Наказание без преступления - Герман Смирнов

ВЕРСИЯ МУХИНА

Если проанализировать опубликованные англичанами сведения по делу" Гесса, нетрудно убедиться, что они должны внушить мировой общественности мнение, будто британское правительство с негодованием отвергло безнравственные предложения немцев о заключении мира и о последующем нападении и даже совместных действиях против СССР. Но упорное сокрытие всей правды о деле Гесса наводит на мысль: в 1941 году Черчилль и Гитлер всетаки о чем-то договорились между собой и держали связь через Гесса. Хотя незадолго до перелета фюрер принял решение о нападении на СССР, он не мог не бояться этой войны на два фронта и не стремиться заключить мир с Англией. Ведь уверенные в безопасности метрополии англичане могут перебросить свой гигантский флот на Тихий океан, а это может удержать японцев от действий против Британии на Дальнем Востоке и подтолкнуть их на войну с Советским Союзом. Если договор с англичанами ослабит их активность на Ближнем Востоке, то и Турция, более тесно сотрудничая с Германией, могла бы открыть третий - южный - фронт против России. Немалые выгоды от мира с Германией получила бы и Англия. Но как сесть за стол переговоров с Гитлером, не потеряв лица, после того, как Англия первой объявила ему войну и уже перенесла позор Дюнкерка, голод и нехватки из-за блокады и потери от бомбардировок? А говорить о заключении мира после нападения Германии на СССР было бы еще бойее позорно и чревато ослаблением скреп Британской империи. Единственным приемлемым для Англии поводом для заключения мира было бы нападение СССР на Германию. Тогда она могла бы с честью выйти из войны, предоставив двум агрессорам избивать друг друга. И, возможно, считает Мухин, именно в этом состоял первый пункт сговора между Черчиллем и Гессом: приложить все силы, чтобы заставить Советский Союз первым напасть на Германию. Отсюда и все провокации немцев на наших границах, и непрошенные предупреждения Черчилля, и многие другие странности предвоенных месяцев. Изощренный ум Сталина помог ему разгадать этот план, и он, в свою очередь, проводил систему мероприятий, долженствующих убедить немцев в том, что он готов нанести превентивный удар по изготовившимся к броску немецким войскам. (Об этих мерах весьма подробно рассказывает в своей книге "Ледокол" бывший советский разведчик-изменник Виктор Суворов.) Когда в мае 1941 года Гитлер узнал, что советский Генеральный штаб разработал такую упреждающую операцию, нервы его не выдержали, и он отдал приказ о вторжении, так и не заключив мира с Англией. Сталин же достиг своей цели: немцы напали первыми... Такая возможность, похоже, предусматривалась вторым пунктом англо-германского тайного сговора: в этом случае Англия останется в состоянии войны с Германией и станет союзницей России. Но вести дело она будет так, чтобы не ослаблять военную и экономическую мощь Германии и не оказывать действенной помощи Советскому Союзу. Лишь ПОСЛЕ того, как Гитлер разгромит СССР, Англия, получив территориальные уступки за счет побежденных Германией стран, заключит с ней достойный, почетный мир. Спрашивается, как же Англия и Германия собирались имитировать войну друг против друга? Договорились не высаживать войска в жизненно важных местах, не бомбардировать с воздуха ключевых для ведения войны заводов и предприятий и - самое тайное и страшное - бомбить исключительно мирное население! "Черчиллю и пошедшей на сговор ан-глийской элите,- пишет Мухин,- было крайне важно, чтобы английские избиратели к моменту победы Германии над СССР были морально готовы к миру с немцами, чтобы они боялись войны, чтобы они видели смерть не в виде похоронок на гдето далеко убитых английских солдат, а непосредственно - в виде своих убитых детей, сгоревших домов. Чтобы они жаждали не победы, а прекращения бомбежек. Если принять эту версию, то становится ясно, почему англичане держат в секрете переговоры с Гессом, становится ясно, почему молчали и немцы". Что же, версия страшная, но логичная и вполне вероятная. Но вот загвоздка: она плохо стыкуется с открытием "британского врача Хью Томаса, который в 1972 году обследовал заключенного №7 в берлинской тюрьме Шпандау и установил, что он не имеет ничего общего с Рудольфом Гессом!

СЕНСАЦИОННОЕ ОТКРЫТИЕ ХЬЮ ТОМАСА

Из трехтомной истории болезни Тр мае знал, что у Рудольфа Гесса было несколько ран, полученных в первую мировую войну, в частности, шрапнелью в левую руку и огнестрельная в левую половину грудной клетки, нанесенная винтовочным выстрелом с близкого расстояния. При последнем ранении Гесса оперировал знаменитый немецкий хирург Зауэрбрух, которому был cвойственен характерный прием: разрез 20 х 30 см с ребра... "Я специально обследовал заключенного с целью найти следы хирургической операции,- писал Томас,- и не выявил никаких шрамов, следов повреждения ребра и каких-либо отметин на спине заключенного... Удивленный обнаруженными несообразностями, я попросил заключенного объяснить, что случилось с ранениями, полученными им в первую мировую войну. Реакция пациента на мой вопросы была странной. Он пробормотал по-немецки: "Слишком поздно. Слишком поздно..." - удалился в палату и больше не выходил". Изумленный врач поначалу усомнился в подлинности истории болезни, сочтя ее фальсифицированной фашистской пропагандой для придания Гессу ореола героя и жертвы первой мировой войны. Однако неопровержимые документы, составленные задолго до прихода нацистов к власти, подтверждали все ранения Гесса. И это убедило Томаса, что его пациент, отбывающий пожизненное заключение в тюрьме Шпандау, не имеет ничего общего с Рудольфом Гессом! Упорный британец занялся детальным исследованием жизни, перелета, пленения и заключения Гесса, и добытые им сведения оказались поистине сенсационными... По архивным документам фирмы Мессершмитт Томас установил, что бортовой номер изрядно изношенного "мессера", на котором Гесс стартовал из Аугсбурга, был совсем другим, чем у того, на котором Гесс прилетел в Шотландию. Судьбу этой машины удалось проследить: прямо с мессершмиттовского конвейера она была доставлена в датский город Ольборг, наскоро облетана, и через несколько дней ее обломки оказались... в Шотландии! Далее: когда Гесс стартовал в Аугсбурге, его самолет был сфотографирован на взлете, и на фотографии ясно видно отсутствие дополнительных подвесных баков с горючим. Самолет же, прилетевший в Шотландию, сбросил баки с горючим - один из них был найден на дне реки Клайд. Впрочем, похоже, настоящей нужды в них и не было: в баках разбившегося самолета эксперты обнаружили четверть неизрасходованного запаса горючего. Далее: по данным воздушного наблюдения и радиолокационной службы Германии вылетевший из Аугсбурга самолет пересек побережье Голландии и исчез в 40 милях от ее побережья. А согласно полетной карте пилота, приземлившегося в Шотландии, самолет с другим номером пересек голландское побережье западнее Амстердама и, прежде чем повернуть на север, пролетел вдоль северного побережья Германии. Однако ни одна из расположенных здесь радиолокационных станций его не засекла. А это значит, считает Томас, что полетная карта пилота фальсифицирована. Странная история произошла у Томаса с А. Галландом - командиром истребительной эскадрильи на севере Германии. В своей книге он утверждал, что, хотя Геринг послал его сбить самолет Гесса задолго до 19.30, он все равно опоздал на два часа и не смог выполнить приказ. Когда же Томас попытался выяснить у него некоторые детали, Галланд отказался отвечать на его вопросы, а после выхода в свет тома-совской книги пытался покончить с собой! Немало загадочного обнаружил Томас и в том, что было известно о первых днях пребывания Гесса в Англии. Так, опытный разведчик Ф. Фони, приставленный наблюдать за Гессом в Тоуэре, был ошеломлен полным несоответствием поведения узника тому, что было известно о Гессе. Прежде всего его поразила крайняя истощенность арестанта: при росте 182 см он весил всего 65 кг. Узник жадно поглощал все подряд, в то время, как Гесс был вегетарианцем и привередлив в еде. Узник отказывался менять грязное нижнее белье, Гесс же менял рубашки дважды в день. Наконец, арестант говорил весьма сбивчиво и бессвязно, неправильно назвал дату своего рождения, не знал, сколько у него сестер, называл несуществующих родственников и не мог ничего сказать о событиях в Германии, ссылаясь на потерю памяти. Но, когда заподозривший неладное Фони просил пригласить людей, могущих идентифицировать Гесса, во встрече им отказали. Доставленный на Нюрнбергский военный трибунал заключенный №7 вел себя в высшей степени странно. На протяжении всего процесса он симулировал потерю памяти, не узнал ни Геринга, ни других нацистских бонз даже после того, как ему представили их вопреки его желанию. Свою путаную, бессвязную заключительную речь в Нюрнберге он закончил тем, что готов нести ответственность за то, что пошел за Гитлером. Находясь в заключении, он в течение многих лет отказывался говорить с другими узниками, мотивируя это тем, что подобные разговоры и воспоминания запрещены тюремными правилами. Он также отказывался от встреч с родственниками.