Дождь в праздник - Натиг Расул-заде

- Ну и как? Холодная водичка?

Ибадов уже к тому времени догадался вылезть из лужи, и теперь стоял и деликатно отряхивал ноги, то одну поднимет, отряхнет, то другую. И это под проливным дождем.

- Да,- отозвался он напряженно. - Купаться не советую.

Она засмеялась снова, да так заразительно! Ибадов поглядел на нее, поглядел и тоже рассмеялся. Но к тому времени она кончила, и он посмеялся в одиночестве, сразу растерялся, и смех ему самому показался жалким блеянием. Подъехал автобус. Они оба молча взглянули на него. Она не села. Автобус, злобно зашипев дверьми, отъехал. Теперь они стояли под усилившимся дождем, под темным, почти вечерним небом, одни. Она открыто, с любопытством разглядывала его, а он смущенно, молчал, изредка бросая на нее быстрые, вороватые взгляды. И тут только он заметил, что она стоит с непокрытой головой, а вода обильно стекает по ее коротким волосам на легкое пальто, и тушь щедро раскрашенных глаз чуть потекла. Она молча с тускнеющей улыбкой смотрела на него. И тогда он пошел, и опять непроизвольно, как было, когда зашел в магазин. Но теперь он вовремя остановился - отошел шагов на десять и обернулся. Сквозь завесу дождя она показалась ему такой беззащитной! Тут и она обернулась, и он за серой пеленой воды различил ее по-детски жалкую, мокрую улыбку. Тогда с бьющимся сердцем он зашагал к ней, чавкая размытой землей под ногами, еще не зная, что скажет, что сделает... Подошел. Она молча, уже без улыбки глядела на него. Он снял с головы берет и протянул ей, не глядя в ее глаза.

- Зачем? - не удивляясь, тихо спросила она. - Все равно уже вымокла...

Так и не взяла берет, и он опустил руку. Рука повисла, как неживая, и в ней два раза качнулся мокрый, отяжелевший берет-раз, два, и затих, будто съежился.

- Если желаете, можете зайти ко мне... Обсохнуть...- сказал голос.

И он увидел, как снова забелели ее зубы, обнажаясь в улыбке.

- Спасибо, -сказала она.- Неудобно как-то...

- Почему? - спросил он, страшно волнуясь, будто от ее ответа зависело неизмеримо важное для него.

- Ну, почему, - сказала она, и стала неохотно объяснять. - Во-первых, мы ведь не знаем друг друга... Совсем не знакомы, понимаете?

Он кивнул, да, мол, понимаю. И решил, что она права, и не стоит спорить, чтобы она не приняла его за нахала. Он совсем не смотрел ей в глаза. И вздохнул:

- А вдруг я пойду к вам, а окажется, что вы жулик, или что похуже неожиданно стала развивать она свою мысль.

- Нет, нет, я не жулик, я инженер, - сказал он, заикаясь. Она посмотрела на него серьезно, помолчала.

- Разве что на минуточку - вдруг сказала она, словно размышляя вслух только обсохну...

- Да,да, только на минуточку.. -глупо поторопился он и смутился. И снова заметил возникшую недолгую ее улыбку. Они уже шагали рядом, когда она спросила:

- А дома ничего не скажут?

- Я один живу, -сказал он. - Совсем один.

- А-а.. - сказала она.

В подъезде она тщательно вытерла ноги о первую ступеньку, и дальше, поднимаясь, вытирала ноги на каждой ступени. Он охотно делал то же самое, и чтобы уверить ее, что это для него обычное дело, стал аккуратно и долго вытирать ноги о тряпку у соседских дверей. Она тихо, приглушенно засмеялась. Он принужденно хихикнул. Потом долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Тряслись руки.

- Простудился? - спросила она деловито. Ему показалось - с беспокойством спросила, и сердце заныло сладко и непривычно.

- Ага,- сказал он, и наконец открыл дверь.

- Тебе выпить нужно, - сказала она, входя в квартиру. - Как рукой снимет. Что это у тебя? Коньяк?

- Нет. Шампанское.

- Э... Это не годится, сказала она. - Тут первое лекарство -коньячок.

- Ничего. Шампанское тоже... У него газы... - почему-то напомнил он.

- Тебе не газы нужны, а градусы, - сказала она. - А больше тапочек нет?

- Нет, - сказал он и засуетился. - Но вы не беспокойтесь. Надевайте эти...

- А ты?

- А я люблю босиком, - соврал он. - Знаете, так ноги дышат, врачи советуют босиком... Это здорово...

Она сняла с себя мокрое пальто, и он повесил его вместе со своим плащом на гвоздь в стене коридорчика. Она в его полосатых тапочках прошла в комнату. Он включил свет и заметил, что платье на ней тоже немного вымокло - подол и на спине.

- У вас платье мокрое, - сказал он. - Как бы не простыли...

Она рассеяно разглядывала календарь на стене, хотя мокрое платье занимало ее гораздо больше - как люди, не живущие постоянно на одном месте, она боялась заболеть, простудиться, боялась слечь, и потому такие вещи, как вымокшее платье, заставляли ее серьезно волноваться. Она помолчала немного, что стоило ей большого труда, но поколебавшись, внешне очень равнодушно спросила:

- У тебя тут ванная есть?

- Есть, - выдохнул он с замершей от восторга душой.

- Можно я... - нерешительно начала она.

- Конечно! - перебил он ее. Слишком громко.

Она усмехнулась.

Он включил ей колонку и засуетился в ванной - распечатывая новое душистое мыло, несмотря на то, что старое на раковине было почти неиспользованным, приготовил расческу и чистое полотенце.

- Спасибо, - сказала она.

И уже входя в ванную, добавила:

- Послушай давай на ты. А то как-то неудобно мне... В ванной у тебя моюсь, а ты все мне вы да вы...

- Да, да, - радостно подхватил он. - Давайте на ты...

- Ну вот и хорошо, - улыбнулась она. - Проще нужно быть.

- Ладно сказал он.

Кончив мыться, она позвала его из-за двери.

Дай пожалуйста полотенце...

Ах да, полотенце! Впопыхах, он повесил его за дверью ванной комнаты. И когда он постучал, и увидел ее высунувшуюся руку, обнаженную, ослепительно-белую, душистую, и представил ее всю, голую там в ванной, такую доступную, отделенную от него всего лишь тонкой дверью, у него яростно затрепетало, забилось сердце, подкатило к горлу, стало больно ворочаться и гулко стучать, отдаваясь во всем теле, даже в ступнях и в пальцах похолодевших рук, и закружилась голова, и заныли, обсохли в миг, затосковали губы.

- Ну, что же ты? -спокойно сказала она из-за двери, и щелкнула пальцами своей душистой, белой руки.

Он спохватился, отдал ей полотенце, прошел в комнату и сел часто дыша, за свой стол. Но тут же вскочил, взял на кухне стаканы, поставил на стол шампанское, нарезал булочку аккуратными ломтиками, хотя отчаянно дрожали руки, расставил в тарелочках масло, сыр, колбасу... И тут подняв голову, увидел ее в дверях. Она стояла в коротенькой, яркой и несвежей комбинации, с полотенцем, накинутым на плечи, и внимательно смотрела на него. У нее были худые, немного костлявые, но красивые ноги, и лицо без косметики, чуть покрасневшее, распаренное, напоминало лицо заплаканного ребенка. Завидев ее в дверях, он от растерянности выронил нож. Нож звякнул на полу, и он полез под стол доставать его, не успев обратить внимания ни на худые, с выступающими костями ноги ее, ни на лицо заплаканного ребенка.

- О! К тебе гость придет,-сказала она, кивнув на выроненный им нож.

- Я не пущу его,- пробормотал он, поднимаясь с пола.

- У меня платье мокрое,-сказала она.-Повесила сушиться. Дай мне что-нибудь накинуть.

Он дал ей свою лучшую рубашку. Рубашка была ей до колен, она застегнула и сказала:

- Почти, как платье.

- Ага,- сказал он.- С обновкой.

- А почему это у тебя столы так странно поставлены?-вдруг обратила она внимание.

- А это так...- засмущался он.- Глупости...Так мне удобнее, свет падает...

- А,- и она тут же забыла о столах, и села. Он приготовил и протянул ей бутерброд.

- Что я, маленькая?-сказала она недовольно, но бутерброд взяла и с удовольствием надкусила.

- Если хлеба мало, я могу у соседей попросить,-предложил он, видя с каким аппетитом она ест.

- Нет, нет, я не ем много,- сказала она.- Особенно на ночь. Он взволнованно покраснел при упоминании о ночи.

- Ну, что же ты не разливаешь?

Он спохватился, разлил шампанское по стаканам дрожащей рукой.

- И конечно, перелил,- сказал он огорченно.

- Ничего, не беда,-она решительно встала.- Есть у тебя на кухне тряпочка?

- Есть,- сказал он.-Там, на столе, или на холодильнике... Или на полу,-крикнул он ей вслед на кухню. Она вошла с тряпкой.

- К счастью, не на полу,- сказала она и стала вытирать со стола.

Он задумчиво смотрел на нее и думал о чем-то своем, туманном, сокровенном.

- Ты чего улыбаешся?-спросила она и тоже улыбнулась.

- Да так,- он стряхнул с себя начинавшиеся, как болезнь, мечты.

- Анекдот вспомнил?

- Ага.

- А этот знаешь, про мужа у которого жена уехала в командировку, а он ей телеграмму- срочно, где ножи и вилки? А она ему - спи дома. А потом приезжает, ведет его в спальню, а там, под одеялом-ножи и вилки, -рассказывала она вытирая со стола.

- Ха-ха-ха!- рассмеялся от души он и тут же почувствовал себя немного раскованее.

Она улыбаясь, смотрела, как он смеется, а потом серьезно сказала:

- Когда ты смеешся, у тебя уши шевелятся. Он помрачнел.

- Обиделся?-удивилась она.- Дурачок, что ты? Я же так, не хотела обидеть....Просто интересно, как уши сильно могут двигаться...