Гвиневера. Осенняя легенда - Персия Вулли

В некоторых случаях я черпала дополнительный материал не только из средневековых романов, но и из более ранних источников. Это относится к истории Увейна. Его часто называли «рыцарем льва», потому что он излечил укушенное гадюкой животное, которое позднее стало ему на всю жизнь верным другом. Ясно, что в шестом веке львы не водились в Европе. Но я использовала этот эпизод, чтобы сделать своего героя не только воителем, но и врачевателем, и внесла собственную скромную дань в повествование первого века о льве, добавив в него деталь – колючку, которую вынимает Увейн.

Многие века барды зарабатывали приличный обед, рассказывая истории об Артуре и Гиневре. Наверное, я в долгу перед ними всеми, но в особенности хотелось бы упомянуть тех, чьи недавние работы воодушевили меня на написание этой книги. Первая среди них – Филлис Энн Карр, которая так рельефно описала душевную муку Мордреда и стоицизм Кэя в замечательном романе «Идиллии королевы». Другой ее роман «Соратник Артура», написанный умно и со знанием дела, я считаю просто бесценным.

Постоянным источником помощи, информации и вдохновения во время работы над книгой я считала Джеффри Аша, за что ему искренне благодарна. Он не жалел ни времени, ни душевных сил, когда отвечал на мои вопросы, возил по южному Кадбери или просто обсуждал неясные места легенды.

В разработке темы Грааля мне очень помогли труды Джона и Кейтлин Мэтьюз и Боба Стюарта, а книги Мэри Стюарт о Мерлине воодушевляли все одиннадцать лет, пока я писала роман.

Испытываешь странное чувство, когда кончаешь работу над книгой, которая отняла столько лет жизни. Оглядываясь назад, я испытываю благодарность многим людям, которые внесли в нее свой вклад: от Ширли Кахерт-Холла, который, дав нужные книги еще в 1982 году, побудил меня начать мой труд, до доктора Анн Ла Барр, ответившей на разнообразные вопросы, касающиеся лошадей и их родословных. Глубочайшую признательность я выражаю своему агенту Эрике Ашворт, которая помогла опубликовать мои работы и поверила, что я закончу трилогию, когда я завершила лишь первый том.

Редактором первой книги была Пат Капон, уверовавшая в меня настолько, что рекомендовала издательству «Посейдон» напечатать мой труд.

Пока она лепила мою раннюю Гвиневеру, моим вторым издателем, наставником, постоянной помощницей, человеком, без которого не появились бы на свет ни вторая, ни третья книги, стала Фонда Люванель. Обеим этим дамам я буду глубоко признательна всю жизнь.

Особая любовь и признательность – Парку Годвину, чей острый глаз и меткие замечания развивали мое писательское мастерство, как не сумел сделать никто другой.

И наконец, несколько слов читателям… я хотела бы, чтобы вы получили настоящее удовольствие и от моей Гвен, и от Камелота, который она создала.

Персия Вулли

Оберн, Калифорния

1990–1991

ПРОЛОГ

Я, Гвиневера, королева Британии и жена короля Артура, сидела в сумраке каменной кельи и смотрела в жаровню. Мягкая серая зола покрывала тлеющие угли. Но вот треснула обуглившаяся ветка, и из раскаленной сердцевины вырвалось наружу пламя. Я вздрогнула от неожиданности и повернулась к постели.

Тощий матрас лежал на каменном выступе, вырубленном в стене. Кто-то позаботился принести старое покрывало, в течение тридцати лет украшавшее мое брачное ложе. Я подумывала, не перетащить ли мне его на стул – даже в середине лета каменные стены хранили пронизывающий холод зимы, и ноги начинало сводить.

Не обращай внимания – рассвет принесет достаточно тепла. Жаркие языки пламени и дым закружатся вокруг столба…

В углу в молитве склонилась на коленях Инид, тяжелый плащ мужа наброшен на плечи. Я молча глядела на нее, завидуя ее вере. Не было такого бога, которого я не умоляла бы во время суда, но сейчас, в последнюю ночь, не хотелось взывать ни к одному из них. Я не знала, изменили ли они мне или я им.

Мне было все равно. Достанет и того, что предстоит пройти на рассвете – со всем доступным мне изяществом и мужеством, достойно, как и подобает кельтской королеве, принять свою мойру – судьбу. Понимаете, это дело гордости и чести…

Я поднялась и потащилась по плитам к высокому узкому окну. Ставни были закрыты, но и с открытыми я видела лишь крошечный клинышек неба. Высоко во тьме прибывающая луна скрывалась за быстро проносящимися облаками.

За дверью послышался шорох, как будто явился гость, и сердце мое безрассудно забилось.

Нет, не может быть, ведь благородный бретонец лежит раненый, а скорее, мертвый, где-нибудь в глухом лесу… Мой защитник, мое благоразумие… и теперь моя смерть. Но об этом мне думать нельзя.

– Не вижу в этом ни малейшего вреда, – произнес страж, открывая дверь. От внезапного сквозняка пламя свечи затрепетало, отбрасывая мерцающий отсвет на воина, наклонившегося, чтобы не удариться о притолоку двери. Переступив порог, человек разогнулся и неуверенно моргнул в полумраке.

– Миледи? – Это был Гарет, который принес кувшин дымящегося ароматного вина.

Я не могла сдержать улыбки – он, очевидно, забыл, что я не любительница виноградного напитка и не слишком хорошо его переношу. Разумеется, не имеет значения, если я ночью напьюсь: все пагубные последствия прекратятся с восходом солнца.

– Я подумал, что, может быть, вам нужно общество. Но, если я помешал, скажите об этом прямо.

– Вовсе нет.

Добрый, милый Гарет. Высокий и стройный, с волосами цвета белого золота и серовато-зелеными глазами, вобравшими в себя целый мир с молчаливой мудростью. Последний из сыновей Моргаузы от Лота, среди них он казался самым привлекательным и мягким, и мы были друзьями. Я не знала никого более подходящего, с кем могла бы скоротать свое бдение.

– Ну как король? – помимо воли зубы мои стучали, и, с благодарностью приняв кувшин с горячим вином, я опустилась на постель. – Как он чувствует себя?

– Он опустошен, миледи. С ним Гавейн, он расточает всяческие обещания, если Артур вмешается и сохранит вашу жизнь. Когда я уходил, было неясно, как все разрешится…

Продолжая говорить, Гарет повернулся, чтобы подбросить в огонь яблоневую ветку. Я подобрала под себя ноги, укутала покрывалом колени и стала думать о муже.

Без сомнения, расхаживает, как лев. Никогда не мог хладнокровно найти выход из трудного положения! Будет ворчать, топать ногами, пойдет наперекор судьбе, которая завела нас сюда – ах, дорогой, а разве могло быть иначе?

Неужели, подобно моей любви к тебе, это одно из предначертаний судьбы, которое непременно должно сбыться, которое вплетено в нашу мойру так же неотвратимо, как любовь Тристана и Изольды.