Школьная бойня - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Занавески в школе отсутствовали, их не было ни в одном окне, что позволяло без труда наблюдать за тем, что происходило внутри.
– На первом этаже столовая и спортивный зал. На втором – кабинеты, учительская, а вот на третьем, кроме кабинетов, еще и актовый зал, и библиотека. А на четвертом располагалась начальная школа. Там учились малыши с первого по третий класс. Ох, Гуров, как же я, оказывается, все это хорошо помню.
Они подошли к главному входу, к которому вела неширокая лестница в пять ступеней. Маша, подобрав подол платья повыше, ступила на самую нижнюю из них, и Гуров, придерживая жену под руку, внимательно смотрел не только себе под ноги, но и под ноги жены. Мало ли что…
Стоило им оказаться внутри здания, как к ним тут же подошел невысокий мужчина с раскинутыми руками. На вид ему было больше пятидесяти, выглядел он полноватым, но, вероятно, желание казаться молодым и спортивным заставило его облачиться в светло-серый костюм, который ни черта ему не шел.
– Добро пожаловать, дорогие мои! – пропел мужчина, смыкая руки на пальцах Маши. – Мария Строева, выпуск, если не ошибаюсь…
– Не будем про год выпуска, – рассмеялась Маша. – Мария Строева. Да, вы не ошиблись.
Мужчина с любопытством взглянул на Гурова.
– А я муж, – представился Лев Иванович, протягивая руку. – Строев моя фамилия.
Маша слегка толкнула супруга плечом. Мужчина в светло-сером костюме пожал Гурову руку и отступил на шаг назад.
– Немирович Вячеслав Иванович, – объявил он. – Директор школы.
– Это вы мне звонили! – воскликнула Маша. – Как мило.
– Каждого приглашал лично, – подтвердил Немирович. – Только так. Не рассылкой же по электронной почте людей заманивать.
– Действительно.
Гуров, услышав шум подъезжающей машины, взглянул в окно и заметил паркующийся недалеко от въездных ворот полицейский «Форд».
– Охрана прибыла, – заметив интерес Гурова, пояснил Немирович. – Теперь только так – с полицией, по всем правилам. Вы позволите?
Он вышел на улицу. Гуров саркастически сказал:
– Какой душка.
– Перестань, пожалуйста, – одернула мужа Маша. – И куда нам теперь идти? Ладно, сама решу, если уж нам ничего не объяснили.
Она смело пошла вперед. Слева показалась лестница, ведущая на второй этаж. На самом верху она раздваивалась, а в самом центре лестничной площадки стояла женщина, которая, несомненно, тоже работала в этой школе, потому что именно так выглядели учителя в юные годы самого сыщика. Широкая шерстяная юбка, вишневая водолазка и непременно бусы. Вот хоть убей, но – бусы! Круглые такие бомбошки, чтобы «под янтарь». А еще растрепанная прическа, сооруженная в начале дня, но не дожившая до его финала.
– Тамара Георгиевна! – обрадовалась Маша и пошла вверх по лестнице. – Тамара Георгиевна, боже мой!
Гуров не торопился следом, смысла в этом не было. Маша встретила кого-то из своих учителей. Значит, сейчас минут пять будут объятия, хватания за руки, ощупывания и вопросы, ответы на которые забудутся через секунду.
– Учительница русского языка и литературы, Лева! – продолжала радоваться Маша. – Тамара Георгиевна была первым человеком, который сказал, что когда я читаю вслух, то она мне верит. По Станиславскому.
– Маша, Машенька, – чуть не плакала, расчувствовавшись, учительница. – А я сразу узнала тебя. Совершенно такая же. Абсолютно! Только под руку с мужчиной! И взгляд такой… осмысленный.
– Это мой муж, Лев Иванович, – представила Гурова жена. – Да, вы правы, Тамара Георгиевна. Уже сколько лет я держу его под руку.
– И не сосчитать, – тактично кашлянул Гуров.
– Я так рада вас видеть, – учительница неловкими движениями принялась заталкивать обратно в прическу выбившиеся пряди. – Простите за мой вид, я тут с утра, а еще выпускной.
– Вы совершенно не изменились, – уверила ее Маша. – О, ну не надо.
Тамара Георгиевна, шмыгнув острым носом, приложила пальцы к глазам. Маша поймала взгляд Гурова и подала знак уйти. С огромным облегчением Гуров послушался ее и, выдавив из себя вежливое «Еще увидимся», немедленно поднялся на второй этаж.
Здание вовсю готовилось к сносу. Снаружи это было совершенно незаметно, но изнутри все выглядело грустно. Под потолком торчали оборванные провода, а сам потолок покрывали серо-желтые пятна многочисленных протечек. Напольные плинтуса уже были сняты, вдоль стен были небрежно сложены старые немодные школьные парты и стулья.
– Здание доживает последние дни, – раздался за спиной Гурова чей-то голос, а в следующее мгновение его обладатель оказался рядом. – Финита ля комедиа. Других слов просто нет.
Подошедший приходился Гурову ровесником или что-то около того, но ростом был выше на целую голову и легче килограммов на десять. Высокий и худощавый, одетый не празднично, а в старые джинсы и выцветшую серую футболку. Но самым удивительным оказалось то, что на плечи он набросил свитер, который при нынешней жаре выглядел совсем неуместно. На родителя он не тянул. Но к школе имел отношение и, скорее всего, прямое, потому что выглядел – Гуров потом не раз вспоминал это ощущение – на своем месте – точнее нельзя было и выразиться.
– Вы – отец? – повернул голову в сторону Гурова незнакомец.
– Нет.
– Выпить хотите?
– Вы же шутите?
Лев Иванович растерялся. Мало того, что он всего ничего провел в этом месте, но сколько событий! Дюже радостный мужик в нелепом костюме, напоминающая пыльную мумию учительница русского и литературы, а теперь еще и алкаш, который выполз невесть откуда. В том, что у человека, предложившего ему выпить, были крепкие отношения с алкоголем, Гуров заметил сразу по характерному запаху изо рта и красноватым белкам небольших серых глаз.
– Гуров, – протянул руку Лев Иванович.
– Шлицман, – тут же подал свою ладонь мужчина. – Учитель истории. Краевед. Любитель прошлого. Консерватор в каком-то смысле. Все современное принимаю с трудом, так как вынужден.
– Полковник. Уголовный розыск, – представился Гуров. – Вы не похожи на учителя.
– Да неужели? – восхитился историк.
– Уже отмечаете? – Гуров выразительно провел пальцем по горлу.
– Еще и не начинал, – холодно улыбнулся Шлицман. – Но стоило бы.
– Будете скучать? – спросил Лев Иванович, решив, что понимает, в каком состоянии находится новый знакомый.
– Вот по этому? – Шлицман крутанул шеей, отчего его голова описала полукруг. – А по чему здесь скучать-то? Вы видите здесь что-то такое, без чего будет сложно прожить?
Гуров не знал, что ответить. Появление Маши спасло бы его от разговора, которого он совсем не желал. Что он мог знать про школу? Только то, о чем поведала жена. Старое здание, скоро снесут. Все.
– И вы из тех, кому, конечно же, не наплевать, да? – ехидно прищурился Шлицман. – Понимаю. Нет, правда. Умирает не эпоха, как это принято говорить. Умираем мы. Вот прямо здесь и сейчас.
«Интересно, его кто-то уже видел в таком состоянии? – мелькнула в голове Гурова мысль. – Или мне стоит сообщить о нем директору?»
Задав себе эти вопросы, Гуров поморщился. Он тут гость. Не его дело. Но предупредить кое-кого все-таки стоило бы.
– Прошу меня простить, – улыбнулся он и развернулся, чтобы уйти, но новый знакомый быстрым движением руки коснулся его плеча. Гуров обернулся.
– Не бойтесь, – произнес Шлицман. – То, что вы увидели, никого не удивит. Я,
