Мерзкий старикашка - Сэй Алек

Красота, кожа да кости. Где мои сто десять кило сплошной мускулатуры? Ни одна сволочь не верила, что я айтишник. Где мои густые черные волосы? Где мои сто восемьдесят сантиметров роста?

Хотя с ростом — это я зря. Тот типус, в которого я попал, судя по ощущениям, ниже не так уж и намного — сто семьдесят сантиметров точно будет.

И, наконец, где мои двадцать четыре (ну ладно, почти уже двадцать пять) года?!

Ой, что-то сердечко зашлось, как после пробежки на пятый этаж с системником, и ноги подкашиваться начали… А ничего, мы обратно, по стеночке, до топчана — и приляжем. Черт, не так-то и просто улечься с больной спиной, оказывается! Радикулит, что ли? Ну, надеюсь, геморроя хоть нет…

Память услужливо подсказала, что да, таки есть. Поцарствовал, Дадон фигов! Тут об уютной могилке со всеми удобствами думать надо, а не о троне. Царевич… Это в сказках царевичи — молодые балбесы, а в реальности, получается, — старые пни. Сколько ж мне теперь? Лет семьдесят?

Память немного поподвисала, а потом выдала результат: двадцать восемь лет и шесть месяцев.

Скока?!

Я аж чуть не подскочил на месте от такой новости — больная спина не пустила.

Это в какие такие тяжкие я при прошлой жизни ударялся, что так свой облик поизносил?! Да наркоши конченные в таком возрасте выглядят приличнее и моложе!

Память подгрузила какие-то дополнительные ресурсы мозга и сообщила, что год состоит из двадцати четырех месяцев по двадцать восемь, а каждый третий — по двадцать семь дней. Итого в году шестьсот шестьдесят восемь (ну или девять, если год високосный, что бывает шесть раз за десятилетие) дней.

Удивительно-то как! Я-то думал, что на параллельную Землю попал, а тут, ты погляди-ка, Земля какая-то прям вовсе перпендикулярная выходит.

Так, и сколько ж мне на наш счет тогда получается? Я прикрыл глаза, накрылся одеялкой — зябко тут все же, в одной ночнушке, и принялся вычислять в уме.

Блин-компот, ну хоть простейший бы калькулятор! Сбивался раз пять, но по всем прикидкам выходит, что этому телу — едва за пятьдесят. А чего я выгляжу тогда так погано? Может, правда, излишества, аморальный образ жизни и все такое-прочее? Нет, это вряд ли — стоит только на руки посмотреть. Они не только артритные, но еще и в мозолях все. Да и память что-то подсказывает про строгий распорядок, моления на восходе, отбой на закате, умеренное питание и свежий горный воздух. Про алкоголь вообще не подсказывает — или у моей памяти склероз, или я его вообще неизвестно когда последний раз видел.

Ну, может, конечно, просто пил столько, что напрочь об этом не помню.

А что у меня с зубами?

Покосившись на траурную каемку под ногтями, я напрочь отбросил идею проверять состояние жевательно-кусательного аппарата пальцами. Языком справлюсь!

Зубы оказались на месте — без дырок и не болят (хоть зубы у меня без радикулита, если можно так выразиться!), один, правда, отсутствует. Стерва-память выдала картинку его удаления — смутную, давно дело было, но офигенно яркую. Еще бы, рвать без наркоза.

Куда это я попал?! В какое такое средневековье? Бритва, опасная даже по виду, помазок — я его вообще только как наследство от деда видал, карательная стоматология… Надеюсь, профмедосмотров тут нет, а то посадят задом на растущий огурец, геморрой лечить, как один телеврач советовал. С таким уровнем развития с местных станется…

С этими невеселыми мыслями я как-то незаметно и задремал. Даже не слыхал, когда послушник пришел. Эх, старость…

Хотя, с формальной точки зрения, я, конечно, не сильно старше стал — двадцать восемь лет вместо почти двадцати пяти.

Слабое утешение, правда?

Память прошлого обладателя тела потихоньку возвращается. Здоровье — тоже.

Хотя какое у Лисапета, к черту, здоровье? Запустил себя дедушка. Ну или его «запустили» — имеются у меня некоторые подозрения на этот счет. Кому нужен живой брат правителя, когда у того законный сын и наследник имеется?

Да, таки брат. Младший. Сводный. Сын царя Лендеда Великолепного и его второй жены — первая в родах померла.

История, в общем, в лучших традициях Средних веков, в каковых я, похоже, нынче и пребываю, да русских народных сказок — было у царя три сына. Старший — умный был детина, средний был и так и сяк, третий… Третий помер во младенчестве, потому в дальнейших событиях и не участвовал. А средний — это, получается, я.

Почему «и так и сяк»? А какого такого гениального ума ждать от мальчика-мажора в восемь (по нашим меркам — пятнадцать) с небольшим лет? Бабы, выпивка, охота, породистые лошади — чего Лисапету еще было желать в те времена? Он ничего другого и не желал.

Ох и покуролесил же, мелкий гаденыш, и все ему с рук сходило. Конечно, это первую царицу Лендед взял в жены по политическим резонам, причем не сам, а с подачи своего папеньки, чтобы мирный договор закрепить (такая вот войсковая операция по принуждению к браку получается), а на второй уже женился по любви, ну и меня потому привечал. А вот братец, который по местным-то меркам на пять лет меня старше, на дух нас с царицей не переносил. Ну, вообще, понять того можно: мачеха его в черном теле держала, все мечтала на трон свою кровиночку усадить, и, может, даже у нее чего и срослось бы — сама она из местных, из богатого и влиятельного княжеского рода, дядьев-кумовьев при дворе полно, а то, что сын охламоном растет, так молодой еще, перебесится.

Оно, конечно, может, и перебесился бы, когда в возраст вошел, да только тут папенька подсуропил — возьми да на охоте шею и сломай. Лошадь, понимаешь, споткну, а он сильно был нажрамшись к тому моменту, вот в седле и не удержался.

Беды, ясен пень, никто не ждал, так что и готовых планов интриг на случай внезапного атаса стороны не имели, однако Лисапетову маменьку это ничуть не смутило — та еще была стерва. Не успев похоронить мужа, она уже начала мутить воду против законного наследника престола, упирая на его неблагонадежное происхождение от дщери враждебного государства.

Пес его знает, протащила б она меня на царство через Совет князей, который, формально, утверждает нового государя на трон, или нет, но, как я уже упоминал, старший — умный был детина. И в войсках авторитетом пользовался.

Нет, гражданскую войну с резней всех несогласных он затевать не стал. Каген поступил гораздо разумнее.

Внешне он вообще никак на потуги мачехи не прореагировал, наоборот, собрался в паломничество, за усопшего отца помолиться, да не в ближний монастырь, а от столицы подальше, в обитель Святого Солнца, к чудотворной Реликвии припасть. Есть здесь такая — здоровенный золотой слиток, в котором человеческая рука словно в пластилине отпечаталась. Считается оттиском десницы этого самого Солнца, когда он в людском облике по земле шарился и диким людям раздавал знания и прочие ништяки.