Чисто английские вечера - Эмилия Кинг

Вместо ответа Шредер вырвал листы из блокнота, скомкал их в шарик и бросил в огонь. Затем он вытащил из кармана пачку сигарет, закурил и объявил:

– Я собираюсь прогуляться. Можете укладываться, когда захотите.

Эмми устала до смерти. До ухода Шредера она и не осознавала, насколько устала. Поэтому она быстренько загасила костер песком, влезла в палатку и разложила одеяла.

Потом Эмми развязала веревку на розовом чемоданчике, открыла его и достала ночную рубашку.

Ласково погладив пальцами плотную шелковую ткань, девушка выскользнула из своих одежд и какое-то время сидела нагая, с распущенными волосами. Затем она надела ночнушку и, юркнув под одеяла, тайно улыбнулась их терпкому запаху.

Спать Эмми не собиралась. Она намеревалась ждать Шредера, но, к сожалению, скоро уснула.

Было уже темно, когда до нее донеслись слова:

– Эй, вы забрали оба одеяла! – Дэвид чиркнул спичкой. – Ну же, передайте мне хотя бы одно…

Эмми видела голодный блеск его глаз до тех пор, пока полы палатки не захлопнулись. С волочившимся позади одеялом, Дэвид пошел к стоявшему на другом конце поля сараю…

Когда утром Шредер подошел к палатке, Эмми уже разжигала костер. Рядом с костром лежал распахнутый розовый чемоданчик, и она сжигала его содержимое.

– Дорогой способ готовить бекон, – сказал Дэвид, потягиваясь на свежем утреннем воздухе, невыспавшийся и небритый.

– Я вовсе не готовлю бекон, – ответила Эмми. – Но я рада слышать, что он у нас есть. Святые ангелы, я голодна!

Дэвид кивнул на кучу пепла:

– Для чего ты тогда сожгла этот мусор?

Эмми охотно пояснила:

– Освобождаю место. Дурацкий способ – жарить на палочке. Нам нужна сковорода. Я куплю ее и смогу носить в чемодане.

Дэвид иронично поклонился:

– Огромное вам спасибо, мадам!

Он полез в палатку, чтобы взять свои бритвенные принадлежности и, когда выползал обратно, взгляд его остановился на Эмми. Та стояла к нему спиной, согнувшись над костром. На ней не было ни обуви, ни чулок. На ноги налипли лепестки лютиков, а юбка сзади волнующе приподнялась…

– Здесь поблизости нет воды, – сказал Дэвид, – но через два поля есть озерцо. Я надеюсь, ты уже нашла его.

Эмми ухмыльнулась в ответ:

– И надеешься напрасно, я еще не умывалась.

– Тогда тебе лучше пойти со мной.

И Шредер двинулся, не оглядываясь. Было еще очень рано.

Солнце всасывало росу с длинного ряда кустов боярышника и с миллиона крошечных алебастровых белых чашечек, каждая из которых предлагала свое содержимое его сверкающим лучам.

Эмми промокла до колен. Наконец они достигли пруда, еще дымящегося в прохладе утра.

Было безветренно и тихо, ветки ив неподвижно нависали над поверхностью воды. Солнце мягко освещало цветы кукушкиных слезок, растущих на берегу пруда. Над водой летали куропатки. Посреди пруда, с головой, откинутой на спину, спал лебедь.

Дэвид достал из кармана маленькую кружку, зачерпнул ею воды, а из другого кармана – безопасную бритву и мыло. На корневище дерева он установил кусочек зеркала, снял куртку и рубашку и, встав на колени, начал бриться.

Эмми откровенно рассматривала его какое-то время, затем повернулась и пошла к ивовым зарослям.

Сбросив одежду, девушка посмотрела на свое упругое и гибкое тело цвета слоновой кости и, найдя его красивым, попробовала воду ногой, вздрогнула и плавно скользнула в озеро. И только оказавшись в воде, Эмми издала радостный крик.

Дэвид обернулся и увидел ее руки, разбивающие сверкающую серебряную гладь, и ее тело, легко скользящее по воде.

Ополоснув лицо, тело и грудь холодной водой, Дэвид вытерся и бросил полотенце на одежду Эмми под ивами. Затем пошел прочь, неся в руке котелок с водой.

Когда Эмми вернулась к палатке, он раздувал угасающее пламя. Вода в котелке бурлила, и пока он заваривал, чай, Эмми поджарила кусок бекона.

Больше ничего из еды не осталось, поэтому она заставила Шредера съесть бекон, а сама ела хлеб, запивая его горячим чаем. Волосы Эмми были распущены по плечам, и, когда они покончили со своим скудным завтраком, она достала из чемодана щетку с серебряной накладкой и стала расчесываться, позволяя спадать волосам черным водопадом. Высушив волосы, Эмми скрутила их в такой же тугой узел, как и вчера, и с вызывающим видом натянула чулки.

– Твой отец будет сегодня на бегах? – спросил Дэвид.

Синие глаза Эмми широко раскрылись.

– Я помню тебя, – сказал он, – а ты меня нет. И если твой отец узнает, что сегодняшнюю ночь ты провела в моей палатке, мне от него достанется на орехи, да и тебе, думаю, тоже.

Немного подумав, Шредер добавил:

– Он великий человек, хотя и маленького роста!

– Бог спаси его душу! – Эмми набожно перекрестилась, а затем ее пальцы прикоснулись к висевшему на шее крестику. – Вот уже шесть месяцев, как его нет в живых: он умер после того, как лошадь ударила его копытом.

Дэвид тяжело вздохнул:

– Мне очень грустно слышать об этом. Я видел его на бегах в Тарпорли год назад, и ты была с ним. А когда мы с ним подружились, тебя уже не было…

– Я ездила с отцом в Тарпорли в течение пяти лет, – глаза Эмми наполнились слезами. – Хотя он и был всего лишь конюхом, из него мог бы выйти великий тренер!

Она украдкой смахнула слезу тыльной стороной ладони.

– Я рисовал тогда в Тарпорли лошадей, – заговорил Дэвид после непродолжительного молчания, – и мы договорились встретиться с ним сегодня.

– Святой Боже! – воскликнула Эмми. – Как будто его дух послал меня сдержать обещание.

– Даже если это так, – грустно отметил Дэвид, – мне очень жаль, что я не встретил его самого.

– Сэр Джордж Гроули – его бич, – сказала Эмми со вздохом. – Сэр Джордж держал собственных лошадей: у него их было несколько, и без отца он ничего не мог с ними сделать.

Эмми обвела грустным взглядом окрестности и стала вспоминать.

– Это было прекрасное время. Мой отец имел собственный маленький коттедж. А потом сэр Джордж купил эту бестию, лягнувшую отца в живот, шесть месяцев тому…

Дэвид достал портсигар и закурил.

– И что было потом? – спросил он.

Некоторое время Эмми молчала, потом продолжила:

– О, кругом преобладала всеобщая доброта, и как только они не превозносили моего отца!

Эмми поднялась и нервно заходила вокруг сидящего на бревне Дэвида. Тот не спускал с нее пристального взгляда своих черных, как угли, глаз.

– Представляешь, они только и говорили о том, что им необходимо позаботиться о дочери такого человека, о том, что она не должна ни в чем нуждаться и так далее… – Эмми зло плюнула на землю. – И все это закончилось тем, что из меня собрались сделать прислугу!