Прислушайтесь к городу… - Ирина Стрелкова

Татьяна Владимировна убеждена, что осуществление школьной реформы изменит сложившуюся ситуацию, при которой школа перестала быть средоточием жизни всех окрестных ребят. Сейчас, если мальчишка или девчонка интересуется техникой — идет в Дом пионеров или на станцию юных техников. Если человек любит спорт — идет в спортивное общество. Причем школьный кружок, даже когда он есть, стал непрестижным. Бабушки и дедушки возят семилетних на фигурное катание в другой конец Москвы. Словом, все дети, о которых заботятся, проводят свой досуг где угодно, только не в школе. Ну а те, о ком дома не заботятся, естественно, тоже проводят свое время вне школы, только на другой лад.

Дискотеки… Для Татьяны Владимировны, для всех инспекторов дискотеки остаются предметом особого внимания и тревоги. Есть, конечно, место, куда подросток может пойти вместо того, чтобы бесцельно слоняться по улице. И конечно, поддерживать порядок в дискотеке для комсомольского оперативного отряда проще, чем контролировать поведение подростков на улице. Но пока что не причислишь дискотеку к мероприятию воспитательному. Какое там воспитание! Практически даже в Москве пока нет настоящих специалистов этого дела, образованных, обладающих настоящим вкусом, тонко чувствующих свою аудиторию. Самый случайный человек может вдруг оказаться в роли диск-жокея. А иногда и не случайный, а, увы, знакомый работникам милиции, причем не с лучшей стороны.

Рассказывая о заботах Татьяны. Владимировны, я так или иначе буду чаще говорить о вещах огорчительных, чем о том замечательном, что вызывает восхищение и гордость. Такая служба. Я помню, как однажды перед большим собранием выступал давно знакомый мне работник милиции, начальник уголовного розыска в одном из городов Казахстана. Естественно, он говорил о своем деле, о борьбе с преступностью, но после один из выступавших стал его поучать: «Что это вы глядите на все через черные очки…» А как ему глядеть?

Работа и призвание

Обычное представление об инспекторе по делам несовершеннолетних — тот же учитель или учительница, только в погонах.

Татьяна Владимировна с этим категорически не согласна. Не учитель — работник милиции.

Она родилась в учительской семье и с самых ранних лет знала, что будет, как папа и мама, учить ребятишек, воспитывать, волноваться, провожать в большую жизнь, а после получать письма со всех концов страны… Это ли не завидная судьба!

По окончании педагогического института она получила назначение в сельскую школу. Первым делом решила поближе познакомиться со своими учениками, побывать у каждого дома.

В том селе дома были окружены высокими заборами, на колхозную работу многие жители ходили неохотно, выращивали ранние овощи и все прочее, что шло по высоким ценам на городском рынке.

И вот стучится молодая учительница Татьяна Владимировна в запертую на засов глухую калитку и слышит отчаянный вопль своего ученика: «А-а-а!.. Я больше не буду!»

Что же он там натворил? Когда ей наконец открыли, выяснилось, что отец ее ученика схватился за ремень… узнав о приближении учительницы: «Признавайся, что натворил! Так просто учительница не припожалует!»

И смех и слезы с такой домашней педагогикой.

После, в Москве, ее направили на работу в детскую комнату. Тогда в милиции несовершеннолетними ведали детские комнаты, название симпатичное и подходящее для малыша, потерявшего маму на вокзале, но вызывающее ухмылку у верзилы с пробивающимися усами, которого тоже ведут сюда.

Для начала Татьяне Владимировне поручили заняться двумя девочками. В общем-то это был для нее экзамен, проверка, какие и она устраивает сейчас для нового работника. Потому что в деле, которым они занимаются, нужно и терпение, и ласка, и строгость — все вместе и сразу.

Вспоминая о тех двух девочках, теперь уже взрослых женщинах, имеющих свои семьи, детей, Татьяна Владимировна склонна считать, что случай был нетрудный. С первой встречи она поняла, что, несмотря на вызывающую развязность и наглую браваду, перед ней два существа, очень сильно напуганных жизнью, тоскующих по сердечному участию, доброму слову. Но она не спешила с добрыми словами. Да они, эти девочки, вот так, с ходу и не поверили бы в столь легкую доброту. Татьяна Владимировна уже тогда смогла выработать в себе сдержанность, которая есть в ней сейчас. И тем, наверное, радостней было девочкам самим открыть в молодой женщине с погонами офицера милиции ту, долгожданную, перед которой не соврешь, на которую можно положиться, от которой надо уметь выслушать самые суровые слова предупреждения.

А вот недавно Татьяне Владимировне пришлось столкнуться с, прямо сказать, легкомысленным отношением ребят к милиции.

Она пришла в одну из школ района побеседовать с классом о поведении двух мальчишек. Мальчишки только что попали в поле зрения милиции, можно поручить заняться с ними инспектору, а можно и подождать — все будет зависеть от их домашней обстановки и от школы, от класса, от того, как относятся к ним ребята.

К сожалению, разговор с классом складывался не так, как надо. Ошибка была допущена в самом начале, когда директор представил ребятам не майора милиции, а просто Татьяну Владимировну.

А что такое для ребят просто Татьяна Владимировна? Можно вести себя при ней так, как при Марье Петровне или Елене Викторовне — пускай-ка покричит, добьется тишины и уважения.

Двое резвились вовсю. Класс не проявлял никакого желания высказать свое отношение к этим двоим, самым сильным среди ребят! Класс их побаивался.

— Очень жаль, — сказала Татьяна Владимировна классу, — что у нас не получился серьезный разговор. Заканчивать его придется с ними двумя и в другом месте.

На полном серьезе она привезла ребят к себе в управление. Они увидели строгий коридор, дежурного за стеклянной перегородкой, встречные в милицейской форме здоровались с Татьяной Владимировной, то есть здесь-то уж майором милиции, и довольно мрачно поглядывали на двоих мальчишек.

Да, тут у нее получился с ними самый строгий разговор, при котором ребята бледнели и краснели. Майор милиции Лаптева просто и откровенно разъяснила им, как опасна дорожка, на которую они ступили. Больше ничего. Вы только знайте, как оно может обернуться.

— Знаете, иногда детишек пугают милиционером, — говорит она мне. — Вот придет и тебя, неслуха, заберет. Глупо и нехорошо. Однако изображать милиционера добрым дяденькой тоже не всегда полезно. Милиционер не Дед Мороз с подарками. Он охраняет порядок. И он всегда рад ребятам, которые, например, обучают малышей правилам дорожного движения. Но если мальчишка совершил проступок, он должен ощутить, что встреча с милиционером — это очень серьезно, это значит, что мальчишка преступил какую-то черту, нарушил наши советские законы. Подумай, оглянись. И уж тут работник милиции не станет улыбаться, гладить по головке. Он тоже добрый, ему тоже жаль мальчишку, но наша служба делает порывы души более ответственными.

Майор Лаптева… Товарищи по работе иной раз ворчат на ее придирчивость.

В одно из отделений привели мальчишку, бежавшего из дома. Дом у него в Подольске. С трудом дозвонились до матери, она обещала забрать мальчишку на другой день утром. Беглеца накормили, уложили спать на диван. Кажется, сделали как лучше. А Татьяна Владимировна считает, что совершили непростительную ошибку. По инструкции несовершеннолетний не может находиться в отделении больше трех часов. Значит, не надо было его укладывать на диване. Положено отправить в детский приемник — значит, отправь. Ты за его жизнь отвечаешь. А если чего-то недосмотрел?

Другой случай. Мальчишку пришлось показать наркологу. Бывает такая печальная необходимость. И прием подростков нарколог ведет отдельно. А тут в поликлинике решили определить мальчишку в общую очередь. Для Татьяны Владимировны это не мелочь, на которую можно закрыть глаза. Это повод для самого большого шума. Для категорического требования: подростков должен принимать специальный врач, отдельно, в особые часы.

…Когда я познакомилась с Татьяной Владимировной, в Москве уже отгремели компании футбольных фанатов, тех самых, что исписали все стены названиями своих любимых команд и успели вызвать общее возмущение хулиганскими выходками не только на стадионах, но и на улицах.

Тогда в печати много высказывалось предложений, как остановить фанатов. Считалось, что надо вести воспитательную работу с участием популярных футболистов. Мол, не нужны нам такие болельщики.

Дело оказалось куда серьезней, чем выглядело на первый взгляд. Компании подростков всегда представляют определенный интерес для кое-кого, уже имеющего судимость. Так что пришлось заняться не только воспитательной работой. И говорить не только о футболе. Некоторым подросткам, для их же пользы, посоветовали поступить в ПТУ, которые находятся не в Москве, а в других городах. Компании стали распадаться и практически исчезли. Москвичи скоро забудут ребят в красно-полосатых шарфах, а в милиции опыт работы с ними не пропадет. Опыт помогает предусмотреть завтрашние ситуации, точнее вести профилактику.