Скажи нам правду - Рейнхардт Дана

— О-о-о! — И затем: — Молли.

Поэт-Пират кивнул.

— Молли, — повторил парень, зажмурив глаза, чтобы сдержать слезы. — Я. Скучаю. По Молли. Я. Скучаю. По Молли. Очень. Очень сильно.

Что ж, я не был одинок. Я не ошибся местом. Моя печаль, моя история имели значение. И это, оказывается, важно для всех. Я не единственный здесь, чье сердце было растоптано.

Красивая девушка с длинными темными волосами, светло-коричневой кожей, с розовой помадой и золотыми сережками-кольцами — та, что воровала в магазинах, — встала, подошла к парню в потрясающих кроссовках и предложила ему салфетку. Он отогнал ее. Он ухватился за мысль, будто ему нет нужды плакать из-за Молли, так же как я держался за веревку в лодке на озере.

Мне хотелось сказать: «Понимаю, каково тебе, брат», но говорить я ничего не стал. Вместо этого я сжал кулак.

Парень посмотрел на меня:

— Ты тоже?

Я кивнул.

— Молли?

Я усмехнулся:

— Ну, не Молли.

У парня было еще то чувство юмора.

— А что тогда?

Я подумал, с чего бы начать. С того дня, когда я впервые увидел Пенни в школьном дворе во время знакомства младших классов? Или с нашего первого поцелуя на вечеринке у Джонаса? Или с того момента, когда Пенни разрешила мне…

— Кокс? Окси?

Вот черт! Молли — наркотик. Не девушка.

— Адерал?

Я покачал головой.

— Тогда что? — Парень посмотрел на меня с подозрением. — О, нет… герыч?

Я отрицательно покачал головой. Более решительно.

Теперь парень рассмеялся:

— Я так вообще-то и не думал. Так что же? Случайно, не травка?

Я кивнул, потому что согласиться с этим было куда проще, чем признаться, что я здесь из-за проблем, о которых упомянула моя девушка, но которые я не осознавал.

В конце концов, я ведь действительно курил травку.

Дважды.

— Трава? — Парень снова засмеялся. — Трава, — повторил он, не веря своим ушам.

— Кристофер, — сказал Поэт-Пират. — Мы не можем сравнивать собственные трудности с проблемами своих товарищей, поэтому не должны этого делать. Ты же знаешь.

— Трава, — хмыкнул парень еще раз.

Все смотрели на меня в ожидании. Настала моя очередь рассказывать свою историю.

Вот так весной последнего года в школе, в то время, которое должно было стать лучшим в моей жизни, я начал ходить по субботам во «Второй шанс» на унылом бульваре Пико в Мид-Сити, чтобы побороть несуществующую зависимость от марихуаны.

Глава третья

В понедельник Пенни не пришла в школу.

Разумное объяснение ее отсутствия было только одно: она осталась в постели, потому что переживала.

Я и сам с трудом заставил себя пойти на занятия. Я почти не спал, воображая все варианты того, как утром подойду к Пенни, и сомневаясь, надо ли вообще к ней подходить. Хочу ли я, чтобы она видела, что со мной сотворила? Как уничтожила меня? Или лучше сделать вид, что со мной все в порядке? Что этот понедельник я могу встретить так же, как все остальные понедельники, и даже с легким намеком на самодовольство, свойственное парням, считающим, что мир и девушки, которые его населяют, давно у них в кармане?

В субботу я вернулся домой поздно. Встреча во «Втором шансе» закончилась в половине девятого, а потом все немного постояли перед входом, кто-то курил, и не успел я опомниться, как согласился принести на следующей неделе что-нибудь перекусить.

Поэт-Пират, которого звали Эверетт, попросил меня отойти в сторону поговорить и спросил, послал ли меня кто-то в группу или я пришел добровольно.

— Добровольно, — ответил я.

— Отлично. Очень хорошо, — довольно заявил Эверетт. — Ты понимаешь, что тебе нужна помощь, и делаешь первые шаги… Молодец! Мы рады, что ты к нам присоединился. — Широкая улыбка. Еще один долгий взгляд. — Ривер, насколько серьезна твоя проблема?

— Серьезна?

— Да. Если ты в плохой форме, если у тебя тяжелая зависимость, занятий здесь недостаточно. Ребята, которые сюда приходят, получают медицинскую помощь в других местах или уже прошли курс лечения. А это место для того, чтобы общаться с людьми, находящимися в похожей ситуации. Чтобы делиться своими историями. Мы живем в огромном городе, Ривер. Мы очень разные, и иногда бывает сложно найти себе подобных.

Пенни сказала, что у меня проблемы, что я ни о чем не думаю. Может, ее бы обрадовало, что прямо с водного велосипеда я отправился в группу поддержки для подростков с проблемами? Я начал действовать. Я что-то делал.

Я посмотрел Эверетту в глаза:

— Похоже, это именно то, что нужно.

— Отлично. — Эверетт протянул мне желтую листовку. — У нас есть правила, Ривер, и тебе придется им следовать, если ты хочешь приходить на встречи. Прочти это до следующей недели, хорошо?

Я свернул листовку вчетверо и сунул в карман:

— Хорошо.

Чтобы добраться до дома, мне понадобилось еще два часа; возможно, я дошел бы и за полтора, но я не торопился. Я собирался все исправить. Исправить себя. И нас.

Стоя на красный свет на переходах, я читал листовку Эверетта. В ней приводились правила, которые следовало выполнять. Уважать частную жизнь и личные границы участников группы. Не поддерживать близких отношений. Все, что происходит в группе, не выносить за ее пределы, если только это не связано с ситуацией, когда участник может навредить себе или другим. Помогать и поддерживать других членов группы. Критика должна быть конструктивной. Говорить только правду.

Мама и Леонард сидели у камина: мама читала, Леонард просматривал какие-то чертежи. Зажечь настоящий огонь мы не могли, поскольку трубы у камина не было, и мама уставила наш фальшивый камин свечами. У нее был дар превращать самое обычное в нечто особенное.

— Как озеро? — спросил Леонард.

Наверняка мама с Леонардом решили, что мы с Пенни отправились поужинать, сходили в кино или вернулись к ней домой, поскольку именно там я проводил все свое время. Ее дом был в четыре раза больше нашего и давал возможность уединиться. Они и представить не могли, что Пенни меня бросила и я шел пешком от самого Эхо-Парка, по пути заглянув в группу «Второй шанс», чтобы получить поддержку в борьбе с марихуаной.

— Потрясающе, — сказал я.

— Очень хорошо. — Мама оторвала глаза от книги и посмотрела на меня, но, полагаю, я выглядел как обычно, и она вернулась к чтению.

— Может, нам всем как-нибудь туда сходить? — спросил Леонард. — Думаешь, Натали бы там понравилось?

Натали, моя восьмилетняя сестра, увлекалась водными млекопитающими.

— Понравилось бы. Там есть черепахи, так что…

— Все понятно.

Большую часть воскресенья я провел у себя в комнате. Я не хотел, чтобы мама, Леонард или Ната ли задавали вопросы о Пенни, потому что до тех пор, пока мне не надо было на них отвечать, для семьи она продолжала оставаться моей подругой.

И вот настал понедельник.

По утрам меня обычно забирала Пенни, но так происходило не каждый день — школа стояла недалеко, и иногда хотелось прогуляться, — поэтому никто ничего не заподозрил, когда я ушел из дома один.

Я так и не решил, что сделаю, увидев Пенни. Мои чувства находились в боевой готовности, периферийное зрение работало на всю катушку. Я не хотел выглядеть так, будто ищу Пенни, однако должен был быть в курсе ее передвижений, чтобы держать руку на пульсе.

К обеду стало ясно, что в школу Пенни не придет. Уилл, ходивший с ней на английскую литературу, поинтересовался, все ли с ней в порядке.

— Конечно, — ответил я. — Все нормально.

Других вопросов Уилл не задавал, поскольку Пенни сидела у него в печенках. Как и у Люка с Мэгги. Дело было не в том, что ребята мне завидовали, но за пределами наших взаимоотношений существовал целый мир, и приятели давали понять, что всегда рады видеть меня в этом мире, когда бы я того ни захотел.

— Отлично. — И Уилл вернулся к бутерброду.

Мы с Уиллом познакомились на второй неделе учебы в девятом классе, когда его голос еще не ломался, а я носил дурацкие кеды Converse. Он вырос вместе с парнем по имени Люк, как я вырос с Мэгги, и мы подружились, став четверкой. Так было до тех пор, пока не появилась Пенни.