Серебряный гром - Мария Петровых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[1942]
«Мы смыслом юности влекомы…»
Не нынче ль на пороге,От горя как в бреду,Я почтальону в ногиС мольбою упаду.
«Одно письмо средь прочихУ вас, наверно, есть.Там на конверте почеркМужской, прямой, как честь.
Мой адрес на конверте,Письмо мне из Москвы.Поверьте мне, поверьте,Его найдете вы!..»
Старик, с мальчишкой схожий,Быть может, поворчит,Но, человек хороший,Он мне письмо вручит.
Любую запятуюЦелуя без стыда,В письме твоем прочту я,Что любишь навсегда.
Ты пишешь: будь спокойна,Клянешься, что придешь…Презренно, недостойно,Блаженно верю в ложь.
Возможно ль быть несчастней?Я жду тебя весь год,Как смертник перед казньюПомилованья ждет.
Чистополь
Город Чистополь на Каме…Нас дарил ты чем богат.Золотыми облакамиРдел за Камою закат.Сквозь тебя четыре ветраНасмерть бились день и ночь.Нежный снег ложился щедро,А сиял — глазам невмочь.Сверхъестественная силаНебу здешнему дана:Прямо в душу мне светилаЧистопольская луна,И казалось, в мире целомНавсегда исчезла тьма.Сердце становилось белым,Сладостно сходя с ума.Отчужденностью окраскиЖиво все и все мертво —Спит в непобедимой сказкеГород сердца моего.Если б не росли могилыВ дальнем грохоте войны,Как бы я тебя любила,Город, поневоле милый,Город грозной тишины!Годы чудятся веками,Но нельзя расстаться нам —Дальний Чистополь на Каме,На сердце горящий шрам.
1943, март
«У меня большое горе…»
У меня большое горе,И плакать не могу.Мне бы добрести до моря,Упасть на берегу.
Не слезами ли, родное,Плещешь через край?Поделись хоть ты со мною,Дай заплакать, дай!
Дай соленой, дай зеленой,Золотой воды,Синим солнцем прокаленной,Горячéй моей беды.
Я на перекресток выйду,На колени упаду.Дайте слез омыть обиду,Утолить беду!
О животворящем чудеУмоляю вас:Дайте мне, родные люди,Выплакаться только раз!
Пусть мольба моя нелепа,Лишь бы кто-нибудь принес, —Не любви прошу, не хлеба, —Горсточку горючих слез…
Я бы к сердцу их прижала,Чтобы в кровь мою вошлоОбжигающее жало,От которого светло.
Словно от вины тягчайшей,Не могу поднять лица…Дай же кто-нибудь, о, дай жеВыплакаться до конца,
До заветного начала,До рассвета на лугу…Слишком больно я молчала,Больше не могу.
Июль 1943
«Мы начинали без заглавий…»
Мы начинали без заглавий,Чтобы окончить без имен.Нам даже разговор о славеКазался жалок и смешон.
Я думаю о тех, которымРаздоры ль вечные с собойИль нелюбовь к признаньям скорымМешали овладеть судьбой.
Не в расточительном ли детствеМы жили раньше? Не во сне ль?Лишь в грозный год народных бедствийМы осознали нашу цель.
И можем быть сполна в ответеЗа счастье встреч и боль потерь…Мы тридцать лет росли как дети,Но стали взрослыми теперь.
И яростную жажду славыВсей жизнью утолить должны,Когда Россия пишет главыОсвобождающей войны, —
Без колебаний, без помарок —Страницы горя и побед,А на полях широких ярокПожаров исступленный свет…
Живи же, сердце, полной мерой,Не прячь на бедность ничегоИ непоколебимо веруйВ звезду народа твоего.
Теперь спокойно и суровоТы можешь дать на все ответ,И скажешь ты два кратких слова,Два крайних слова: да и нет.
А я скажу: она со мною,Свобода грозная моя!Совсем моей, совсем иноюЖизнь начинается, друзья!
1943
«Любовь, о любовь, ты опять, опять!..»
Любовь, о любовь, ты опять, опять!Следя за губами твоими,Я против желанья начну повторятьТакое чужое имя.
О стыд! Мне бы надо глаза отвестиОт пламени этих глазИ — сил не хватило. Сердце, прости,Жажда замучит нас.
Куда же мне деться, — скажи, научи,Ответь — что же делать мнеВ не знающей сна раскаленной ночи,В не знающем радости дне?..
Уснуть бы, проснуться и — сняло рукой,Снова родной покой.
Все это правда, все это ложь,Но их ведь разберешь.
Я счастья хочу, и смеется оно:Мол, я не тебе суждено,
А ты притворись, притворись навсегда,Что ты холодна и горда.
Ты это умела? Сумей же и впредьВ притворстве прожить и во лжи умереть.
1943
Ночь на 6 августа
В каком неистовом молчаньеТы замерла, притихла, ночь!..Тебя ни днями, ни ночамиНе отдалить, не превозмочь.
Взволнованною тишиноюОбъята из конца в конец,Ты внемлешь надо всей страноюБиенью всех ее сердец.
О, как же им была близка ты,Когда по небу и землеПромчались первые раскатыО Белгороде и Орле.
Все вдохновенней, все победнейВставали громы в полный рост,Пока двенадцатый, последний,Не оказался светом звезд.
И чудилось, что слезы хлынутИз самой трудной глубины, —Они хоть на мгновенье вынутИз сердца злую боль войны!
Но время это не настало,Лишь близко-близко подошло.Ты не впустую, ночь, блистала —Нам от тебя и днем светло.
В нас тайный луч незатемнимыйУже до дрожи напряжен.Ты стала самою любимой,Не подберешь тебе имен.
1943
Осенние леса
«Какое уж тут вдохновение — просто…»
Какое уж тут вдохновение — простоПодходит тоска и за горло берет.И сердце сгорает от быстрого роста,И грозных минут наступает черед,Решающих разом — петля или пуля,Река или бритва, но наперекорНеясное нечто, тебя карауля,Приблизится произнести приговор.Читает — то гневно, то нежно, то глухо,То явственно, то пропуская слова,И лишь при сплошном напряжении слухаТы их различаешь едва-едва.Пером неумелым дословно, построчно,Едва поспевая, ты запись ведешь,Боясь пропустить иль запомнить неточно…(Петля или пуля, река или нож?..)И дальше ты пишешь, не слыша, не видя,В блаженном бреду не страшась чепухи,Не помня о боли, не веря обиде,И вдруг понимаешь, что это стихи.
1943
«Хоть не лелей, хоть не голубь…»
Хоть не лелей, хоть не голубь,Хоть позабудь о нем —Оно пускает корни вглубь,И это день за днем.
То, что запало нам в сердца,Как хочешь назови,Но только нет ему конца,Оно у нас в крови.
Все больше мы боимся словИ верим немоте.И путь жесток, и век суров,И все слова не те.
А то, о чем молчим вдвоем,Дано лишь нам двоим.Его никак не назовем,Но неразлучны с ним.
«Говорят, от судьбы не уйдешь…»
Говорят, от судьбы не уйдешь.Ты над этим смеешься? Ну что ж,Покажи мне, любимый, звезду,По которой тебя не найду,Покажи мне, любимый, пути,На которых тебя не найти,Покажи мне, любимый, коня,Которым объедешь меня.
1943
