командование бросило большие силы на подавление полесских партизан. Мы узнали, что в Мозыре разместился штаб крупного эсэсовского соединения во главе с матерым гитлеровским генералом СС Зейсом. Он был одним из организаторов концлагерей, массовых казней, расстрелов, карательных экспедиций. На совести этого фашиста числилось двенадцать тысяч жизней советских людей.

О том, что готовится блокада партизан Полесья, о гестаповском штабе мы радировали в Центр. Вскоре получили приказ: хорошо разведать штаб и сообщить данные о количестве гитлеровцев в Мозыре и их вооружении.

Стали думать: кому поручить это важное и ответственное задание? В городе у нас была связная, комсомолка Мария Чернушевич. До войны работала счетоводом, жила вместе с матерью. Эта неприметная на вид девушка выполняла все, что ей поручали, с неизменной четкостью.

Мы решили, что и эту операцию проведет Мария Чернушевич.

Через связного я назначил Марии встречу в лесу. Когда я рассказал ей о предстоящем задании, она произнесла только одно слово:

— Выполню!..

Штаб эсэсовской части находился в двухэтажном каменном здании. До войны в нем располагалось наше войсковое подразделение. Мы знали, что внутри — много комнат. Здание было обнесено колючей проволокой, вокруг вырыто несколько рвов. На расстоянии трехсот метров никто к нему не подпускался. Соседние дома пустовали, жителей фашисты без всяких церемоний выселили. Если кто-либо появлялся в районе штаба, гитлеровцы без предупреждения стреляли.

Ночью Мария забралась в один из пустовавших домов и с чердака, через слуховое окно, в течение трех суток наблюдала за штабом в бинокль. Ей стало известно: когда сменялся караул, где расположены огневые точки, кто въезжал и выезжал из штаба…

Под вечер третьего дня Мария увидела, что из центрального подъезда вышли две женщины. Одеты они были обычно — в платья, кофточки, на головах платки. Кто они? Мария поспешила незаметно выбраться на улицу и, стараясь не попадаться на глаза гитлеровцам, пошла за женщинами. Когда те завернули за угол, Мария нагнала их и спросила, не знают ли они, где можно достать картошки.

Одна из них, чернявая, настороженно посмотрела на Марию и спросила: