Юрбен Грандье - Александр Дюма

Судебные издержки были поделены между всеми участниками, и богатым пришлось платить за бедных: поскольку следствие велось в Пуатье, а свидетели жили в Лудене, дорожные расходы для такого большого числа людей составили значительную сумму, однако жажда мести пересилила скупость, и каждый свидетель заплатил часть издержек пропорционально своему состоянию, так что через два месяца все было завершено.

Однако, как враги Грандье ни старались, чтобы результаты следствия были губительны для него, основное обвинение так и не было доказано: Юрбену вменялось в вину, что он растлевает женщин и девушек, но ни одна из них не была названа по имени и не выступила с жалобой — все основывалось на слухах, а факты отсутствовали. Это был один из самых странных процессов, какие только когда-либо имели место. Тем не менее 3 января 1630 года был вынесен приговор, согласно которому Грандье в качестве епитимьи должен был в течение трех месяцев каждую пятницу сидеть на хлебе и воде, а также лишался права a divinis в епископстве Пуатье на пять месяцев, а в Лудене — навсегда.

Приговор этот был обжалован с обеих сторон: Грандье обратился к архиепископу Бордосскому, а его противники через посредство прокурора духовного суда — в парижский парламент, желая так досадить Грандье, чтобы он согнулся под гнетом забот. Однако у него нашлось сил отбить и это нападение: он подал кассационную жалобу в парламент и выиграл там процесс, продолжая настаивать на обжаловании дела у архиепископа Бордосского. Но поскольку и там нужно было допросить множество свидетелей, перевезти которых на столь большое расстояние было практически невозможно, решили передать дело на рассмотрение президиального суда в Пуатье[10]. Судья по уголовным делам приступил к новому следствию, но на сей раз оно велось беспристрастно, и его материалы оказались неблагоприятны для клеветников: одни свидетели, упорствовавшие в своих показаниях, были уличены в противоречиях, другие откровенно признались, что их подкупили, третьи же заявили, что дали ложные показания; в числе последних оказались священник по имени Мешен, а также Исмаэль Булио, тот самый, которого Тренкан прочил на место Юрбена Грандье. Заявление Булио утеряно, поэтому мы приводим здесь документ, написанный Мешеном, в таком виде, в каком он вышел из-под его пера.

«Я, Жерве Мешен, викарий церкви святого Петра в Лудене, собственноручно написал сие и приложил подпись, дабы очистить свою совесть от возникших слухов и удостоверить, что на следствии, производившемся священником Жилем Робером по делу кюре церкви святого Петра Юрбена Грандье, означенный Робер требовал, чтобы я показал, будто видел, как названный Грандье при запертых дверях спал в церкви святого Петра с женщинами и девицами.

Кроме того, будто я неоднократно видел, как в неурочные часы девицы и женщины приходили в комнату к означенному Грандье и некоторые из оных пребывали там с часа пополудни до двух или трех часов ночи, а их слуги приносили им ужин и немедленно удалялись.

Кроме того, будто я видел, как женщины входили в церковь и после того означенный Грандье запирал за ними двери. Желая положить конец распространению этих слухов, я настоящим удостоверяю, что никогда не видел и не заставал означенного Грандье в церкви наедине с женщинами или девицами при запертых дверях, а когда он разговаривал с таковыми, те были не одни и двери оставались открыты; что же касается их положений, то, как мне кажется, на допросе я дал ясно понять, что названный Грандье сидел, а женщины находились от него в отдалении; не видел я и чтобы женщины или девицы заходили в комнату Грандье днем или ночью; я действительно слышал, что поздно вечером там кто-то ходил, но кто, мне неизвестно, поскольку подле комнаты означенного Грандье всегда спал его служка; не известно мне и чтобы женщины или девицы велели приносить себе ужин в церковь; также я не показывал, что Грандье никогда не читает требник, поскольку сие не соответствует истине: не раз он просил у меня мой требник и читал по нему часы; точно так же я заявляю, что никогда не видел, чтобы он запирал двери церкви, и что во время бесед с женщинами, свидетелем коих я был, никогда не происходило ничего непристойного и что Грандье даже не прикасался к ним, а лишь вел беседы с ними; если же в моих показаниях найдется что-то, несоответствующее изложенному выше, то это будет означать, что показания эти ложные и мне не зачитывались, поскольку в противном случае я их не подписал бы, что и подтверждаю с целью торжества истины.

Писано в последний день октября 1630 года.

Против таких доказательств невиновности Грандье любые наветы стали бессильны, и 25 мая 1631 года решением президиального суда Пуатье он был полностью оправдан. Теперь ему оставалось предстать перед судом архиепископа Бордосского, которому он подавал апелляцию, чтобы окончательно снять с себя обвинение. Воспользовавшись тем, что архиепископ приехал с визитом в свое аббатство Сен-Жуэн де Марн, находившееся всего в трех лье от Лудена, Грандье отправился туда; его враги, обескураженные тем, как решилось дело в Пуатье, насилу сумели защититься, и архиепископ после очередного расследования, пролившего еще больший свет на невиновность Юрбена, вынес ему оправдательный приговор.

Восстановить честь в глазах своего епископа было важно для Юрбена вдвойне: во-первых, он доказал свою невиновность, а во-вторых, проявил себя как человек весьма образованный и больших достоинств; видя, каким преследованиям он подвергся, архиепископ принял в Юрбене большое участие и посоветовал ему получить должность где-нибудь в другом месте и уехать из города, большинство жителей которого так люто его ненавидят. Однако идти на попятный, будучи в своем праве, было вовсе не в характере Грандье, и он заявил своему начальнику, что, укрепленный его покровительством и сознанием собственной невиновности, он останется там, куда направил его Господь. Его преосвященство г-н де Сурди не счел возможным настаивать, однако, понимая, что Юрбен, подобно сатане, в один прекрасный день будет низвергнут из-за своей гордыни, он вставил в приговор фразу, в которой советовал ему «правильно и скромно исполнять свои обязанности, следуя священным церковным правилам и постановлениям». Насколько Юрбен внял этому совету, мы видели по его торжественному вступлению в Луден.

Однако Грандье не ограничился вышеописанным проявлением своей гордыни, за которое его порицали даже друзья, и вместо того чтобы, не попрекая врагов прошлым, дать угаснуть пламени ненависти или хотя бы не разжигать его вновь, он с удвоенными стараниями продолжал преследовать Дютибо и добился, чтобы того вызвали в уголовную палату парижского парламента[11], куда тот явился с непокрытой головой и был подвергнут публичному порицанию, а также приговорен к уплате различных штрафов, возмещению убытков и судебных издержек.

Повергнув этого врага, Грандье обратил взор на других; в стремлении к справедливости он был более неутомим, нежели его враги в желании отомстить. Приговор архиепископа Бордосского давал ему надежду возмещения проторей и убытков со своих недругов, равно как и доходов, недополученных с бенефиций, и Юрбен публично заявил, что заставит их вернуть все до последнего гроша, после чего принялся собирать необходимые доказательства, чтобы выиграть новый процесс, который он собирался затеять. Тщетно друзья уговаривали Юрбена, что он и так получил вполне достойное возмещение, тщетно указывали ему на опасность, которой он подвергается, доводя своих недругов до отчаяния, — Грандье лишь твердил, что готов выдержать все преследования и нападки врагов, но, поскольку правда на его стороне, запугать его не удастся.

Узнав, какая буря собирается у них над головами, и понимая, что вопрос встал уже о жизни и смерти, Миньон, Баро, Менье, Дютибо, Тренкан и Менюо собрались в деревушке Пюдардан, в доме Тренкана, обсудить нависшую над ними угрозу. Впрочем, Миньон уже начал плести новую интригу, поэтому познакомил соратников со своим планом, который был тут же принят. По мере развития событий мы увидим, в чем состоял этот план.

Говоря о Миньоне, мы упоминали, что он был исповедником монастыря урсулинок в Лудене. Орден урсулинок был в то время довольно новым, и в связи с ним часто возникали исторические споры по поводу достоверности истории гибели святой Урсулы и одиннадцати тысяч дев; однако г-жа Анжель де Бресс в честь этой блаженной мученицы учредила в 1560 году в Италии орден для монахинь, исповедующих устав святого Августина[12]; этот орден в 1572 году был признан папой Григорием XIII, а в 1614 году Мадлена Люийе создала его и во Франции с одобрения папы Павла V[13], основав монастырь в Париже, откуда орден распространился по всей стране. В 1626 году, то есть за несколько лет до описываемого нами времени, такой монастырь появился и в Лудене.