10 мифов о 1941 годе - Сергей Кремлёв

В книгах же типа резуновско-солонинских назойливо мельтешит калейдоскоп надёрганных фактов, цифр, номеров частей, описание тех или иных боевых действий, но даже если при этом отсутствуют характерные для книг последнего типа прямые подлоги и передержки, приводимые факты и данные дают лишь фрагментарно правдивое представление о тех или иных обстоятельствах лета и осени первого военного года и при этом не дают общей правдивой картины. Ведь, как я уже говорил, в событиях тех дней можно найти всё — и многочисленные примеры не только компетентных, но и попросту блестящих действий командиров многих соединений и частей РККА, и примеры не только бездарных, но попросту идиотских действий командования РККА всех степеней.

Как быть? На что опираться, что брать за основу? Мне ведь предстояло написать не капитальный всеобъемлющий труд, а краткий очерк. Такую форму диктовали и издательская задача, и сжатые сроки, да и мой личный настрой — я решил, что можно сказать много и в книге малого объёма.

Вот почему в конце концов я пришёл к некой мысли, показавшейся мне плодотворной и нетривиальной. «А почему бы, — подумал я, — не использовать в качестве одного из основных источников достоверных сведений о тех днях и событиях свидетельства и оценки одного из руководителей той войны с немецкой стороны? Почему бы не опереться на данные того самого генерал-полковника вермахта Франца Гальдера, значение «Военного дневника» которого не сможет поставить под сомнение даже «Виктор» «Суворов», даже Марк Солонин, даже любой злобствующий антисталинист?» Слово «уникальный» сейчас нередко употребляется неверно, но случай Гальдера действительно уникален, то есть неповторим и ни с чем не сравним. Гальдер оказался единственным военачальником высшего ранга в мировой военной истории, который лично для себя вёл ежедневные записи о своей повседневной служебной деятельности во время войны (лишь с 10 октября по 4 ноября 1941 года записи не велись, так как Гальдер, совершая прогулку верхом, упал с лошади, получил сильный вывих правой ключицы и почти месяц не мог писать).

Я рассуждал: «Если я привлеку в свои союзники по разоблачению антисоветских и антирусских мифов о 1941 годе начальника Генерального штаба Сухопутных войск (Des Generalstabes des Heeres) вермахта генерала Гальдера, который вёл ежедневные записи о ходе войны с 22 июня 1941 года по 29 сентября 1942 года, то его свидетельства будут убедительнее любых моих собственных аргументов!»

К идее о целесообразности такого подхода я пришёл, когда, приступив к работе над книгой и перелистывая личный служебный дневник Гальдера, стал отыскиватьв нём — казалось бы, мне и до этого неплохо известном — такие данные, что…

Короче, читатель этой книги сможет сам составить своё мнение о том, верно ли я поступил, обратившись за помощью к генералу Гальдеру, и развенчивают ли данные его «Дневника» злобные мифы о 1941 годе.

Напоминаю: автор предлагает читателю лишь краткий очерк, который в принципе не способен дать детальной картины тех событий. Но картину в целом он, надеюсь, отражает. И глядя на эту картину взором, не замутнённым злобой к истории Советского Союза и советского народа, видишь историческую правоту и величие той эпохи, которую давно назвали эпохой Сталина, и историческую правоту и величие не творца этой эпохи (любую эпоху творит деятельная, лучшая часть народа), а первой фигуры этой эпохи — большевика-ленинца Иосифа Сталина.

ВВОДНАЯ ЭКСПЛИКАЦИЯ:

«О ЕВРОПЕЙСКОЙ СИТУАЦИИ В 1940–1941 ГОДАХ»

Слово «экспликация» (от латинского explicatio — развёртывание, разъяснение) употребляют, как правило, по отношению к тексту, поясняющему значение символов и условных обозначений на планах и картах. Однако оно будет, пожалуй, уместным и для определения сути вводного раздела к этой книге, потому что мне действительно надо кое-что разъяснить читателю относительно того, как я представляю себе мировую, и прежде всего — европейскую, ситуацию в 1940–1941 годах.

29 — 30 сентября 1938 года в Мюнхене было подписано соглашение о передаче Германии Судетской области Чехословакии, граничащей с Рейхом. Поскольку из примерно четырнадцати миллионов населения версальского «новодела» — Чехословакии немцы составляли второе после «титульной» нации, чехов, национальное меньшинство — их было до трёх с половиной миллионов, даже чуть больше, чем словаков, то в Мюнхене, по сути, восторжествовало право наций на самоопределение.

Что же до нации Швейка, то она к тридцатым годам двадцатого века не имела ни здравого смысла этого главного своего национального героя, ни былой, давно утраченной способности к самопожертвованию и сопротивлению, свойственной её подзабытым национальным героям Яну Гусу и Яну Жижке. И в марте 1939 года, после того, как легитимно избранный самими чехами президент Чехословакии Гаха «вручил судьбу чешской нации в руки фюрера», немцы вошли в Прагу, и Чехия была преобразована в имперский протекторат Богемия и Моравия, президентом которого до 1945 года остался тот же Гаха.

Одной из наиболее забавных фальсификаций истории (забавных потому, что она легко разоблачается любым внимательным школьником) является утверждение, что Гитлер-де «оккупировал Чехословакию». Во-первых, в международно-правовом отношении он её не оккупировал, а принял под имперскую руку при согласии самого главы чешского государства и без малейшего вооружённого противодействия чешского народа. Во-вторых, протекторат был образован на землях лишь Чехии, а Словакия устами словацкого сейма провозгласила себя самостоятельным государством во главе с президентом магистром Тисо. И мир этот акт вполне признал. Признал его и СССР, потому что установил со Словакией официальные дипломатические отношения. Наконец, не забудем, что через полвека с небольшим после Мюнхена Чехословакию расчленил не «тоталитарный» австрийский немец Гитлер, а вполне «демократический» чешский чех Гавел, подтвердив этим искусственность «Чехословакии».

Далее, в ночь с 22 на 23 марта 1939 года литовский министр иностранных дел Урбшис подписал договор между Литовской республикой и Германской империей о передаче Рейху Клайпедского края. Этот акт тоже подают как акт насилия нацистов над Литвой. Однако на деле это было всего лишь восстановлением справедливости, поскольку германская Мемельская область, после поражения немцев в Первой мировой войне взятая в 1920 году под контроль Антантой, в 1923 году была подарена последней Литве. Но в конце 1938 года на выборах в Клайпеде-Мемеле местные нацисты получили голоса 90 % избирателей. С учётом того, что выборы проходили в крае, принадлежащем ещё Литве, эта цифра в комментариях не нуждается.

Последней серьёзной «больной» проблемой Европы оставался Данциг и Польский «коридор». Старинный польско-немецкий (причём к XX веку давно и почти поголовно немецкий) город Гданьск-Данциг после Первой мировой войны был объявлен «вольным городом» — «республикой Данциг» под мандатом Лиги Наций. А территорию Германии перерезал узкий «коридор», соединивший Польшу с морем, но отделивший от остальной Германии Восточную Пруссию. Такое решение Антанты и США было подлым по отношению не только к немцам, но и по отношению ко всей Европе и всему миру, потому что само по себе программировало будущий европейский конфликт. Это понимали все умные люди в реальном масштабе времени, но я отмечу лишь «меморандум из Фонтенбло» Ллойд Джорджа от 25 марта 1919 года, где он писал:

«Если в конце концов Германия почувствует, что с ней несправедливо обошлись при заключении мирного договора 1919 г. у она найдет средства, чтобы добиться у своих победителей возмещения… Поддержание мира будет… зависеть от устранения всех причин для раздражения, которое постоянно поднимает дух патриотизма; оно будет зависеть от справедливости, от сознания того, что люди действуют честно в своем стремлении компенсировать потери… Несправедливость и высокомерие, проявленные в час триумфа, никогда не будут забыты или прощены.

По этим соображениям я решительно выступаю против передачи большого количества немцев из Германии под власть других государств… Я не могу не усмотреть причину будущей войны в том, что германский народ, который достаточно проявил себя как одна из самых энергичных и сильных наций мира, будет окружен рядом небольших государств. Народы многих из них (Ллойд Джордж мог бы сказать и определённее — Чехии и Польши. — С.К.) никогда раньше не могли создать стабильных правительств для самих себя, и теперь в каждое из этих государств попадёт масса немцев, требующих воссоединения со своей родиной. Предложение комиссии по польским делам о передаче 2100 тыс. немцев под власть народа иной религии, народа, который на протяжении всей своей истории не смог доказать, что он способен к стабильному самоуправлению, на мой взгляду должно рано или поздно привести к новой войне на Востоке Европы».