Моё живое сновидение - Алина Блинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дядя Вадик тоже сказал, что не вернутся. И что мы теперь с ним будем. Он брат мамы, нас очень любит и сам очень хороший. Но понимаешь… я хочу к ним. И Славка хочет, хоть и строит из себя профессора Невозмутимости. И меня пытается учить. Я потому и заперся здесь, — мальчик обвёл пальцем комнату, — чтобы он меня не доставал своими нравоучениями. Что надо быть сильными, что мы мужчины, что теперь мы взрослые. Не хочу быть взрослым, — голос стал тише, будто Рейка рассказывал какую-то тайну, — К маме хочу. И к папе. Очень хочу.
Потом Рейка спрятал лицо, стыдясь своих слов, и мы ещё долго сидели в тишине. Своей руки я так и не убрала. Не знаю сколько прошло времени, но мне кажется, что Рейка уснул. Уснул во сне. Он звал маму и просил папу вернутся. Я гладила его, как когда-то меня гладила мама и думала о своих родителях. Как они умерли и как мне было грустно. Я, как никто, знала, что это такое. И потому дала себе в ту ночь обещание всегда быть рядом со своим другом. Во чтобы это не стало.
1962 год, январь
Прошло много времени с того сна. Рейка смирился со смертью родителей и даже остыл его гнев на брата. Его дядя действительно забрал их к себе. Он был архитектор и постоянно переезжал с места на место, а Рейка со Славкой вместе с ним.
Тогда-то и началось моё путешествие по Советскому Союзу. Где мы только не бывали: в пустынях, в березовых лесах, на морях, в горах. Через воспоминания своего друга, я побывала в самых разных уголках страны. В благодарность я стала проситься с дедушкой и сестрой в сосновый лес, чтобы потом показать его Рейке. Там мы катались на лыжах и ледянках, смотрели на белок и играли в снежки. И вдруг, на одной из таких прогулок мне в голову пришла идея, как узнать имена друг друга (писать и говорить по буквам мы уже пробовали, испортив этим не один сон). В конце очередного сна, спустя уже пять лет знакомства, я стала неожиданно говорить:
— Знаешь, в Москве говорят довольно тепло, а вот в Архангельске гололёд. Дедушка недавно звонил в Рязань и говорит, что у них ещё снегопады, а вот в Ижевске солнышко. А я бы хотела в Анапу, погреться, потом в Норильск остыть, в Новгороде вкусно поесть и напоследок в Астрахань.
Рейка недоуменно хлопал глазами, и я явно видела, как в них стоял выбор: культурно спросить, как у меня с умом или напрямую обозвать. Потому я взяла палку и стала писать на снегу названия городов.
— Вот маршрут моей мечты: Москва, Архангельск, Рязань, Ижевск, Анапа, Норильск, Новгород и Астрахань. Понимаешь?
Я смотрела на друга и пыталась понять по его глазам понимает ли он. И тут я уже выдала последнюю подсказку:
— Ещё было бы здорово побывать в городе, который назван в честь меня, но, к сожалению, такого нет. А вот эти города есть.
Парнишка вдруг стал шептать названия городов, а потом перевёл на меня понимающий взгляд и… я проснулась. В своей постели. «Блин!» — взорвалось в голове — «А ведь было так близко. Но надеюсь, он правильно понял». В потолок тут же полетела подушка, а затем я всё-таки встала с кровати.
***
Рейка не снился мне неделю. Это была самая длинная наша разлука за долгое время, потому я не на шутку испугалась. Он стал слишком важной частью моей жизни, потому, когда я наконец увидела его, то первым делом широко улыбнулась и даже хотела обнять его, но вспомнила чем это грозит, потому ограничилась распахнутыми руками. Мой друг тоже был рад меня видеть, но будто сильно нервничал.
— Привет, — коротко начал он без улыбки.
— Привет, — эхом отозвалась я и моя улыбка немного опала.
— Я тебе рассказать кое-что хотел, — он стал оглядываться вокруг, будто их могли подслушивать, а затем сделал глубокий вдох и выдал почти скороговоркой, — В Рязани пироги с глазами, в Омске свиньи толсты, Москва людьми полна, Анапа морем объята, Норильск в снегу завис.
Я какое-то время хлопала глазами, будто они могли помочь в восприятии этого бреда, но потом до меня дошёл весь смысл сказанных слов и… я захохотала. Это был одновременно радостный смех и пугающий. Потому как я секунда за секундой боялась, что сейчас нас разлучат с… Романом. Роман! Такое простое имя казалось теперь волшебным заклинанием! Только я пока не знала его эффекта. Решив проверить его позже, я кивнула растерянному Роману и смогла вымолвить:
— Это ты сам придумал или Славка помог?
— Сам, — обиженно ответил мой друг, но всё же добавил, — Славка только города припомнил. А то у меня это… плохо с географией.
— Зато с рифмой хорошо! — я снова заливисто засмеялась.
На этот раз друг не выдержал и отомстил. Мы снова были в сосновом лесу недалеко от Свердловска, стояла ранняя осень, потому вся земля в лесу была в иголках и шишках. Мальчишка поднял с земли еловую шишку и кинул в меня. Это на пару секунд остановило мой смех, но затем колючка будто нажала спусковой крючок и я, абсолютно не склонная к шалостям и грязи, зачерпнуло землю вместе с еловыми иголками и кинула в него. С этого момента начался колючий бой всем, что было на земле. В том бою пострадала только моя одежда и исколотые руки. И не только руки, особенно когда Роман повалил меня землю. Мы лежали и рвано дышали, отходя после боя, а затем мальчик прошептал: «Марианна» и замер. Я тоже замерла, ожидая пробуждения. Но его всё не было и не было. Тогда я осмелела и ответила: «Да, Роман». И снова лишь песни птиц. И мы всё также лежим и смотрим в тучное небо. Тогда я заговорила дальше.
— Твоё имя похоже на жанр книг.
— Да, знаю. А твоё очень необычное. У него есть сокращение?
— Нет. Но дома меня зовут по-другому. Без Анапы и Норильска, — я снова начала улыбаться, понимая, как это звучит, — А мне нравится вот так, полностью. Думаю, имя надо сокращать лишь в случаи, если у тебя проблемы с дикцией или если ты в опасности.
— Согласен. Но ты всё равно можешь убирать из моего имени Норильск. Всё равно это слишком холодный
