Любовь на коротком поводке - Риттер Эрика

— Тогда какие проблемы? Вот что я скажу. Я дам твое имя одному из ребят в «Дог-Стар», который…

— Нет! Я хочу сказать, спасибо, но не нужно. Понимаешь, это просто не для меня. Я не имею дела с животными. Не считая отдельных корпоративных китов.

О’Райан смотрел на меня так, будто я только что призналась, что забавы ради душу щенков. Ведь животные действительно являются частью его жизни, он на них зарабатывает. И до этой минуты меня это ничуть не смущало.

— Ты хочешь сказать, что не любишь собак? Брось, Дана, черт побери, все любят собак.

Я в самом деле не люблю собак? Нет, дело вовсе не в этом. Отчего-то мысль работать на них причиняет мне дискомфорт. Особенно в данный момент.

— Я же сказала: я благодарна за подсказку и… как знать, возможно, когда я основательно проголодаюсь, я передумаю.

Как знать? При обилии времени и почти полном отсутствии работы через пару-тройку недель я могу отнестись с большей симпатией к «Дог-Стар Продакшнз» и с меньшим отвращением к драмам из собачьей жизни. А пока я предпочитаю не забивать себе голову более сложными мыслями — лишь предвкушением удовольствия, которое я могу получить, валяясь на ковре в своей гостиной в ностальгическом облаке табачного дыма. И испытывать утешение и уверенность, внушаемые вневременным и абсолютно ничего не требующим присутствием О’Райана, каким бы обманчивым ни было впечатление, что кое-что в этом мире движется из года в год, не меняясь и всегда оставаясь тем же, что и раньше.

Когда Джерри начал встречаться с Мартой, я подслушал, как он признался своему другу Мелу, что Марта — то, что ему нужно. На что Мел ответил, что он может быть прав только в том случае, если то, что ему нужно, — это нечто длинное и нордическое и настолько же уютное, как ночь, проведенная в морозильнике.

Вполне вероятно, что я, как и Мел, настроился против Марты с самого начала. Помимо всего прочего, она меня ненавидит. Сами понимаете, тут нет ничего личного. Просто Марта не одобряет меня в принципе. Точно так же она морщится при виде соринки в своем йогурте, при неожиданном предложении во что-то сыграть, а также в любом другом случае, если не преследуется определенная цель.

Можно привести пример, не задумываясь: Марта сказала Джерри, что я плохо воспитан. Я считаю это клеветой, поскольку меня вообще никто не воспитывал.

— Да будет тебе, — попытался уговорить ее Джерри в тот первый раз, когда она появилась в его доме и обнаружила меня вытянувшимся на диване в моей любимой позе — подбородок на подлокотнике, а когти задних лап вцепились в подушку, что дает мне ощущение роскошной безопасности. — Будет тебе. Мерфи, так же как и мы с тобой, не любит спать на жестком полу.

— Все с точностью наоборот, — ответила Марта, выговаривая слова с четкостью человека, отсчитывающего правильную сдачу. — Я очень люблю спать на полу из-за своего позвоночника. Ты тоже должен попробовать, Джерри. Но не на ковре, где такая масса собачьих волос.

Забавно, что зная, до какой степени Марта меня ненавидит, я почему-то веду себя самым непотребным образом. Тем самым подтверждаю ее худшие предположения, выступая, как самая последняя дворняга. Сами знаете, как вы себя на этом ловите — действуете не намеренно, просто иначе не получается. Так я когда-то подпрыгивал с грязными лапами, хотя прекрасно знал, что этого не следует делать. Или лаял кому-нибудь прямо в лицо, особенно если из пасти пахло не лучшим образом.

Даже если вы не знаете, я могу грубо обрисовать вам ситуацию. Каждый раз, когда приходит Марта, я запрыгиваю в кресло, в которое она собирается сесть. Или принимаюсь совать свой нос ей в руку, просто так, из дружеских побуждений, и в конечном итоге вроде как по ошибке засовываю нос ей в пах. Стыдно признаться, но однажды я даже обхватил ее ногу и попытался ее поиметь. Мне стыдно в этом признаваться, потому что в Марте нет ничего, что вызывало бы подобные эмоции даже у такого неукротимого субъекта, как я.

Все это заставляет меня — и Мела — удивляться: зачем Джерри понадобилась такая женщина?

— Марта — настоящая взрослая женщина. — Так он объяснил свое поведение Мелу, когда мы втроем ехали в машине Джерри по Бронкс Ривер Паркуэй. Джерри, разумеется, сидел за рулем. Мел — рядом с ним, а я — на заднем сиденье, высунув голову в окно и проветривая язык на ветру.

— Не стану спорить, — кивнул Мел. — Этому шведскому сугробу никак не меньше сорока.

— Я имею в виду, — настаивал Джерри, — что после того, как долгие годы я валандался с девчонками, я наконец встретил зрелую женщину. Которая не пытается развесить на моей стене в спальне плакаты с группой «Аэросмит» и не оставляет шпильки в моей раковине или… что еще? …не забывает включить автоответчик, или…

— Хватит, — остановил его Мел. — Остановись, прежде чем ты высушишь свои мозги, пытаясь придумать, что бы еще положительного сказать про Марту. Слушай, это ведь твое дело. Что делать, если ты загорелся желанием оказаться в смертельном объятии скандинавского зубного врача, способного заморозить тебя без помощи новокаина.

— Валяй-валяй, шпарь дальше, — отозвался Джерри. — Это любой дурак может. Тебе бы тоже не помешало, Арлен, начать встречаться с женщиной, которая уже имеет право участвовать в выборах.

Судя по всему, Мелу и Джерри позволительно так подкалывать друг друга, потому что они очень старые друзья. Приятели с детства, а сейчас им уже далеко за сорок. Их связывают потребность в крепкой дружбе и уверенность, что хорошую женщину очень трудно найти. Лично мне кажется, что им обоим нравится та жизнь, которую они ведут: прохлаждаются в «хонде» Джерри без особой цели, разве чтобы найти место, где можно было бы бросить кости, покидать летающую тарелку и порассуждать о том, как тяжело быть стареющим холостяком, ищущим любви или хороший замороженный йогурт — что раньше попадется. Тем временем их успокаивает сознание, что хороший йогурт найти значительно легче, равно как и легче выбросить, если он не придется по вкусу.

Теперь же, с появлением Марты, что-то должно было измениться в длительном союзе между Джерри и Мелом. Наверное, Мел это тоже понимал, потому что, пока мы все втроем нежились на солнышке, прислонившись к кованой решетке парка и облизывая наши рожки с йогуртом, он продолжал задирать Джерри насчет его нового романа.

— Я целиком за зрелые взаимоотношения, — говорит Мел, который, насколько я помню, никогда ничего подобного не говорил. — Но тут есть оборотная сторона медали: женщина в определенном возрасте начинает впадать в отчаяние. И будет совсем не просто выставить мисс Норвегию, когда придет время.

— Ты так говоришь, как будто это обязательно произойдет, — говорит Джерри. — Что я брошу Марту. Кто может быть уверен, что не она сама даст мне пинка?

— Ха! И не надейся, Гласс.

— Нет, серьезно. У Марты есть очень определенные возражения против наших отношений. Во-первых, Мерфи… Эй, не ешь рожок, слышишь? «Здоровый рожок из цельной пшеницы», как же. Там полно сахара и, если верить Марте, опасность кариеса преследует нас всю жизнь.

— Да? — Мел из упрямства продолжал грызть свой рожок. — Значит, Марта возражает против нашего Мерфи? Это первое, что можно зачесть ей в качестве плюса. Честно говоря, ты ведь знаешь, я никогда не был в особо большом восторге от зверюги. Но если он сможет спасти тебя от долговременной связи с Датской Недотрогой, я скажу: «Мерфи, ты очень хорошая собака».

— Конечно, он хорошая собака, — подтвердил Джерри, однако не слишком уверенно. — Ты же знаешь, я его очень ценю.

— Еще я знаю, — сказал Мел, — что ты жалуешься на беднягу с того самого дня, как тебе его навязали. В чем я не могу тебя упрекнуть. Я что хочу сказать? Давай признаем: назвать Мерфи чудо-собакой нельзя. Например, если тебя придавит трактором или чем-нибудь еще и ты будешь лежать без сознания, Мерфи не та собака, которая помчится на ферму за помощью. Эта собака забежит куда-нибудь, чтобы позвонить своему адвокату, дабы выяснить, не взвалят ли на него вину за происшедшее.