Мануэла - Анжела Марко

— Не только все возможное, но и невозможное! — взорвалась мадам Герреро. — Мне нужны эти документы! — Ее лицо исказила гримаса страдания, словно от внезапного болевого приступа. — У нас с вами есть одна общая тайна, доктор Пинтос. — Ее горящие глаза словно пронзали адвоката насквозь. — Эти документы подтверждают, что Исабель по закону является моей дочерью. И я желаю немедленно получить их! — Последнюю фразу она почти выкрикнула. Было заметно, что этот разговор отнимает у женщины много сил и дается ей с трудом.

— Вы не находите, — начал неуверенно Пинтос, — что было бы гораздо надежнее хранить эти документы у меня? — Он почти наверняка знал, что мадам Герреро не согласится с этим, но ему надо было как-то попытаться оставить эти бумаги в своем ведении. Пока они хранились у него, он мог контролировать ход событий.

— Я хочу, чтобы они находились при мне! — не терпящим возражения тоном заявила мадам Герреро. — Я очень дорого заплатила за них. — Ее горящие глаза, которые казалась огромными на похудевшем лице, буквально буравили адвоката. Внезапно в них промелькнула тень подозрения. — Ведь бумаги законны, не так ли, адвокат?

— О-о, да, конечно, несомненно… — Пинтос отвел свой взгляд в сторону, оправдав это тем, что очки сползли ему на кончик носа. Ему не хотелось смотреть сейчас на мадам. — Они вполне законны, — заверил он. Привычка прикрывать указательным пальцем правой руки в момент волнения свои губы как раз и вызвала ее волнение. — Что незаконно, — продолжил он осторожно, — так это их происхождение.

— Это тот вопрос, по которому вашего мнения не требуется, — презрительно бросила ему в лицо мадам Герреро, дополнив слова резким жестом руки в его сторону. — Важно только одно, чтобы эти документы гарантировали законное происхождение Исабель. — Последнюю фразу она проговорила, старательно выделяя каждое слово, вбивая их в сознание адвоката Пинтоса, словно гвозди в дерево. — Происхождение в качестве моей дочери. Чтобы они в полной мере обеспечивали продолжение моего рода через Исабель. — Она замолчала в ожидании того, что же скажет ей на это доктор.

— Это совершенная истина, — закивал тот головой, и его очки в тяжелой роговой оправе вновь сползли на кончик массивного носа.

— Я хочу как можно быстрее получить эти бумаги. — Мадам Герреро вновь приняла высокомерный вид. — Хочу, чтобы они были у меня, находились в моих руках.

— Ваше желание, мадам Герреро, будет исполнено, можете не сомневаться, — заверил ее адвокат Пинтос, однако растерянное выражение его лица говорило о том, что он не совсем одобряет желание своей клиентки.

— Исабель! Исабель — одна из Герреро, — заговорила приподнятым, немного торжественным тоном мадам, не глядя на доктора, словно его и не было в комнате. — И она останется ею! Чего бы мне это ни стоило! — Мадам сейчас напоминала фанатиков, готовых идти на смерть ради идеи. — Исабель Герреро!.. Исабель Герреро!.. — исступленно повторяла она, а адвокат Пинтос с опасением наблюдал за ней, понимая, что, даже несмотря на свою смертельную болезнь, эта женщина настолько сильна, что от нее можно ожидать чего угодно. Но все же разговор отнимал слишком много сил у мадам, и она внезапно сникла, спина ее согнулась, она обхватила свои плечи руками, сжавшись, словно от боли. — Исабель моя дочь, — уже другим, страдающим голосом прошептала она, — в ней вся моя жизнь! — Внезапный приступ кашля начал сотрясать ее высохшее тело, но когда адвокат сделал по направлению к ней шаг, желая помочь, властный жест руки остановил его. В любом состоянии мадам Герреро предпочитала контролировать ситуацию, и пока ей это удавалось. — Она моя дочь — моя больше, чем кого бы то ни было! — почти прорычала женщина, подавляя приступ кашля. — Исабель Герреро! — Это прозвучало как заклинание, как молитва.

— Не волнуйтесь так. — Адвокат все же решил не обращать внимания на запрещающий жест мадам и подошел к ней вплотную, готовый поддержать, если она окончательно потеряет силы. — Не волнуйтесь так, сеньора. Просто мы с вами заключили когда-то договор.

— Не важно, что было когда-то! — Мадам Герреро удалось справиться с приступом кашля. Она достала маленький, кружевной платочек и приложила его к глазам. — Важно то, что Исабель моя дочь!

— Но… — адвокат сделал паузу, прежде чем произнести следующие слова. — Вы же знаете, что это не так. — Он боялся взглянуть в лицо мадам Герреро, чтобы не встретиться с взглядом ее горящих глаз. — Я всегда старался помогать вам, вы не станете отрицать, но в этом случае… — Он даже не подозревал, какой сильной может быть худенькая рука мадам, пока она не схватила его за рукав пиджака и не привлекла к себе, да так, что он едва не потерял равновесие и не упал на нее.

— В этом случае — как и в остальных! — процедила женщина сквозь сжатые зубы. — Вы будете делать то, что я вам скажу! — И оттолкнула его. Не всякий мужчина сделал бы это с такой силой, как мадам Герреро. Доктор Пинтос был напуган.

Пока Фернандо летал по делам в США, в его доме, вернее в доме его семьи, произошли изменения. В любой другой семье эти изменения считались бы кардинальными, но только не в семье Фернандо. Там уже привыкли к тому, что сестра его, Тереза, меняла мужей и поклонников как перчатки. Вот и очередному мужу, Орландо, Тереза дала отставку. Хотя он и пребывал в качестве ее мужа совсем недолго. Расставалась она с мужчинами легко, без ссор и упреков. И тут же заводила другого поклонника. С ее внешностью делать это было не трудно.

Чемоданы с вещами последнего мужа еще загромождали прихожую, он не успел выехать, а Тереза уже флиртовала напропалую с новым обожателем у себя в гостиной. Терезу абсолютно не интересовало, что скажут о ее поведении родители, соседи, знакомые. Она напоминала собой яркую, красивую бабочку, порхающую с одного цветка на другой в поисках нектара. Они были так непохожи друг на друга: преуспевающий, деловой, всегда занятый Фернандо и его легкомысленная сестренка. Но при всем этом они очень любили друг друга.

Особняк семьи Фернандо поражал своей внушительностью. Так в последнее время не строили. Дому была не одна сотня лет. И столько же в нем жил род Фернандо. Убранство дома во многом зависело от вкуса Терезы. И он у нее был весьма изысканным. Старинная резная мебель, картины, гравюры, статуэтки работы известных мастеров стоили тех денег, которые были потрачены ею на их приобретение. Наверное, не будь Тереза столь легкомысленна, из нее мог бы получиться неплохой искусствовед.

Шум, который производила Тереза, был слышен далеко за пределами гостиной. Она громко смеялась, веселясь от души со своим гостем, порой пританцовывала под громкую музыку, порхая между столом, стоявшим посреди гостиной, и сервировочным столиком, на котором выстроились бутылки со спиртным.