Повесть о райской жизни - Вадим Проскурин

В салоне резко запахло мужским потом. Сильно разит от монаха, не факт, что кондиционер сумеет убрать этот запах. Впрочем, кондиционер придется выключить, а то этот парень простудится в момент. Я пробежался пальцами по кнопкам электропакета, кондиционер вырубился, а все окна в машине открылись. Стало еще жарче, но зато запах стал ощущаться не так сильно. Хорошо, что ветер дует слева направо.

— Я должен признаться, — серьезно сказал монах. — Я не святой человек.

Я не смог удержаться от дурацкой шутки и привел искаженную цитату из устного творчества Четырехглазого.

— Святой, утверждающий себя святым, не есть святой, — сказал я. — Потому что истинный святой всегда понимает свое ничтожество. Но не всякий, кто мнит себя ничтожным, свят. Нет объективного критерия, позволяющего отличить святого от не святого. Если, конечно, использовать общепринятую трактовку понятия «святой».

Монах снова перекрестился.

— Извините, — сказал он. — Я тут со своим свиным рылом…

Я рассмеялся и хлопнул его по плечу. Монах слегка съежился.

— Да ладно тебе, братан! — воскликнул я. — Хватит скромничать. Тебя помыть, переодеть в нормальную одежду и никакого свиного рыла не будет.

Монах шумно втянул воздух носом.

— Извините, — в очередной раз сказал он. — Я два раза в день купаюсь в реке, но постирать рясу… давно уже надо было…

— Но лень, — рассмеялся я.

Монах подавленно кивнул и снова перекрестился.

— Лень, — согласился он. — Грех.

Грех? В раю? Что-то этот товарищ совсем не похож на покойного праведника.

— Тебя как зовут? — спросил я.

— Федор, — ответил монах. — В миру — Антон.

— Алексей, — представился я. — В миру — Сергей. Только ты меня лучше Сергеем называй, мы тут церковные имена не употребляем.

Антон-Федор осторожно пожал протянутую руку и сказал:

— Тогда вы меня тоже Антоном называйте.

— Хорошо, — сказал я. — И не надо мне выкать. У нас тут все по-простому. Антон, ты кто?

Антон боязливо оглянулся по сторонам и сложил губки бантиком. Казалось, его губы сопротивлялись намерению мозга ответить на мой вопрос. Сильно нервничает парень, с чего бы?

— Рассказывай, — сказал я. — И не бойся, в раю бояться нечего. Тут даже волки и медведи не кусаются.

— Я знаю, — кивнул Антон. — И львы тоже. А комаров и змей тут не бывает. Так Иисус говорил.

Мне показалось, что я ослышался.

— Кто говорил? — переспросил я. — Какой еще Иисус?

Антон уставился на меня непонимающим взглядом:

— Иисус Христос, конечно! Погодите… Вы мусульманин? Я, наверное, случайно забрел в мусульманский рай. Вон там, за холмом, есть дворец, там внутри живут гурии. Вы не подскажете, как пройти обратно в христианский рай?

— Христианского рая не существует, — строго сказал я. — Про плюрализм и свободу вероисповедания слышал? Рай один на всех.

— Но… — Антон замялся. — Простите, а вы кто такой? Святой? Или… — он перекрестился, — ангел?

Очень большой соблазн был ответить честно, но я решил поберечь религиозные чувства собеседника.

— Моя жена святая, — сказал я. — Точнее, она мне не совсем жена, мы не венчались, мы просто живем в гражданском браке.

Теперь Антон уже совсем ничего не понимал.

— Разве так можно? — спросил он. — Здесь, в раю — в гражданском браке?… Погодите! Вы сказали, вы живете? Вы не умерли?

— Типун тебе на язык, — улыбнулся я. — Здесь тебе не кладбище. Ты мне лучше вот что скажи. Как ты сюда попал и при чем здесь Иисус?

Антон подозрительно посмотрел на меня и заколебался.

— Перекреститесь, — вдруг потребовал он.

Я перекрестился и спросил:

— Символ веры зачесть?

— Не надо, — смутился Антон.

И хорошо, что не надо. Не помню я символ веры наизусть.

— Рассказывай, — сказал я. — А еще лучше, я буду тебя спрашивать, а ты будешь отвечать, так будет проще. Вопрос первый. Ты давно в раю?

— Пятый день.

— Откуда сюда попал? С Земли?

Этот вопрос очень удивил Антона.

— Конечно, — сказал он. — А откуда же еще? Погодите… Инопланетяне бывают на самом деле? И у них тот же самый рай?

— Бывают инопланетяне или нет — не знаю, — ответил я. — Думаю, что если и бывают, то не в раю. Значит, с Земли… А как ты сюда попал? Где-то есть еще один неизвестный вход?

И тут лицо Антона просветлело.

— Вы тоже с Земли?! — воскликнул он. — Здесь есть проход из рая в бренный мир?! Вы не святой и не праведник! Вы просто новый русский!

Я не стал разубеждать товарища, пусть лучше думает так. Если он узнает правду, боюсь, кондратий хватит его прямо на здесь и сейчас.

Антон тем временем вцепился мне в отворот тенниски и оглушительно умолял:

— Отвезите меня на Землю! Пожалуйста! Христом-богом прошу! Что хотите для вас сделаю! До самой смерти буду бога молить!

— Отцепись, — сказал я. — Я отвезу тебя на Землю.

Антон отцепился.

— Но не сразу, — продолжил я. — Сначала тебя надо помыть и накормить. Заодно и с женой моей познакомишься. Интересно, небось, настоящую святую увидеть?

Антон попытался состроить на лице непроницаемое выражение, но это у него не вполне получилось, а если честно — вообще не получилось. Думает, я прикалываюсь. Ничего, парень, скоро ты узнаешь, что такое настоящая святая. Я вспомнил, как Лена допрашивала террориста Лечу Ильясова, и непроизвольно поежился.

Не знаю, как Антон истолковал этот жест, но явно как-то неправильно. Он откинулся на спинку сиденья и сказал, сухо и без всякого выражения:

— Поехали.

Подумал, небось, что господь бог ниспослал ему испытание. Испытание, чтобы выбраться из рая — оригинально, не правда ли? Бог — большой оригинал, не Бомж, а истинный Бог с большой буквы, создатель и владелец всех существующих во вселенной миров. Если, конечно, такой субъект существует. Впрочем, Бомж тоже большой оригинал.

3

При виде Лены Антон немного оттаял. Он, конечно, не поверил, что она святая, он подумал, что она просто милая и обаятельная девушка, но этого вполне достаточно. Когда я во второй раз выезжал со двора, Антон бодро катил в баню тележку, на тележке стояла фляга с водой из ручья, а по пятам за Антоном следовали волчата. Чуть в стороне шел Акела и потявкивал на волчат дабы они не кусали монаха за ноги. Волчата папу тихо игнорировали. Антон переносил укусы стоически, благо зубки у волчат еще маленькие.

Когда я вернулся из бренного мира, выстиранная ряса Антона сушилась на веревке, натянутой поперек двора. Волчата играли в интересную игру — достать рясу зубами и повиснуть на ней. Ничего у них не получалось — ряса висела высоко. Судя по нескольким свежим надрывам, поначалу у них кое-что получалось. А может, они тут ни при чем, может, Антон ее где-то раньше порвал. Рядом с рясой висели синие семейные трусы армейского образца.