Морские волки - Макс Пембертон

– Да очень просто! – усмехнулся Кеннер. – Не предполагаете ли вы, что они ходят по всем издателям газет, объявляя: «Вот снова отправляют 500 тысяч в Петербург, выслушайте и оповестите об этом». Они это держат под замком – в этом их спасение!

– Вполне согласен с вами! Но все-таки согласитесь, рискованно посылать такое громадное количество золота под охраной всего двух юнцов!

– А зачем нужно больше? – спросил Кеннер. – Вы остановите что ли поезд, на котором везут золото?

– Нет. Но предположим, что какой-нибудь умный человек услыхал, что Кепль, Мартингель и K° посылают полмиллиона в Россию, положим, через три месяца. Отчего бы ему не рискнуть заполучить это золото себе?

– Да я же повторяю, – проговорил Кеннер, – что деньги отправляются в отдельном вагоне, на отдельном пароходе и снова в вагон!

– Э, – заметил Мессенджер, – вот именно пароход-то и даст возможность успешно устроить это дельце. Нужно только удалить шкипера судна, а там уже будет легко!

– Ну и что из этого выйдет? Что можно сделать с судном, нагруженным деньгами, между Гарвичем и Шельдой? Право, я думал лучше о вас. Разве вы не знаете, что пакет будет объявлен пропавшим в каждом порту канала и его задержат?

– Постойте, вы все еще не уловили супа дела. Слушайте! Умный человек, про которого я говорил, начнет с того, что уедет отсюда сегодня вечером и последует за этим Сиднеем Кеплем в Лондон. Там он будет с ним часто видеться – наймет квартиру в его доме, если возможно, – в течение следующих, трех месяцев. Он пустит в ход весь свой ум, чтобы завязать с ним дружбу, а свободное от этого занятия время употребит на сближение, купленное любой ценой, со шкипером судна, который обычно перевозит деньги. Не надо больших усилий, чтобы вообразить, что у этого человека могут оказаться важные дела в Петербурге в тот самый момент, когда Сидней Кепль поедет со слитками золота. Поэтому не будет ничего удивительного, если он получит позволение ехать в отдельном поезде и на судне. Затем я представляю себе, что у него есть приятель, владеющий паровой яхтой. Если этот друг встретит судно в Северном море, как условлено, то дело становится яснее. Вы следите за мною?

– Очень внимательно! – отвечал американец с видимым интересом.

– Ну-с, у шкипера есть люди, которые зависят от него. Клерки, если они не подкуплены, получат по два выстрела из револьвера; судно топится, деньги перегружаются на яхту, и та направляется к северу в Атлантический океан. После этого остается только приятная прогулка!

Англичанин замолчал. Кеннер же, быстро встав со скамейки, с бледным лицом и блестящими глазами, воскликнул:

– Принц, вы – гений, клянусь небом!

– Вы так думаете? – проговорил Мессенджер. – Но заметьте, дело требует денег!

– Достанем!

День уходил, запад покрывался темно-красным оттенком, предвестником сумерек. Большую часть дороги они шли молча, но при входе в город американец вдруг остановился и порывисто спросил своего товарища.

– Можете ли вы уехать отсюда сегодня вечером?

– Да, – был ответ Мессенджера, – если бы я мог достать 500 и обещание получить тысячи две через месяц!

– Это много!

– Зато дело нешуточное, так что игра стоит свеч. Кроме того, эти деньги, которые мне нужны, могут пойти в счет, когда придет время. Вы приведете «Семирамиду» в Лондон, как только я телеграфирую вам?

– Кстати, если я уеду, то Фишер будет вашим спутником месяца на два. Согласны?

– Хорошо, но потом он сойдет на берег, надеюсь?

– На берег? Не думаю. Разве вы захотите, чтобы он рассказывал о моей истории, когда я расстанусь с ним? Если мы уедем, то и он тоже!

Разговаривая таким образом, сообщники вышли в сад и прошли в комнату Кеннера. Через два часа Сидней Кепль поехал в Лондон, а Арнольд Мессенджер последовал за ним.

III

На «Семирамиде»

В июле паровая яхта «Семирамида» обогнула Южный Форланд и бросила якорь между судами, задержанными встречным ветром около города Диля.

В Соленте яхта взяла лоцмана, так как шкипер Роджер Берк из Сан-Франциско, высокий и здоровый мужчина, ничего не знал об английских водах, а большая часть экипажа состояла из негров и аскарцев. Помощником шкипера был тихий человек по имени Паркер; главным механиком – итальянец, которого они взяли на борт во время долгого крейсирования по Адриатическому морю. Яхта была построена на Темзе для американца Джэка Кеннера; по быстроте хода и по внешнему виду она имела мало соперниц. Говорят, она двигалась со скоростью торпеды.

Вследствие большой величины машины кормовая часть судна была тесна, хотя длина судна доходила до 200 футов, поэтому удобств было мало. Яхта имела вид корабля с экипажем в 30 человек, и находящиеся на ней знали, что она постоит за себя в случае нужды.

Якорь был поднят, и яхта спокойно плыла по зеркальному морю. Капитан Берк сошел с безукоризненного белого мостика и спустился по лестнице, ведущей в общую комнату. Там он застал Фишера, растянувшегося на бархатном диване и погруженного в героический рассказ о морских разбойниках. Юноша с любопытством посмотрел на него и задал совсем ненужный вопрос:

– Что это, якорь подняли?

– Разумеется! Разве вы приняли это за стрельбу или за погрузку угля?

– Неприветливое животное! – проворчал юноша, когда колоссальная фигура капитана исчезла за дверью, которая вела в его каюту. Он вспомнил, что они должны были прибыть в Даун. Юноша с таким интересом следил за страданием 500 христиан, работавших под игом мавров, что не замечал происходившего около него. Однако он страстно желал видеть белые скалы Англии после 3-месячного скитания в разных водах.

Кроме того, он и без того почти сердился на Принца за то, что тот оставил его на яхте Кеннера. Почему это ему нельзя было поехать с ним в Лондон? Какие это дела мог вести человек совершенно безграмотный? Эту тайну не мог отгадать 17-летний юноша с его знанием жизни; он только мог заключить с грустью в сердце, что он снова в руках злой судьбы, и его жизненный путь идет по тернистой дороге. Все это развивало в нем сильное желание приехать скорее в Англию. Конечно, если бы он знал, какие бесконечные опасности ожидали его на берегу родины, то сомнения и страх приняли бы другой характер. Но подозрение было далеко от него. Когда же он вышел на палубу, то ему бросились в глаза белые здания с холмами и домиками красивого Кента; все было зелено, цветуще благодаря благодатному лету, – и всякая грусть исчезла, уступив место радости: он знал, что снова скоро услышит голос своего друга и пожмет руку, которая сделала для него так много.

В таком настроении он стоял на корме «Семирамиды», когда Роджер Берк, шкипер, пошел в свою каюту, где сидел Кеннер. Оба вскоре вступили в серьезный разговор. Перед американцем лежало длинное зашифрованное письмо, а также телеграмма.