Собачья упряжка - Юрий Сотник

День выдался ясный, морозный. Все поле так сверкало, что у ребят ломило в глазах. Далеко-далеко, почти у самого горизонта, виднелась деревня Соколовка.

Снег был глубокий и довольно рыхлый. Пантелей и собаки быстро вспотели. У Валерки с Петей, наоборот, окоченели коленки, руки, замерзли носы и подбородки, но, конечно, никто из них не жаловался. Петя даже с некоторым нетерпением ожидал, когда у него окончательно онемеет нос и его нужно будет оттирать снегом.

- Наверное, градусов двадцать будет, - заметил он небрежным тоном.

И хотя мороз не превышал десяти градусов, Валерка ответил:

- Может, и побольше.

Через четверть часа седоки заявили, что пора сменить Пантелея. На этот раз была Петина очередь идти впереди. Он быстро согрелся. Собаки все яснее и яснее давали понять, что им не нравится прогулка по брюхо в снегу. Пока Валерка, передав керосинку Пантелею, размахивал над ними лыжной палкой, а Петя через плечо тянул веревку изо всех сил, собаки, хоть и ковыляя и тыкаясь мордами в сугроб, все-таки шли, но стоило только перестать тянуть, как они, словно по команде, садились отдыхать, свесив на сторону вздрагивающие языки и укоризненно поглядывая на ребят.

Но Петя был горд той выносливостью, с которой он тащил за собой не только санки с товарищами, но и четверку собак. Валерка был доволен тем, что, коченея все больше и больше, он не издает ни единого стона. Пантелея не особенно радовало, что его, вспотевшего, так пробирает мороз, но он помнил поговорку: "Назвался груздем - полезай в кузов" - и тоже не жаловался.

- Километра три в час делаем, - сказал Валерка, едва шевеля замерзшими губами.

- Хорошо... хорошо, что торосов нет. В торосах... и за сутки т-такое расстояние не пройдешь, - пыхтел Петя.

Прошел час. Дома поселка, трубы завода стали совсем маленькими, а Соколовка как будто и не приближалась. На горизонте виднелась все та же мутная дымка, которую ребята видели в начале пути.

- Давай сменю, - сказал Валерка.

Взяв у Пети лыжи, он обмотал себя веревкой и двинулся было вперед, но собаки как сели во время остановки, так и остались сидеть.

- Пошли! - крикнул Валерка, обернувшись через плечо.

Все четыре пса продолжали сидеть, а Леди подняла морду к небу и завыла. К ней присоединились Шайтан и Полкан с Бандитом.

- А ну, вперед! - снова крикнул Валерка.

Повернувшись боком к собакам, он изо всех сил натянул веревку и вдруг упал, провалившись одной ногой в сугроб.

- Вот так черт! - сказал он, поднимаясь и разглядывая лежащую на снегу лыжу. - Крепление лопнуло. Ремень лопнул.

Петя с Пантелеем сошли с саней и, набрав полные валенки снега, приблизились к Валерке.

- Как же теперь? А, ребята? - озабоченно спросил Пантелей.

- Без паники, без паники! - сказал Петя. - Отрежем кусок веревки и привяжем вместо ремня. А сейчас устроим привал.

Путешественники вытоптали в снегу небольшую ровную площадку и развязали вещевые мешки. Пантелей накормил мясом собак, причем те изрядно погрызлись между собой. Валерка с Петей зажгли керосинку и поставили на нее кастрюлю, насыпав туда снегу. Затем все трое присели на корточки и стали греть возле керосинки руки. Петя обвел глазами пустынное, сверкающее поле, посмотрел на Валерку, на Пантелея:

- А что, совсем как в Арктике, - правда, ребята? Кругом ледяные просторы, ни одной человеческой души, а тут усталые собаки и три... этих самых... одиноких путника варят себе обед.

- Все-таки здорово нам досталось, - сказал Валерка, - и никто не пикнул! Другие бы уж давно "мама" закричали.

- Никто и не пикнет! Правда, товарищи? Пусть любые испытания - все равно к цели придем!

Пантелей приоткрыл крышку, заглянул в кастрюлю и добавил в нее еще снега.

- Ага, - сказал он. - Сейчас бульончику со свининкой покушаем, силы прибавится - и снова в путь.

Еще через час между поселком и Соколовкой можно было увидеть такую картину: среди широкой покрытой девственным снегом равнины сидели четыре дрожащие собаки, впряженные в санки. Возле них на маленькой вытоптанной площадке стояла керосинка с кастрюлькой, а возле керосинки приплясывали и хлопали в ладоши три одиноких путника с посиневшими лицами.

Пантелей наклонился над керосинкой и приподнял крышку с кастрюли.

- Еще чуток не растаяло, - сказал он. - Мороз здоровый. Огонь воду греет, а мороз ее снова студит. - Он исподтишка взглянул на Валерку с Петей.

Те пританцовывали, ни на что не жалуясь, но лица у обоих были такие злые, что Пантелей постарался улыбнуться сведенными губами и бодреньким тоном проговорил:

- Вот это трудности так трудности, правда, ребята, а?

- Только дурак мог такое придумать! - пробормотал Петя, глядя себе на валенки.

- Чего придумать, ну чего придумать? - переспросил Валерка.

- Ничего, - ответил Петя.

- Ничего, так и молчи.

- А вот принципиально не буду молчать! Вот еще, зачем я буду молчать! Конечно, только дурак мог придумать, чтоб на керосинке в такой мороз варить.

- А если ты умный, то чего ж ты сам не сказал? Чего ты раньше молчал?

- Ребята, ну хватит вам! Опять, ребята, да? - Пантелей снова приоткрыл крышку и заглянул в кастрюльку. - Ребята, знаете что? Давайте хлебца поедим - и в путь. Трудности так трудности! Вроде как голодающие, правда, ребята?

Валерка молча взял Петину кастрюльку и бросил ее вместе с водой в сугроб.

- Чего ты швыряешься чужими кастрюльками! - закричал Петя. - Иди подымай теперь! Иди вот, подымай.

- А вот не подыму! - буркнул Валерка.

Петя вытянулся и подошел к нему:

- Нет, подымешь! Нет, подымешь!

Пантелей молча полез в сугроб и извлек оттуда кастрюльку, но было уже поздно. Процедив сквозь зубы: "Иди ты еще!" - Валерка слегка толкнул Петю. Тот попятился, наступил на Леди, потом упал на Шайтана. Леди взвизгнула, Шайтан рявкнул. Собаки вскочили и неуклюже запрыгали по глубокому снегу, волоча за собой сани.

- Ага! Ага! - закричал Петя, указывая на собак. - Лови вот теперь!

- Сам лови!

- Нет, ты лови! Вот лови!

- Шайтан! Шайтан! Шайтан! - закричал Петя.

- Леди, ко мне! Леди! - надрывался Валерка.

- Полкан! Бандит! На, на, на! - манил Пантелей.

Долго взывали три одиноких путника среди снежных просторов. Собаки, наверное, только посмеивались, слушая их вопли. Скоро они превратились в неясное темное пятнышко.

Высоко задирая ноги, Пантелей выбрался к бивуаку.

- Все! - сказал он осипшим голосом. - Теперь как бы взаправду тут не замерзнуть. У вас веревочки нет - крепление сделать?

Ребята долго шарили по карманам, но веревочки ни у кого не нашлось.

- Придется так идти, пешком, - сказал Пантелей. - Давай, Валерка, ты неси лыжи, а я керосинку. Потом ты понесешь керосинку, а Петя - лыжи. Так и будем меняться. Собирайте вещи.

Покорно и молча Петя с Валеркой увязали и повесили за спины вещевые мешки. Валерка взвалил на плечо лыжи. Пантелей взял керосинку.

- Пошли! - скомандовал он.

Все трое полезли в сугроб.

...Часто останавливаясь, для того чтобы перевести дыхание, меняясь поклажей, путешественники прошли метров сто тридцать и остановились по колени в снегу, совершенно измученные, задыхающиеся.

- Не дойти, - сказал Валерка.

Пантелей посмотрел на него в раздумье.

- Петька! Знаешь чего? Дай мне свой ремень от брюк. Я им лыжу к валенку примотаю, схожу в поселок и достану вам лыжи.

Петя хотел спросить, почему именно он должен отдавать свой ремень, почему именно они с Валеркой обязаны дожидаться на морозе, пока Пантелей будет ходить в поселок, но не спросил ни о чем. Он молча снял ремень и протянул его Пантелею.

Так бесславно закончился отважный поход на собачьей упряжке. Пантелей сообщил поселковым ребятам о бедственном положении двух членов экспедиции, те надели лыжи и с хохотом отправились на помощь.

Ходят слухи, что Валерка с Петей предлагали впоследствии Пантелею снова пуститься с ними в экспедицию, но Пантелей, как рассказывают, ответил:

"Ну вас, ребята! С вами еще пропадешь..."