Праздник поворота рек - Станислав Востоков

А когда открыли глаза, нас уже окружал огромный, запутанный Бангкок. Заметив, что пассажиры проснулись, водитель взял микрофон:

— Рад приветствовать вас в столице Таиланда! Трудно поверить, но в этом городе проживает шесть миллионов человек! Бангкок — главный морской и речной порт страны! Тут развита промышленность: рисоочистительная, лесопильная, бумажная, легкая, цементная, нефтеперерабатывающая, химическая…

Костя негромко зарычал и, заткнув уши, отвернулся к окну.

Бангкокский аэропорт оказался огромен, как и сам город. За гигантскими окнами роились сотни самолетов. Еще большие толпы людей метались по эту сторону стекла, пытаясь отыскать путь на свои рейсы.

Мы неслись вперед вместе с австралийцами, немцами и японцами, уже не понимая, куда и зачем мы, собственно, движемся. Австралийцы менялись на португальцев, японцы на финнов, а мы так и продолжали бежать по широким коридорам, увлекаемые стремительным людским потоком.

— Где наш самолет?! — кричал Костя, перекрывая многоязычный гул. — Мы тут его никогда не найдем! До вылета пятнадцать минут!

— Уеа риз май плэйн? — почти рыдал небритый канадец в странной для тропических широт шапке-ушанке. — Даз самбоди ноу уеар из ит?

Вдруг сквозь вопли пассажиров мы услышали спокойный женский голос. Он сообщил, что самолет в Камбоджу ждет пассажиров у сто двадцать седьмых ворот.

Толпа вздрогнула, закричала и бросилась в левое крыло здания. Учитывая, что в этот момент мы находились у ворот номер пять, путь нам предстоял неблизкий. От быстрого бега уши на шапке канадца развязались, и она стала махать ими, словно крыльями. Казалось, что сейчас ее хозяин взлетит и унесется в Камбоджу без помощи самолета.

На ходу Костя бросил взгляд на часы.

— Восемь минут до вылета! Надо поднажать!

Мы поднажали, а следом поднажали и граждане прочих стран.

— Во ист майн флюгцойг? — кричал у нас за спинами какой-то немец.

Но нам не хватало дыхания, чтобы отвечать.

Когда по моим ощущениям мы внутри аэропорта уже пересекли весь город, перед нами наконец возникли нужные ворота. Свернув в них, мы прогрохотали по железному тоннелю и ввалились в самолет.

Едва мы заняли свои места, как он начал выруливать на взлетную полосу. Сунув сумки под сиденья, мы пристегнулись.

Пейзаж за окном двигался все быстрее, но самолет почему-то никак не мог оторваться от земли.

— Тебе не кажется, что мы долго разгоняемся? — Костя попытался через меня заглянуть в иллюминатор. — Может, нас по ошибке посадили в автобус?

В этот момент то, на чем мы ехали, резко взяло вверх, и на мгновенье я почувствовал себя кем-то вроде Юрия Гагарина. Один из пассажиров, который после беготни утолял жажду минеральной водой, промахнулся мимо рта и пролил ее на соседей. По проходу, гремя содержимым, прокатилась чья-то сумка.

Костя, судя по выражению его глаз, хотел как следует пройтись насчет экипажа, но тут самолет провалился в воздушную яму. Мой друг замер с окаменевшим лицом, которое отнюдь не делало наш самолет легче. Однако, проскакав по небесным колдобинам, он, наконец, снова принял горизонтальное положение.

Пассажир с пустой бутылкой извинялся по-японски перед облитыми соседями и предлагал им огромный носовой платок с драконами, которых страшно было поднести к носу. На лицо Кости возвратилось нормальное выражение.

Затем зашумели динамики. Мы приготовились к обычной информации о высоте и скорости полета, но вместо этого услышали отчетливое чавканье. Оно звучало минуты две, после чего чавкающий сказал:

— Говорит командир экипажа Ситтичай Вонгсават! Приветствую вас на борту самолета нашей прекрасной авиакомпании! Извините, — тут он чем-то побулькал, видимо, запивая еду. — Сейчас вам тоже будут предложены прохладительные напитки с легкой закуской! Желаю приятных полета и аппетита!

И действительно, не более чем через минуту по проходу рысью побежали стюардессы в национальных тайских костюмах. Они раздавали пассажирам пластиковые коробочки с едой.

— А летчики уже завтракают, — заключил Костя. — Как у них здесь все странно!

Тут одна из стюардесс передала и нам два комплекта еды.

— Постарайтесь съесть все быстро, — посоветовала она.

— Почему? — удивился Костя.

— До конца полета пятнадцать минут!

Мы озадаченно переглянулись. Однако, поняв, что времени, действительно, не остается, мы вскрыли коробки и стали лихорадочно поглощать их содержимое, не понимая, что мы, собственно, едим.

А под самолетом уже плыли джунгли. Они забирались на холмы и сползали в ущелья, раскатывались вширь и убегали вдаль. Сверху лес напоминал затянутый зеленой ряской, гигантский пруд. Над ним, как стрекозы, порхали яркие тропические птицы.

Тут опять зашумели динамики.

— Господа, — донеслось из них, — это снова я, Ситтичай Вонгсават. Будьте любезны, придержите, пожалуйста, вашу еду. Сейчас будем разворачиваться!

В следующий миг самолет, действительно, наклонился, делая поворот, и мы смогли полюбоваться на джунгли, не отрываясь от завтрака. Правда, коробки с едой нам приходилось придерживать локтями.

— Джунгли? — Костя поглядел в иллюминатор одним глазом. — Жидковатые они какие-то.

Он, конечно, ожидал непроходимые заросли колониальных времен. Он надеялся на нетронутые леса, где не ступала ничья, по крайней мере, ничья человеческая нога. Он желал тайн и загадок. Но колониальная эпоха давно прошла. Заросли стали проходимыми. Тайны были открыты, загадки разгаданы, и леса с той поры трогали все, кому не лень. Даже отсюда, с высоты, было видно множество бегущих через лес тропинок.

— Опоздали мы. — Оторвавшись на миг от завтрака, Костя покачал головой.

— Разве? — Я посмотрел на часы. — Летим точно по расписанию.

— Я не о том. Лет сто назад надо было прилетать. А теперь тут что делать? Теперь тут делать нечего!

Посмотрев в глаза моего друга, я увидел большую печаль по ушедшим временам.

Вдруг джунгли ухнули вниз, и вспыхнуло солнце. Самолет накренился на другой бок, и мы увидели небольшую деревню. Через несколько минут ее сменила деревня побольше. Затем потянулись сплошные населенные пункты. Самолет потихоньку снижался. Пассажиры, осыпая себя и пол крошками, торопливо доедали завтрак. По салону снова прокатилась сумка. Вслед за ней побежали стюардессы. Не обращая внимания на протесты, они собирали только что розданные коробки с завтраком.

— Но я еще не все съесть! — возмущался немец, тряся красными, толстыми щеками. — Вы разве не видеть? Тут оставаться дер пирожок!

— Во время посадки есть категорически запрещено, — стюардесса вырвала из его рук коробку. — Однажды в момент приземления таким пирожком покалечило нескольких человек и повредило двигатель!