Окончательное решение - Альфред Ван Вогт

— Я заметил, что вы напряглись, увидев, кто сидит рядом. — Он не сводил взгляда с лица человека, но реакции не отметил. — Мне хотелось бы понять, какие мысли или эмоции у вас возникли.

Молодой человек неловко заерзал, бросив взгляд на блестящую эмблему на рукаве Барра.

— Ничего не могу с собой поделать, — пробормотал он.

— Это понятно, — Барр помолчал, мысленно формулируя следующее замечание. — Я провожу исследование для Совета и хотел бы получить искренний ответ.

— Просто не ожидал увидеть здесь робота.

— Вы хотите сказать, роботу здесь не место? — Барр кивнул на экран. — Потому что показывают человеческую любовную историю?

— Что-то в этом роде.

— И тем не менее в фильме играют роботы. — Это замечание показалось самому Барру слишком очевидным, и он быстро добавил: — Значит, соответствующие ассоциации доступны их пониманию.

— Они в таких делах хорошо навострились, — ответил человек.

Барр откинулся назад, чувствуя себя сбитым с толку. Еще одна неопределенная реакция. По каким меркам можно судить об уме и жизненном опыте, если не по деятельности и достижениям?

— Предположим, я говорю вам, — сказал он, — что роботы получают удовольствие от света. — И снова Барр почувствовал, что выражается неточно. — Кристаллическая нервная система активизируется под воздействием света и звука. Пение, музыка, движения людей — все это доставляет удовольствие.

— Что роботу делать там, где идет речь о сексе? — спросил человек и засмеялся, неожиданно придя в хорошее настроение, словно сделал неопровержимое замечание. Он встал, пересел в другое кресло и сказал оттуда: — Простите, я не могу больше разговаривать с вами, хочу смотреть кино.

Барр едва слышал его. Он пробормотал себе под нос:

— Мы выращиваем кристаллическую структуру в питательном растворе, и вначале она растет как продолжение нашего собственного сознания. Этот рост сопровождается утонченным, экстатическим ощущением полуболи-полувозбуждения. Примерно то же самое, что испытывает человек во время секса.

У роботов был огромный секрет, и до Барра внезапно дошло, что он едва не проговорился о нем. Но нет, сказанного недостаточно для понимания. И все же эта мысль отрезвила его.

Между двумя формами жизни шла борьба за выживание, а в такой борьбе, как известно, все средства хороши…

И снова мрачные размышления Барра были прерваны. В пустое кресло рядом с ним опустился высокий мужчина и сказал:

— Привет, Барр. Мне сказали, что ты здесь. Я хочу поговорить с тобой.

Барр медленно повернулся.

Он устремил долгий взгляд на главу человеческого отдела Совета, размышляя: «Как он нашел меня? Приставил шпионов?»

— Привет, Маркнелл, — сказал он и, чувствуя себя напряженно в этой ситуации, добавил: — Мы можем поговорить в офисе завтра утром.

— То, что я хочу сказать, не может ждать до утра.

— Звучит интригующе, — ответил Барр.

Он в который раз осознал, какой напористый, целеустремленный человек Маркнелл. Во всяком случае, у него хватит решимости и убить. Однако сам его тон наводил на мысль, что надвигается переломный момент. Барр подумал, что в самом деле может погибнуть, если заподозрит слишком многое.

Он почувствовал недовольство собой, тем, что пришел сюда в сопровождении одного-единственного охранника. Подумал — не стоит ли связаться с воинским подразделением роботов, отозвать часть их сюда, чтобы они, в случае чего, защитили его? И отбросил эту мысль, по крайней мере до тех пор, пока не выяснит, чего Маркнелл хочет.

У самых надежных — с его точки зрения — роботов-солдат имелся один недостаток: они были легко узнаваемы. После войны их всех обработали химическим препаратом, который не повреждал, но обесцвечивал доступные взгляду участки кристаллической структуры. Это надругательство было совершено, когда Барр и большая часть роботов-офицеров все еще находились в удаленных штаб-квартирах.

Барр расценил это как способ опознавать по виду самых выдающихся солдат, которые могли быть опасны для людей. Хотя бы поэтому, позже уговаривал он себя, его действия оправданны.

— Что у тебя на уме? — снова заговорил он.

— Детьми заинтересовался, а? — Маркнелл лениво взмахнул рукой, охватывая этим движением половину парка развлечений.

— Да, — сказал Барр. — Детьми!

Он расценил это замечание как психологическую атаку, как попытку сделать вид, будто только незначительное, совсем юное меньшинство людей проводит жизнь в удовольствиях. Довольно любопытно: столь явная попытка подмены понятий предназначалась тем не менее для того, чтобы заронить семена сомнения в его сознание. Это было слишком нарочито сделано и демонстрировало понимание его проблемы. И означало, что могут быть предприняты контрмеры.

Барр решил первым перейти в наступление и сказал холодно:

— Не вижу, что ты можешь сделать. Из-за бегства вражеского пленника в столице сейчас сосредоточены двести тысяч роботов-солдат.

— Надо же, как много, — Движение, которым Маркнелл откинулся назад, показывало: он прекрасно понимает, что кроется за словами Барра. Маркнелл прищурился. — Ты допустил ошибку, так быстро раскрыв свои карты. Я надеялся, ты будешь осторожнее. При таком подходе пространство для компромисса сужается.

— Только если компромисс неубедительный! — жестко заявил Барр.

И тут же пожалел о сказанном, поскольку это была неправда. Человеческая история полна удивительных компромиссов. Было время, когда он считал их результатом свойственной людям нелогичности. Потом он занялся углубленным изучением человеческих эмоций с расчетом обнаружить эмоциональные ассоциации, свойственные роботам. И постепенно до него дошло, что из-за постоянного контакта с людьми его собственные позиции и реакции автоматически стали чисто человеческими. Даже достижения роботов-ученых в области дублирования человеческих сексуальных ощущений коренились в убеждении, что было что дублировать.

Барр выбросил из головы эти несвоевременные мысли. Время для сомнений прошло.

— Мне достаточно лишь подать радиосигнал, и человеческая раса исчезнет из Вселенной, — сказал он.

— Ну, вряд ли этого на самом деле достаточно, — возразил Маркнелл и обнажил зубы в невеселой улыбке.

Барр отмахнулся от него. Этот жест тут же смутил его, он выглядел как бессознательная имитация человеческой раздражительности. Он спросил резко:

— Можешь привести хотя бы одну причину, по которой этот приказ не должен быть отдан?

Маркнелл энергично закивал:

— Ты забыл кое-что. Одну совсем маленькую вещь.