Попутчик - Татьяна Вавилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда кино закончилось, я вышел в коридор, чтобы размяться. Я прошел туда и обратно несколько раз, но это быстро наскучило. Тогда я остановился у окна и просто стал смотреть на пробегающий пейзаж. Ничего особенного в нем не было, все та же картинка, что и за окном моего купе, разница была лишь в том, что здесь она бежала в другую сторону. Постояв так некоторое время, я решил, что моя задача по смене обстановки выполнена, и я могу вернуться к себе.
Когда я зашел в купе, Фёдор уже не спал. Он лежал на спине, хмурый, закинув руки за голову, и о чем-то напряженно думал. Как ни странно, после сна он выглядел еще более потрепанным и уставшим, чем когда я впервые увидел его на перроне. Увидев меня, он коротко кивнул, словно говоря «ты вошел, и я тебя вижу», а потом опять перевел взгляд в потолок, вернее, на полку, которая была над ним.
Я решил, что раз мой попутчик не спит, самое время перекусить. Я достал копченую колбасу, хлеб, пару помидоров, бутылку кваса и пластиковую тарелку. Складным ножом нарезал все, что должно было быть нарезано, и принялся складывать бутерброды. Фёдор бросил взгляд в мою сторону.
— Приятного аппетита, — сказал он.
— Бутерброд будешь? — спросил я, протягивая ему то, что предлагал.
— Нет, спасибо, — он отрицательно помотал головой. Потом подумал пару секунд и сказал, без колебаний тоже перейдя на «ты»:
— Хотя, давай.
Он сел на своей полке и взял предложенную мною еду.
— А у меня сухари есть. И сыр. Будешь? — спросил он, и, не дожидаясь моего ответа, не выпуская из правой руки бутерброд, левой подтянул к себе рюкзак, открыл его и начал рыться, чтобы извлечь из его глубоких недр на свет Божий большую непочатую пачку сухарей с маком, упаковку нарезанного сыра и пакет с влажными огурцами, видимо, тщательно вымытыми перед поездкой.
— Ого, огурцы? Я ж вроде не брал. Баба Зина что ли сунула…
Дальше мы обедали в молчании. Фёдор хрустел огурцом и время от времени поглядывал на меня. Я ничего не говорил. Если он хочет что-то сказать, пусть говорит, я в принципе уже и не против пообщаться, но первым начинать разговор желания у меня не было.
Доев огурец, Фёдор достал из рюкзака электронную сигарету и начал вертеть ее в руках.
— Курить охота, — сказал он. — Ты сам-то куришь? Ничего, если я тут сигареткой побалуюсь?
— Здесь нельзя, — ответил я, — но я не против. Кури, если хочешь. Только окно открой.
Фёдор с готовностью открыл окно, сел на место и затянулся.
— Электронка… — довольно сказал он, выдыхая дым. — Вещь. Выручает. Так я обычные курю, а эту в поездки беру. Не знаю, как бы я без нее. Так ты сам-то куришь или нет?
— Бросил.
— Давно?
— Год назад.
— А долго курил?
— С института.
Он с уважением посмотрел на меня:
— Ну, ты мужик. А сейчас как, тянет еще или уже нет?
— Не тянет почти. Иногда только бывает, как будто не хватает чего-то. Вот сейчас когда на перрон а Тригорске выходил, чувство такое появилось, как будто что-то нужное в купе оставил. — Я усмехнулся.
— Понимаю, — улыбнулся Фёдор. — Курить бросил, а руки всё еще помнят.
— Ничего, и они скоро забудут.
— Я бы тоже бросил, но где тут… То одно, то другое… — он вдруг пристально посмотрел на меня, словно оценивая, стоит ли начинать со мной разговор про эти его «одно и другое» или не стоит. Фёдора явно что-то тревожило, и если вначале он не был настроен на общение, то сейчас после короткого сна и скромного обеда он, похоже, ощутил в себе настойчивое желание поговорить.
Я ждал. Пусть сам решает, рассказывать мне или нет то, что ему нужно рассказать. Любопытством я не страдаю и никогда не лезу человеку в душу. Но если ему действительно нужно поделиться, то лучше это сделать сейчас, со мной, случайным попутчиком, с которым он больше никогда не увидится.
Что происходит с нами, когда мы делимся тем, о чем невозможно молчать? Хотим получить совет? Услышать чужое мнение? Получить поддержку? Я вспомнил сказку о человеке, который узнал страшную тайну о правителе своей страны. Тайна была настолько жуткая, что он никому не мог об этом рассказать, даже самым близким. Но, естественно, когда чего-то делать нельзя, то этого очень хочется. Поэтому, когда этот человек уже больше был не в силах терпеть, он в один прекрасный день вышел в открытое поле, вырыл ямку, высказал всё туда, в земное отверстие, и сразу почувствовал невероятную легкость. Кстати, психологически он поступил правильно, когда эту ямку еще и закопал. Так он символически передал свой секрет земле и перестал быть его хранителем. Правда, потом на этом месте выросла тростинка, из которой сделали дудку, и она уже раструбила всем эту страшную тайну, но к нашей истории это уже совсем никакого отношения не имеет.
Фёдор открыл окно и закурил. Потом подумал немного, взглянул на меня, еще подумал, и, похоже, все-таки решился на разговор.
— Баба Зина, значит, огурцы положила, — начал он издалека. — Когда только сунуть успела? Я и не заметил. В спешке собирался, чуть на поезд не опоздал. — Он помолчал немного, глядя в окно. — Наши часто у бабы Зины останавливаются, у нее свой дом, поэтому дешевле выходит, чем в гостинице. Начальник наш очень экономить любит. Жадный, с деньгами расстается, как будто от себя отрывает. Ему эта экономия часто боком выходит, да только жизнь его не учит ничему. — Фёдор вздохнул, видимо, вспомнив все несправедливости, учиненные начальником, а потом продолжил: — Мы часто в Тригорск ездим, город хоть и небольшой, но завод здесь серьезный, и без наших наладчиков тут никак. Я-то сам первый раз в командировку туда поехал, на три дня. Думал, начальник далеко, поработаю, особо не напрягаясь. Не вышло, — он усмехнулся.
— Загрузили?
— Не то слово. Отработал от и до, и даже после. Знаешь, а мне вот даже нравится, когда работа так построена, когда у клиента интерес есть. А то приедешь, бывает, на завод, встречаешься с людьми — а там не нужно никому ничего. Так, наладчик, то есть я, вроде приехал для галочки, а что он там делает, как потом с этим работать — это уже
