Перепутанные провода - Альфред Бестер

Поймав такси, я вернулся в контору и с порога, не раздеваясь, спросил не звонил ли кто в мое отсутствие? Мне не звонили. Расстроенный и возмущенный, я спустился вниз и зашел в бар на углу Мэдисон Авеню. Заказал себе виски, чтобы согреться после дождя, пил, строил догадки, предавался неопределенным мечтам и через каждый час звонил в контору. Один раз какой-то бес толкнул меня, и я набрал Прескотт 9-32-32: хотел поговорить хоть с Дженет. Но тотчас услышал голос телефонистки:

- Назовите, пожалуйста, номер, по которому вы звоните.

- Прескотт 9-32-32.

- Прошу прощения, У нас не зарегистрирован такой индекс. Будьте добры, еще раз сверьтесь с вашим справочником.

Ну что ж, поделом мне. Я повесил трубку, заказал еще порцию виски, потом еще, потом вдруг оказалось, что уже половина шестого, и, прежде чем отправиться домой, я решил в последний раз звякнуть в контору. Набрал свой номер. Раздался щелчок, и мне ответил голос Пэтси. Я сразу его узнал!

- Пэтси?..

- Кто это говорит?

- Говард. Для чего вы забрались ко мне в контору?

- Я у себя дома. Как вы узнали мой номер?

- Сам не знаю. Я звонил к себе в контору, а попал к вам. Наверно, наши провода барахлят в обе стороны.

- У меня нет охоты с вами разговаривать.

- Еще бы, вам стыдно разговаривать со мной.

- Что вы имеете в виду?

- Послушайте, Пэтси. Вы безобразно со мной поступили. Если вам хотелось отомстить, вы могли хотя бы...

- Как я с вами поступила? Да это же вы обманули меня.

- О-о, бога ради, давайте уж хоть сейчас обойдемся без этих шуток. Если я вам неинтересен, куда порядочней сказать мне правду. Я вымок до нитки на этом проклятом углу. Мой костюм до сих пор не просох.

- Как это вымокли до нитки? Почему?

- Да очень просто! Под дождем! - рявкнул я. - Что в этом удивительного?

- Под каким дождем? - изумленно спросила Пэтси.

- Бросьте дурачиться. Под тем самым дождем, который льет весь день. Он и сейчас хлещет.

- Мне кажется, вы сошли с ума, - испуганно сказала Пэтси. - Сегодня ясный, совершенно безоблачный день, и солнце светит с самого утра.

- Здесь в городе?

- Конечно.

- И вы видите безоблачное небо из окна своей квартиры?

- Да, разумеется.

- Солнце светило весь день на Тридцать седьмой и на Пятой?

- На какой это Тридцать седьмой и Пятой?

- На тех самых, что пересекаются у старого здания Тиффани, - сказал я раздраженно. - Вы ведь около него работаете, сразу за углом.

- Вы меня пугаете, - сказала Пэтси шепотом. - Нам... давайте лучше кончим этот разговор.

- Почему? Что вам еще не слава богу?

- Так ведь старое здание Тиффани - на Пятьдесят седьмой и Пятой.

- Здравствуйте! Там новое.

- Да нет же, старое. Вы разве забыли, что в сорок пятом году им пришлось переехать на новое место?

- На новое место?

- Конечно. Из-за радиации дом нельзя было отстроить на прежнем месте.

- Из-за какой еще радиации? Что вы тут мне...

- Там ведь упала бомба.

Я почувствовал, что по моей спине пробежал странный холодок. Может быть, я простыл под дождем?

- Пэтси, - сказал я медленно. - Все это очень... странно. Боюсь, что перепуталось нечто поважнее телефонных проводов. Назовите мне ваш телефонный индекс. Номер не нужен, только индекс.

- Америка 5.

Я пробежал глазами список индексов, вывешенный в телефонной кабине: АКадемия 2, АДирондайк 4, АЛгонкин 4, АЛгонкин 5, АТуотер 9... АМерики там не было.

- Это здесь, в Манхэттене?

- Ну, конечно. А где же еще?

- В Бронксе, - сказал я. - Или в Бруклине. Или в Куинсе.

- По-вашему я стала бы жить в оккупационных лагерях?

У меня перехватило дыхание.

- Пэтси, милая, извините меня: как ваша фамилия? Мне кажется, мы с вами оказались в совершенно фантастических обстоятельствах, и, пожалуй, нам лучше не играть в прятки. Я - Говард Кэмпбелл.

Пэтси тихонько охнула.

- Как ваша фамилия, Пэтси?

- Симабара, - сказала она.

- Вы японка?

- Да. А вы янки?

- Совершенно верно. Скажите, Пэтси... Вы родились в Нью-Йорке?

- Нет. Наша семья приехала сюда в сорок пятом... с оккупационными войсками.

- Понятно. Значит, Штаты проиграли войну... и Япония...

- Ну, конечно. Это исторический факт. Но, Говард, это же нас с вами совершенно не касается. Я здесь, в Нью-Йорке. Сейчас тысяча девятьсот шестьдесят четвертый год. Сейчас...

- Все это так, и мы оба в Нью-Йорке, только я в одном Нью-Йорке, а вы в другом. У вас светит солнце, и дом Тиффани на другом месте, и это вы сбросили на нас атомную бомбу, а не мы на вас, вы нас разбили и оккупировали Америку. - Я истерически расхохотался. - Мы с вами живем в параллельных временах, Пэтси. Я где-то читал, что это может быть... Одним словом, ваша история и моя не совпадают. Мы в различных мирах.

- Я вас не понимаю.

- Неужели? Вот послушайте: каждый раз, когда мир в своем движении вперед достигает какой-то развилки, он - ну, как бы это вам сказать? расщепляется. Идет дальше двумя путями. И эти миры сосуществуют. Вы никогда не пытались представить себе, что случилось бы с миром, если бы Колумб не открыл Америку? А ведь он где-то существует, этот другой мир, в котором не было Колумба, существует параллельно с тем миром, где Америка открыта. И может, даже не один такой мир, а тысячи разных миров сосуществуют бок о бок. Вы из другого мира, Пэтси, из другой истории. Но телефонные провода двух различных миров случайно скрестились. И я пытаюсь назначить свидание девушке, которая, простите, не существует... для меня.

- Но, Говард...

- Наши миры параллельны, но они различны. У нас разные индексы телефонов, разная погода. И война кончилась для нас по-разному. В обоих мирах есть Рокфеллер Плаза, и мы оба, вы и я, стояли там сегодня в час дня, но как безумно далеки мы были друг от друга, Пэтси, дорогая, как мы далеки...

В этот момент к нам подключилась телефонистка и сказала:

- Сэр, ваше время истекло. Будьте добры уплатить пять центов за следующие пять минут.

Я поискал в кармане мелочь.

- Вы еще здесь, Пэтси?

- Да, Говард.

- У меня нет мелочи. Скажите телефонистке, чтобы она позволила нам продолжить разговор в кредит. Вам нельзя вешать трубку. Нас могут разъединить навсегда. Ведь у нас начали чинить линию, и у вас там тоже, рано или поздно наши провода распутают. Тогда мы навсегда будем отрезаны друг от друга. Скажите ей, чтобы позволила нам говорить в кредит.

- Простите, сэр, - произнесла телефонистка, - но мы так никогда не делаем. Лучше повесьте трубку и позвоните еще раз.

- Пэтси, звоните мне, звоните, слышите? Позвоните Дженет! Я сейчас вернусь в контору и буду ждать звонка.

- Ваше время истекло, сэр.

- Пэтси, какая вы? Опишите себя. Скорее, милая. Я...

И монеты с отвратительным грохотом высыпались в лунку.